Иллюстрация Ольги Мальчиковой

— Твою ж мать…

На экране игрового автомата менялись заставки: ранжир покерных комбинаций, надпись «PIRAT-CLUB», процессия мастей. За червями следовали трефы, следом тянулись пики, в спину которым дышали бубны. Щиты, мечи, копья и знамена. Или духовенство, крестьяне, военные и купцы. Смотря какой символики карточных мастей придерживаться.

Сейчас Андрею было плевать на обе версии.

— Су-ука.

Он помассировал глазные яблоки, с силой надавливая пальцами на веки, словно хотел наказать себя за проигрыш. Открыл глаза, моргнул, взгляд сфокусировался на окошке «CREDIT: 0». Черт, как же тупо и уныло. В еще большее уныние вгонял пресловутый ноль в карманах. С чем он остался? Полпачки «Мальборо» и бутылка «Тинькофф».

— Во засада, — сказал Андрей, но тут же наигранно приободрился: — Ничего, ничего, придумаем…

Всегда оставался шанс сделать то, за что условный отец бил условного сына. «Не за то, что играл, а за то, что отыгрывался».

Он должен вернуть спущенные в электронный унитаз деньги. Столько вложил в этого мудилу (Андрей зыркнул на автомат), а тот хоть бы хны — ни флеш-рояля, ни каре по крепкой ставке, две «шляпы» на последней карте зажилил... Андрей лихорадочно думал, у кого бы занять, чтобы и проигранное вытянуть, и приумножить.

Он откинулся на спинку стула и постучал каблуком по упору для ног. Курить не хотелось, но он закурил. Пуская носом дым, поглядывал на затемненную лестницу, будто ждал, когда откроется дверь и в клуб внесут сундук с наличкой — у кого, парни, плохой день? Налетай!

Вместо этого в никотиновый туман «Пирата» юркнул мальчишка.

— Э-э, дверь перепутал? — крикнул заряжальщик. Сегодня была смена Дениса.

Паренек двинулся вдоль автоматов. Глаза в пол, работали только руки — длинные, костлявые, они выстреливали в направлении лотков для монет (хромированные кармашки исполняли роль пепельниц). «Он что, бычки собирает?» Андрей смотрел на мальчишку с жалостью и неприязнью. Замызганная футболка, рваные джинсовые шорты, дырявые кеды. Похожее на череп лицо: желтоватое, шелушащееся, с розовой выпуклой сыпью на лбу. Тощий, что смерть.

— Малой, с ушами туго? — Денис приподнялся над креслом. — В ГТА здесь не рубятся!

Ходячий Освенцим скатился по лестнице и хлопнул дверью.

Андрей наклонился и заглянул в лоток соседнего автомата. Под хромированной табличкой «AMERICAN POKER II» лежала визитка. Не бычки, значит… Брезгливо, двумя пальцами Андрей выудил прямоугольник плотной бумаги. Черный фон, барабаны «однорукого бандита» с черепами, костями и уродливыми мордами… игровой клуб «Фарт», адрес. Тут недалеко. Что, еще один? Хотя чему удивляться. Когда открылся «Питер», первый игровой клуб в городе, в узком длинном помещении к автоматам стояли очереди. Казино для малоимущих.

В «Питер» Андрея затянул Вадик, дворовый друг. Они быстро подсели, срослись с новым миром, в котором десять долларов можно превратить в сто, а сто в пыль, только кто думает о фиаско перед первым ударом по «старту»? За два года они сделались завсегдатаями игровых клубов, познакомились с заряжальщиками, пропитались суевериями (по пути к клубу Андрей неизменно скармливал халяве несколько мелких купюр — комкал и бросал по ветру), знали, при ком лучше не светить лавэ и у кого можно одолжить. Это был жестокий мир со своими законами, главный из которых — «Как ни крутись, всегда будешь в минусе» — игроки упорно игнорировали. Умом Андрей понимал, что падает в яму, на дне которой, в смрадной куче кредитов и заложенных вещей, стонут изломанные тела игроков, а редкие удачи — всего лишь отчаянные попытки ухватиться за ржавые перекладины лестницы, но… но как же пьянили победы, эти маленькие рывки к свету, пойманные в экранные сети стрит-флеши, флеш-рояли, каре на тузах, да на чем угодно; как же бурлила кровь от мелодии пробитой «шляпы», растущих в окошке кредитов, сигаретного дыма, крика «Сними!»; как же ласкал взгляд вид кассирши, которая отсчитывала за барьером кассы твой выигрыш, спасибо, спасибо, а это тебе, улыбчивая, на шоколадку, и тебе, Денис, на пиво, выручал ведь, в кредит не раз заряжал, бонус догнать, ладно, чао, мы праздновать, казино начинает и проигрывает, сегодня наш день, увидимся завтра! Назавтра «нажитое непосильным трудом» и не пропитое вчера спускалось вчистую, автоматы высасывали до дна — деньги, настроение, силу — и отхаркивали в серый вакуум. Эта песня хороша, начинай сначала… Редко, но случались полосы фарта. Однажды им с Вадиком перло в течение недели: доили клубы, обналичивали кредиты, шли в город — прикупить шмотья, перекусить и хлебнуть пива, а потом возвращались за автоматы, с лихвой отбивали потраченное и продолжали кутеж. Алкоголь, проститутки, дорогие вещи. Мир вертелся вокруг них, границ не существовало. В конце концов они настолько уверовали в свою везучесть, избранность, что ломанулись в «Интурист». Из казино вышли с бутылкой шампанского — приз за три собранных в «очко» семерки — и ветром в карманах; говорить не хотелось, пить не хотелось, они сделали по глотку и вылили шампанское на клумбу перед ЦУМом…

