У одного богатого коллекционера, дом напоминал лавку древностей: тут и инкские керамические черепки, и выцветшие буддийские свитки, и даже римская монета со стершимся профилем императора. Но венец его коллекции, как он считал, был привезен из поездки в Африку. Он нашел его на базаре в одном из городов на окраины пустыни. Продавец, старик с глазами, похожими на черные камешки, не торговался и почти не глядел на Него. Деревянная фигурка была тяжелой, темной, отполированной до блеска бесчисленными прикосновениями. Она изображала не то человека, не то ящерицу, с вытянутым лицом и длинными, неестественными пальцами. Глазницы были пусты, но создавалось стойкое ощущение, что из них за тобой наблюдают. «Он хранит тень своего владельца», — сказал старик на ломаном английском, протягивая сверток. Коллекционер лишь усмехнулся, списав это на местный колорит и желание взвинтить цену. Тотем занял почетное место на каминной полке. Первые дни ничего не происходило. А потом начались мелочи. Впервые Коллекционер заметил нечто, когда вечером читал книгу. Из угла, глаза уловили движение. Его собственная тень, отброшенная на стену светом настольной лампы, не повторяла его движений. Он почесал затылок, а тень в это время оставалась неподвижной, застывшей в неестественном, чуть склонившемся положении. Коллекционер отмахнулся — усталость, игра света. Но аномалии участились. Его тень могла отставать на секунду, будто обдумывая свое следующее движение. Иногда он видел, как ее пальцы, длинные и тонкие, шевелятся, когда его собственные руки лежали на столе смирно. По квартире стало холоднее, гуще, воздух словно наполнился свинцовой пылью. Свет от ламп казался тусклым, неспособным разогнать сгущающийся мрак. Однажды ночью он проснулся от чувства, что не один. Лунный свет серебрил край кровати. И на этой полосе света лежала его тень. Отчетливая, черная как смоль. Но он лежал на спине, а тень лежала на боку, лицом к нему. И он почувствовал, как по его спине поползли ледяные мурашки, потому что из очертаний той тени на полу на него смотрели две пустые глазницы, точь-в-точь как у тотема на полке. Коллекционер в панике включил свет. Тень на полу мгновенно встала в его ногах, став обычной. Он схватил тотем, намереваясь вышвырнуть его в мусорный бак, но не смог. Дерево будто прилипло к его пальцам, излучая ледяной холод. С тех пор он стал бояться собственного отражения на стенах. Следующий этап был хуже. Тени начали жить своей жизнью. Тень от вазы с цветами на подоконнике вдруг вытягивалась в длинный, тонкий щупалец и скользила по стене, исчезая в углу. Тень от стула в гостиной изгибалась и колыхалась, словно на ветру, которого в запертой квартире не было. Он видел, как несколько маленьких теней — от ручки, от чашки, от книги — собирались в углу, сливаясь в одно темное, беспокойное пятно, которое пульсировало, как черное сердце. Он перестал спать. Окна были завешены плотными шторами, все лампы горели днем и ночью, превращая квартиру в ослепительную, душную камеру. Но тени никуда не делись. Они стали гуще, насыщеннее. Они жались к ногам мебели, копошились под кроватью, становились такими плотными, что, казалось, вот-вот обретут объем. Воздух гудел от их беззвучного присутствия. Последнюю ночь Коллекционер провел, прижавшись спиной к стене в центре гостиной, с включенной на полную мощность люстрой над головой. Он дрожал, всматриваясь в углы, где свет не мог дотянуться до непроглядной тьмы. И тогда он увидел, как от