Андрей сморгнул воспоминание и сунул визитку клуба «Фарт» в карман ветровки.

Денис с раздраженным выражением на лице прошелся по автоматам, собирая остальные визитки.

— Задолбали уже, — процедил заряжальщик, но перед тем, как бросить карточки в мусорное ведро, прочитал информацию о конкурентах.

В «Пират» зашли двое ханыг, устроились за одиннадцатым автоматом, откупорили бутылку яблочного винища и позвали Дениса. Зарядили на сто кредитов, которые спустили по первой ставке в электронную черную дыру.

— Эй, друже, — повернулся к Андрею высокий и краснолицый, — бонус догнать не долганешь?

Андрей развел руками:

— Сам пустой.

Ханыги допили вино и ушли. Занимать автомат не стали. Денис подошел к «одиннадцатому», в окошке бонуса которого значилось «98», кивнул и подпер автомат стулом. Заряжальщики, против правил, играли сами, в основном без риска догоняли оставленные бонусы: ничего не словишь, так бонусом сотню кредитов вернешь.

За стенами клуба люди спешили по бульвару между саженцев берез и ив, кто-то к речке, кто-то с набережной. Время в «Пирате» текло по-другому, его течение преломлялось, становилось величиной случайной. Иногда Андрей чувствовал себя пилотом, ежедневно минующим часовые пояса.

Появились три подростка. Уселись скопом за шестой автомат, закинули триста кредитов, прогнали ставку по кругу; длинноволосый погладил кнопки, отвечающие за подтверждение и смену карт. Автомат не принял ласку — сожрал кредиты за двадцать минут, побаловав двумя стритами и фулл-хаусом. Подростки ретировались с туманными взглядами.

Андрей поджег сигарету, подумывая завязать. Ха, уверенность в том, что удастся бросить курить, крепче всего после выкуренной сигареты.

В этот момент на лестнице появился Вадик.

— Ба, какие люди в Голливуде!

Андрей с невеселой усмешкой пожал протянутую руку. Вадик был младше его на три года, заканчивал одиннадцатый класс, торговал сотовыми, воровал у брата шмаль и постоянно нуждался в бабле — новая краля тянула на шмотки, кабаки и дискотеки. Брал свое и «Пират». Последние полгода друзья редко играли в другом клубе — «Пират» под боком, всегда можно сгонять домой за деньгами; Андрей занимал у родителей Вадика, а Вадик — у его.

— Шикуешь? — Вадик кивнул на бутылку «Тинькофф» и «Мальборо».

— Как же, — протянул Андрей. А ведь и вправду шиковал, только весь шик вышел, когда автомат сожрал последние кредиты.

— Много всадил?

— Да писец… полстепухи.

— Так еще половина есть!

— Да не своей. Группы лавэ. Городские после пар дождались, а с общаги пацаны по домам ломанулись… И нахер с баблом сюда поперся…

Вадик присвистнул.

— Всю степуху общажных?

— Ага.

Андрей жевал губу. Было стыдно, но к стыду, к его вариациям и оттенкам, он привык. Как к похмелью после пьянок. Когда сидишь на игле азарта, стыд — перед родителями, кредиторами, самим собой — обычное дело. Но вот так вляпаться — не одолженные слить, а тупо чужие, которые в понедельник надо отдать, иначе деканат, отчисление…

Ладно, не киснуть. До понедельника два дня. Целых два дня. Прорвемся.

— У самого как? — с надеждой спросил Андрей. — Есть зарядить?

— Пыль. На две сотни кредитов.

— Долганешь?

— Давай на двоих. Поднимем — рассядемся.

— Добро.

— Бонус на одиннадцатом чей?

— Денис занял.

— А тебя какой нагнул? Этот гад? — Вадик кивнул на автомат, за которым сидел Андрей. Над экраном висела наклейка «№4».

— Ага.

— Будем вынимать. Денис, закинь!

Заряжальщик, молодой жилистый парень со шрамом на правом виске, выбрался из кресла. Вотчиной заряжальщиков было небольшое пространство перед кассой: столик, телик на тумбочке. Сидя в кресле, Денис походил на отца огромного семейства, часто выдергиваемого с насиженного места окриками детишек.

Денис пересчитал деньги.

— На все?

— Так точно, — сказал Андрей и пододвинул к автомату высокий табурет с мягким сиденьем. Стряхнул чешуйки растрескавшегося кожзаменителя и уселся верхом.

Денис вставил ключ, повернул вправо, зашел в меню набора кредитов, два раза ударил по кнопке «старт», повернул ключ влево и озвучил:

— Двести.

— Спасибо, — сказал Андрей.

Денис был толковым парнем, не то что второй заряжальщик «Пирата» — сорокалетнее чмо по имени Олег, нервный очкарик, который часто оставлял себе часть выигрыша (борзых ребят побаивался, наглел только с теми, кто, по его прикидкам, не мог ответить). Денис такой херней не занимался, работал «по понятиям». Шрам он заработал в драке с пьяным упырем, который не хотел уходить из клуба после закрытия. Денис получил по голове пустой стекляшкой из-под водки, но, истекая кровью, уложил упыря мордой в пол.

— Сцапаем гада за хобот, — сквозь зубы, сцепленные на сигаретном фильтре, процедил Вадик.

— Кого?

— Кого, кого… фарт! — Друг сплюнул окурок в лоток и затушил пивом (Андрей покосился в сторону кассы: при Денисе лучше не наглеть). — Ох, чую — фартанет сегодня. Раком сучку отдрючим.

Андрей не стал уточнять, какую сучку: видимо, женскую ипостась фарта — удачу.

Вадик суеверно похлопал автомат по шершавому пластиковому боку, выбрал пятую ставку, поплевал на сложенные щепотью пальцы и нажал на «старт». Андрей подвинулся ближе: поехали, два против одного.

Через сорок минут он пнул автомат ногой и выудил из пачки последние две сигареты. «CREDIT: 0». Знакомо, как же знакомо. Электронный мудила снова его поимел.

— Андрюха, дай степуху, — глупо улыбаясь, поддразнил Вадик, — ну дай степуху…

— Очень смешно.

Заверещал мобильный. Вадик похлопал по карманам штруксовой куртки и выбежал на улицу. Наверное, Даша, краля с вселенскими запросами.

Андрей докурил, ткнул сигаретой в пачку «Мальборо» и бездумно уставился на вход. Ступеньки покрывала истоптанная красная ткань, слева лестницу огораживали «дорогие» автоматы, на которых сто кредитов стоили в два раза дороже, чем на обычном. Больше и куш. Или стремительней влет.

Вернулся Вадик. Взвинченный, задумчивый.

— Новая сумочка или сапоги? — спросил Андрей.

— Чего? А-а, не… Тут другая тема, не с Дашей. Лавэ можно поднять.

— В чем косяк?

— Косяк, Андрюха, в том, что и огрести можно хорошо. У человечка, который мне телефоны возит, партию на границе отжали. Пятьдесят труб.

— Ого. А кто отжал?

— Авторитеты одни, в «Командоре» часто в билик шпилятся. Человечек сам лезть боится. Говорит, если верну мобилы, отдаст партию за полцены.

Андрей сник.

— Гиблое дело. Да и пока продашь…

Вадик постучал сотовым по раскрытой ладони.

— Скинуть не проблема, у меня на двадцатку уже клиенты есть. Да и заложить всегда можно… Ты как, в доле?

— У бандюков мобилы выбивать? Шутишь?

— Не-а. Половина навара твоя. И трубу новую подкину, а то ходишь с хламом каким-то. Короче, есть одна задумка.

Андрей почесал затылок. Похоже на выход, но… мало у него проблем? Только с блатными осталось зацепиться. От задумок Вадика всегда не ахти попахивало.

Вот только — был ли у него выбор? Где найти деньги за выходные? Лимит доверия у родителей давно исчерпан, одолжить не у кого.

— Лады, — сказал он онемевшим от плохого предчувствия языком. — Выкладывай.

Глаза Вадика блеснули. Нехорошо так блеснули, с придурью.

— Знаю, где надыбать гранату.

*

Старенькое, без номеров, такси с визгом сорвалось с парковки и нырнуло во дворы. Бильярдный клуб «Командор» растворился в сумерках. Андрей и Вадик орали на заднем сиденье — от радости, от шока, от неверия в победу. Выгорело, отбили, ушли! Ушли?.. Андрей следил за дорогой через заднее стекло. Пусто, никакого огромного внедорожника, нескладного и бурого, как медведь.

— Нет, ты видел, ты видел! — нервно смеялся Вадик. На его коленях подпрыгивал металлический чемоданчик, внутри бренчали мобильные.

— Уф! — выдохнул Андрей. — Чуть кирпичей не наложил.

— Как прошло? — обманчиво сонно спросил Миша, знакомый таксист Вадика. Сутулый мужичок в потертой кепке. Вадик рассказывал, что Миша сидел по малолетству за разбой.

— Как по маслу!

Такси скатилось с моста, свернуло налево и через три минуты встало около частного дома, утихло, фары освещали деревянный забор. Миша закурил «астру». Вадик выбрался из салона с чемоданчиком, а вернулся без него.

— Все хоккей, — сказал он. — Десять труб сразу ушло, остальные под залог оставил.

Миша тронулся с места.

Вадик отсчитал и передал таксисту «благодарность». Тот взял купюры, открыл бардачок, закрыл. Андрею досталась стопочка потолще.

— Здесь за пять мобил навар, лады? Ах да… — Вадик полез в карман и кинул на колени другу новенькую «нокию» с откидной крышкой. — Трофей!

Андрей неловко улыбнулся. Адреналин схлынул. Остался страх — «авторитеты» видели их лица. Его потряхивало, как там, в «Командоре»…

Бандиты гуляли в вип-комнате на втором этаже бильярдной. Пятеро молодых, шумных, плечистых. Стол ломился от красивых бутылок и еды, в центре высилась горка вареных раков. Чемоданчик с мобильными лежал на скамейке рядом с детиной в легком свитерке. Он первым заметил Вадика и Андрея. Глянул лениво:

— Чего?

Большие руки оторвали раку хвост, хрустнул панцирь.

— У вас мои телефоны, — сказал Вадик, стараясь придать голосу уверенность.

— У нас только наши телефоны, — сказал «авторитет» и положил рачий хвост на стол.

Теперь на парней смотрели все пять пар глаз. У седого не по годам бандита, который сидел ближе всех к двери, глаза были тупые, опасные.

Вадик вынул руку из кармана куртки. Рука сжимала гранату.

— Опа-опа, — сказал седой, неприятно улыбаясь. — Бузить-то зачем? Приболели, что ли?

— Чемодан сюда, — кивнул на лавку Вадик.

Андрей стоял слева и немного сзади и делал каменное лицо. Он старался не смотреть в глаза сидящих в вип-комнате. Мышцы вибрировали на хрупких костях.

— А если не дадим? — спросил детина в свитерке.

Вадик сунул палец в кольцо и выдернул предохранительную чеку.

— Мне терять нечего. Что с вами себя в расход пущу, что голову потом отстрелят за трубы. Так и так — хана.

— А другу твоему?

Вадик не понял.

— Другу твоему есть что терять? — спросил седой, щурясь. Говорили только он и детина в свитерке, остальные наблюдали с полуулыбками.

Вадик не ответил. Поднял гранату над головой, немного разжал пальцы на спусковом рычаге. Андрей на секунду усомнился: точно бутафорская или таксист боевую подсунул?

— Ладно, не кипиши. — Детина в свитерке поставил на пол чемодан и подтолкнул к Вадику.

— Бежать быстро будете? — усмехнулся седой. — Мы пожрать успеем?..

Такси остановилось у ночника, недалеко от «Пирата».

Миша щелкнул по елочке-пахучке, сунул в рот не менее пахучую «астру» и сказал:

— Теперь в «Командор» дорогу забудьте, за километр обходите. И ухо востро — искать будут.

В ночнике они взяли две пачки сигарет, два «ред булла», четыре стекляшки пива, попросили разогреть сомнительного вида хот-доги.

Андрей прикинул. Денег, что дал Вадик, без малого хватало на покрытие долга перед одногруппниками. Сейчас бы сдать назад, пролистнуть этот сумасшедший день, выдохнуть, но…

— Вот черт! — сказал Вадик на ступеньках «Пирата».

Андрей тоже остановился. Сердце провалилось к копчику.

— Что?

Вадик усмехнулся и распахнул куртку: внутренний карман бугрился, будто там лежал лимон.

— Гранату Мише забыл отдать.

*

Им катило. Они прыгали с автомата на автомат и с каждого снимали сливки.

Обналичивая выигрыш, Вадик порывался поцеловать тонкую белую кисть кассирши, называл ее «девочкой» и с каждого выигрыша оставлял на шоколадку, тортик, шампанское. Ему трезвонила Даша, и он поставил мобильный на беззвучный.

Андрея захлестнула волна эйфории. Наколотить гору бабла — лучшее лекарство от хандры.

Они пересели за «вишню» — «однорукого бандита», который сыпал монетой, если собрать три вишни в линию. В «Пирате» было всего два таких автомата, Андрей и Вадик не особо их жаловали. Хотелось думать, что на покерных автоматах от них хоть что-то зависит, а здесь — только жми на «старт» и смотри, как крутятся барабаны с фруктами.

Они смеялись, пили пиво, табачили, как паровозы, вспоминали забавные случаи.

Однажды мама послала Вадика за сметаной, по пути в продуктовый тот свернул в «Пират», просадил все деньги, вернулся, сказал, что потерял, мама дала еще, история повторилась, мама все поняла, сунула в руки ведро — мусор хоть выкинь, балбес. У мусоровоза Вадик встретил Андрея, у того нашлось на минимальную зарядку, они оставили ведра в подъезде и ломанулись в клуб, проиграли, вернулись — под лестницей пусто, ведра кто-то спер…

Все это забавляло лишь издалека, по прошествии времени. Потому что, если присмотреться, к их головам — головам всех игроков — присосался огромный клоп, округлый, с алым от крови брюшком, но перманентно ненасытный, он пил, и пил, и пил… деньги, время, нервы, чужое уважение…

Но какое сейчас им было до этого дело? Автоматы выворачивали карманы, фартило так, что мама не горюй.

— Денис, сними! Пятьсот на третий перекинь.

Заряжальщик ударил кулаком по панели пятого автомата и пошел снимать и перекидывать. Злой как черт: попал ключом в замок с третьего раза, заколотил по кнопке.

— Много слил? — спросил Андрей.

— Косарь втюхал. Как теперь кассу сдавать…

Андрей сочувственно покачал головой.

«Вишня» отдала шестьсот кредитов. Раскинули по сто пятьдесят на «дорогие» автоматы. Часы над телевизором показывали половину первого. Время летело, как птичка.

Андрей вытряс из пачки «Парламента» сигарету и закурил. Автомат раздал пять карт «рубашкой» вниз; он подтвердил первую, вторую и пятую — три короля, нажал на «старт», автомат заменил третью и четвертую. Пришел еще один король: каре. Заиграла победная мелодия. Вадик за соседним автоматом поднял вверх большой палец.

Хлопнула дверь.

Рослый, крепко сбитый парень вкатился по ступеням, с накинутой на голову и плечи кожаной курткой. С косухи стекала вода. Крепыш стянул куртку, кинул на спинку стула и с прищуром осмотрел зал. Миша Ежевикин, кажется. Все звали его просто Ежевика.

— Денис, приветствую! — пробасил Ежевика.

Рука заряжальщика всплыла над спинкой кресла, вяло вильнула кисть. Ежевика был тем самым пьяным упырем, что разбил ему голову. После того случая Денис не заряжал Ежевике, даже не пускал на порог, но потом как-то порешали, уладили. Пьяным Ежевика в «Пират» не совался.

Андрей внутренне напрягся.

— Курево есть? — панибратски навис над плечом Ежевика, небритый подбородок почти касался уха Андрея. — Как оно, выдает сегодня?

— Потиху, — осторожно сказал Андрей.

Ежевика без спросу нашарил в лотке пачку, вытянул сигарету с зажигалкой, подкурил, выпустил в экран дым и только тогда спросил:

— Я угощусь?

— Валяй.

Андрей старался выглядеть беззаботным, но внутри все сжалось. Он удвоил каре в красную — загорелась нижняя ступенька пирамиды («шляпы», как ее называли игроки).

— Дай пробью! — гаркнул Ежевика, чуть ли не хватая за руки. — Черная будет, зуб даю!

«Заряжая на свои и пробивай», — подумал Андрей, поспешно сливая выигрыш в счет кредитов. В окошке значился косарь с хвостиком. Ощущения полета, всемогущества улетучилось, Андрей пожалел, что не успел снять тысячу и закинуть сотню или две, которые можно было проиграть и остановиться — мол, нет у меня денег, Ежевика, видишь, последнее ушло.

Он уменьшил ставку, проиграл «хвостик» и крикнул Денису, чтобы снял. Играть перехотелось, не с Ежевикой над душой.

Крепыш разочарованно фыркнул. У него были круглые желтые кулаки с буграми вазелина под кожей на костяшках, этими рукам часто приходилось кого-то бить.

— Слушай… — начал Ежевика, собираясь одолжить денег, но между ним и Андреем вклинился заряжальщик, позвал на разговор.

Андрей и Денис отошли к ширме около кассы, за которой прятались маленькая кухонька и туалет. Денис попросил занять до завтра, и Андрей тут же согласился — отпадала необходимость что-то мямлить, оправдываться перед Ежевикой, а Денис железно отдаст, как в банк положить, а потом и сам выручит, если понадобится.

— Спасибо. Не забуду. — Денис хлопнул его по плечу и пошел снимать с «дорогого» автомата набитый Андреем косарь.

Ежевика все понял без слов. Уже нависал над Вадиком, который трижды пробил фулл-хаус, списал и позвал Дениса.

— Малый, долгани пару сотен. — Ежевика не просил, командовал.

— Не могу.

— Да ладно. Два косаря срубил, что тебе пару кредитов.

Вадик развел руками.

Ежевика вышел за ними на крыльцо. Дождь закончился, асфальт почти высох.

— Да че ты щемишься?

Ежевика толкнул Вадика в спину, тот едва не упал, развернулся.

— Свои же, Миша… — нетвердо улыбнулся Вадик. — Что творишь?

Ежевика несколько секунд смотрел на Вадика, склонив голову набок. У него был незрячий, вызывающий взгляд — так смотрят мертвецы.

— Ты, что ли, мне свой? С какого перепугу?

— Ну так... с одного района…

— И хули? Мне теперь с каждым чепушилой брататься? — Ежевика взял Вадика за воротник куртки. — Лавэ, говорю, долгани.

— Сам в долгах.

Вадик покосился на Андрея. Тот не знал, как себя повести. Лицо Ежевики выглядело каким-то осунувшимся, исхудалым, но он все равно оставался тем, против кого у Андрея не было ни шансов, ни смелости.

Наличка в карманах джинсов давила на задницу.

— Хули твои долги, — наседал Ежевика. — Еще настучишь.

— Руку убери…

— А то что? Брата натравишь?

Ежевика раньше имел со старшим братом Вадика какие-то делишки. Вадик не ответил, держал взгляд. Глаза блестели, он уже не улыбался.

— Ладно, хер с вами. — Ежевика отпихнул Вадика с презрением, живи, мол. Зыркнул на Андрея. — Валите.

— Зря ты это. — Вадик отряхнул воротник, словно измаранную гордость, и медленно спустился с крыльца. Уходить, даже после такого, надо уметь. Иначе — в «Пират» лучше не соваться, каждый удод начнет деньгу сшибать.

Ежевика сплюнул через перила и вернулся в клуб.

Андрей догнал Вадика и услышал, как тот цедит сквозь зубы:

— Сам ты чепушила, вафел.

*

Они остановились во дворике возле опорки, закурили.

— Раз прет, надо дожимать, — сказал Андрей. Он не считал, сколько выиграл — тоже своего рода традиция, главное, в плюсе, — но по прикидкам, две стипендии группы, а то и три. Мысли были легкие, несущественные, приятные, и ни одной о том, чтобы остановиться. Раз прет, надо…

Вадик допил энергетик, отрыгнул и швырнул банку в урну. Не попал.

Со стороны улицы кто-то стремительно шагнул в арку.

Андрей инстинктивно отступил. На них надвигался Ежевика. Он шел как пьяный, но пьяным не казался. Скорее истощенным. Наверное, так ходят изголодавшиеся вампиры.

— Что, малые, думали так уйти? Карманы вывернули, живо!

Андрей потянул Вадика за рукав: бежим.

Вадик не сдвинулся с места. Улыбался, снова с придурью в глазах, чего-то ждал. Андрей обернулся на опорку: может, хоть раз менты в тему придутся? В зарешеченных окнах не горел свет.

— Я туда, сука, попаду… — сбился на бормотание Ежевика, — весь их фарт вытрясу…

Вадик шагнул навстречу и сделал то, чего Андрей уж никак не ожидал — подпрыгнул и ударил Ежевику кулаком по макушке. Словно кувалду обрушил. Отскочил, снова подпрыгнул, чтобы компенсировать разницу в росте, и саданул.

Ежевику повело на стену. Он рухнул на колени. Вадик схватил его сзади за волосы, оттянул голову и ударил в лицо, в переносицу, плотно, глухо.

Ежевика упал лицом вверх, глаза закатились, из ноздри выдулся розовый пузырь.

Только сейчас Андрей понял, что кулак Вадика уж слишком округл. Вадик держал бутафорскую гранату. Он присел на корточки рядом с телом и, тяжело дыша, сказал:

— Сколько тебе отслюнявить, вафел?

В окнах опорки зажегся свет.

Андрей подскочил к Вадику, потянул из арки.

Они перебежали на другую сторону проспекта и немного попетляли по дворам. Затем, сидя на детской горке, долго молча курили.

— О чем он там тер? — спросил наконец Вадик. — Какой фарт?

Андрей достал и протянул визитку.

— Походу об этом.

— Что-то слышал, — покивал Вадик, — сказки Венского леса. Типа, в вип-зале у автоматов отдача девяносто процентов.

— Гонево.

— Ага. И взнос бешеный, чтобы туда попасть.

— В клуб?

— В вип-зал.

Друзья переглянулись.

— Проверим? — сказал Вадик.

Андрей щелчком отправил бычок в песочницу и устремился к гаражам, чтобы отлить.

— Айда.

*

«Фарт» прятался в глухом дворике за молочным комбинатом. Андрей здесь почти не бывал — не мог вспомнить, новое ли перед ним здание или отреставрированное старое. На парковке стояли дорогие иномарки.

Вадик первым поднялся по лестнице и толкнул дверь.

В полутьме круглого зала светились только экраны автоматов. Зал был головкой черного сыра, а мерцающий свет — дырками в нем. Вдоль высоких стульев бродили заряжальщики, тонкие и медлительные, как скелеты.

— Ого, — присвистнул Вадик. — «Пират» и рядом не валялся.

Вадик имел в виду не только интерьер, но и количество автоматов. Полсотни, не меньше. Ни одного покерного, сплошные «однорукие бандиты». Большая часть занята.

На входе в вип-зал скучал охранник, похожий на гориллу, которую не первый месяц морили голодом. Под глазами темнели круги, кожа на лице воспалилась; казалось, что охранник не спал несколько дней. «Они здесь все такие… высохшие? — подумал Андрей. — Какой-то дебильный дресс-код?» Словно в подтверждение его мыслей, мимо проскочил тощий мальчишка в дырявых кедах. Шмыгнул на улицу с пачкой визиток в костлявой руке.

— Куда? — спросила горилла.

— В вип-зал, — ответил Вадик. — Деньги есть.

— Деньги не главное, — сказал охранник, наклоняясь и заглядывая в лица. — Вам еще рано.

— С какого?

— Рано еще, говорю.

— А когда не рано будет? — влез Андрей.

— Поиграйте здесь, а там посмотрим.

Друзья отошли.

— Что за хрень, — недоумевал Вадик. — Ладно, давай зарубимся.

Они сели за слот, на барабане которого крутились золотые монеты, горшочки и мешочки с золотом, и сразу зарядили на косарь. Стулья были удобными и, судя по всему, дорогими — из цельного дерева, с сидушкой из крокодильей (да ладно!) кожи. Имелись даже подлокотники.

Андрей распечатал вторую пачку «Парламента».

Через час на экране значилась сумма с пятью нулями, а автомат продолжал крутить и крутить в призовом режиме. Из горшочков сыпались золотые, в углу экрана плясал веселый лепрекон. Андрей хлопал Вадика по плечу, тот улюлюкал и подпрыгивал.

Принесли пиво, хотя они не заказывали. Сухой, как сломанная ветка, заряжальщик поставил бокалы на подставку и исчез с серебристым подносом под мышкой.

«Однорукий бандит» накрутил еще одну призовую.

В лотке заерзал сотовый. Вадик глянул, кто звонит, и поморщился. Телефон не замолкал. Вадик схватил трубу.

— Пошла в сраку, шлюха драная! Что непонятного? Не беру, значит, занят! — Вадик нажал на «сброс» и рассмеялся.

Андрей поддержал кашляющим смехом.

— На проституток ща поедем, — сказал Вадик.

Андрей пялился в экран. В голове было хмельно, звонко и тягуче. Он не хотел уходить, но спорить было лень. Он плыл по золотой реке.

— Сними! — крикнул Вадик.

Андрей открыл рот, чтобы возразить, не нашел слов, блаженно улыбнулся и кивнул. Глаза чесались.

— Андрюха, ты тут денег дождись, а я на улицу выскочу. С водилой каким добазарюсь, поедем девок мять.

Вадик вернулся через минуту. Весь взвинченный, кадык дергается.

— Твою! Там их джип!

— Кого?

— Бандюков командоровских.

Андрей встал из-за автомата, подошел к окну и глянул в щель между рекламным щитом и откосом. Так и было: на парковке, под кривым фонарем, припал на брюхо большеглазый внедорожник, в салоне горел свет.

Он не почувствовал страха. Скорее облегчение: теперь не надо никуда ехать, можно продолжить игру.

Обернулся в зал. Игроки за слотами почти не двигались, поднимались только руки, жали на клавишу… или не жали, автоматы крутили барабаны по своей воле.

Вадик куда-то подевался.

Андрей словил за локоть — ух и острый! — светловолосого заряжальщика.

— Где здесь туалет?

— Там. — Под впалыми щеками наклюнулась учтивая улыбка, сорвалась.

Андрей двинулся, куда показали.

Облегчившись, он долго отмачивал лицо в холодной воде. Затем вспомнил, что не забрал выигрыш. Или забрал Вадик? Забрал и… нет, Вадик не мог…

Андрей резко выпрямился. В кадыкастую раковину капала вода — из крана, с подбородка, носа. В зеркале кто-то был.

Сзади стоял Ежевика. Бледное лицо, разбухшая синей почкой переносица, слипшиеся от крови волосы. На крепыше была футболка с эмблемой компании «Diesel», косухи не было.

Андрей развернулся. В коленях сделалось пусто. Страха по-прежнему не было, только какая-то слабость, апатия. Туман в костях.

Ежевика размахнулся и ударил его кулаком в зубы. Андрей почувствовал, как взрываются губы. Он налетел позвоночником на умывальник. Рот наполнился кровью.

Ежевика поднес кулак к своему лицу и слизал с уродливых силиконовых костяшек кровь.

— Какая группа? — сказал он.

— Что? — не понял Андрей.

— Крови! Какая группа крови?

«Что за бред?» — подумал Андрей, губы опухали, но не болели. Язык расшатывал верхний клык.

— Ну?!

— Третья отрицательная.

Ежевика потер ладони:

— Отлично. Заряжу тебя на «дорогой»…

Он потянул к Андрею раскрытую пятерню, видимо, намереваясь схватить за воротки.

Дверь открылась, в уборную вошел Денис. Заряжальщик посмотрел на Андрея цепкими воспаленными глазками, затем перевел взгляд на Ежевику, кивнул и с наскока влепил крепышу локтем в ухо. Ежевика упал на четвереньки, замотал головой. Денис со спокойным лицом ударил остроносой туфлей по ребрам. Ежевику подбросило. Он закашлялся и пополз в сторону писсуаров.

Денис ударил еще раз — в висок, и Андрею показалось, что он услышал треск, с каким откалывается дно керамической вазы.

Руки Ежевики растянулись по плитке. На небритом лице застыло недоумение.

Денис открыл дверь кабинки, отмотал ленту туалетной бумаги и стал вытирать обувь.

— Спасибо, — выдавил Андрей, — но…

Денис не взглянул на него. Бросил скомканную бумагу в унитаз, зашел в кабинку и закрыл дверь.

— Уходи отсюда, — услышал Андрей.

Он повернулся к зеркалу. В губы словно закачали фиолетовые шарики, по подбородку текла кровь. Он набрал в ладони воды.

«Где Вадик?..» Мысль ушла на дно. Он попытался ее ухватить, но в голове зазвучала мелодия призовой игры. Надо вернуться в зал и вздрючить другой автомат, их всех, ему сегодня прет, он…

Он понял, что уже в зале. Стоит перед исхудавшей гориллой в черном костюме.

— Так, так… — Охранник всмотрелся в глаза Андрея. — Ага, вижу, уже готов.

Он отошел в сторону, освобождая проход.

«В смысле?» — хотел было спросить Андрей, но ответ пришел сам: «Готов… замариновался азартом… заходи».

В конце длинного, похожего на кишечник коридора горел свет. За фешенебельным залом скрывался другой мир: кирпичные осклизлые стены, сочащийся влагой потолок, чавкающая под ногами грязь.

Андрей оказался в квадратном помещении пять на пять метров. Три стены занимали автоматы. Он сел за свободный.

— Эй, — позвал скелет за соседним автоматом, — знаешь, кто карточные масти придумал?

Он не смотрел на Андрея, только на экран. Если вообще видел — глаза игрока были цвета воды, в которой прополоскали грязное белье.

— Ну, — кивнул Андрей. — Или лягушатники по принципу социального деления: черви — святоши, пики — вояки, бубны — торгаши, трефы — деревенщины. Или рыцари, когда от оружия в глазах зарябило: черви — щиты, пики…

— Ага, точно… Ланселот, готика… А третью слыхал?

— Третью чего?

— Версию… распятие Христа…

Скелет закашлял, сухо, страшно. Его будто выворачивало наизнанку: широко открытый рот, подпрыгивающая грудина.

— Не-а, — сказал Андрей, когда игрок откашлялся, резко сплюнул в сторону и замолчал.

— Карты у христиан — грех, кощунство… дьявольская игра. Отсюда символы: крест, на котором распяли Христа…

— Трефы, — одними губами произнес Андрей.

— Копье, которым ткнули под ребра Иисуса…

— Пики.

— Губка с уксусом, которую воины поднесли к его губам…

Червы или бубны?

— Четырехугольные металлические шляпки, торчащие из рук и ног прибитого к кресту… ублюдка! — Игрок сорвался на крик. — Мерзопакостной паскуды! Светолюбивой твари!

Сосед снова закашлял всем телом. На экран полетели брызги слюны и желчи. Андрей ощутил боль между ребрами, перед глазами расплывались круги света — будто это он заходился надрывным кашлем.

Скелет замолчал. Андрей тут же забыл о нем и странной вспышке гнева. Понял, что если смотреть на экран, то остальные звуки — кашляющие, чавкающие, сосущие — становятся неважными, тают. В окошке кредитов значилось «1000». Хотя он не помнил, как заряжал. И взнос у него никто не требовал… или…

Плевать. Рука вдавила «старт». Кнопка казалась влажной и теплой. Тоже плевать.

Иногда он все-таки поворачивал голову и смотрел на других игроков. Некоторые были высосаны до дна. Автомат справа от входа втягивал через лоток пустую оболочку, как ломкую купюру. Звонко потрескивали кости. Кожа порвалась, и по полу покатился череп, белый и чистый, он ударился о стену и замер, в полых глазницах ползали жирные пиявки, желтые зубы скалились на Андрея, высохший язык прилип к небу, мертвый, жалкий…

«Это он зря… надо уметь остановиться… я смогу…»

На лицах скелетов застыли блаженные улыбки.

В помещение проник сухощавый мужчина в костюме уборщика и смел череп в полиэтиленовый пакет. Андрей забыл о нем, как только повернулся к экрану.

Полая трубка, похожая на хвост змеи, заползла под футболку, под мышку, присосалась; к лимфоузлам потянулись белесые жгутики…

На барабане крутились распятия, кресты Лалибелы, катакомбные кресты. Джокером служил распятый Христос в армейских башмаках и противогазе, богохульная картинка, что-то подобное Андрей видел в научно-исторической передаче: антимилитаристские манифесты и прочая бодяга.

На третий день у него сломалась левая рука, хрустнула под собственным весом и упала на пол, он не отреагировал и продолжил игру.

Глаза помутнели. Щеки ввалились. Из пор на лице сочилась кровь — капли вызревали, но не стекали, а с шипением растворялись в воздухе. По одним трубкам к автомату ползли черные столбики, по другим бежал голубоватый раствор. Андрей представлял азарт именно так: жидкий электрический ток.

Помещение дышало, питалось, жило.

Автомат выдавал призовые игры, еще и еще. Выигрыш рос. Андрей чувствовал себя счастливым.

Он поймал удачу за хвост. Или фарт за хобот. Или… поймали его?

Андрей улыбнулся треснувшими в уголках губами: без разницы.

Иллюстрация Ольги Мальчиковой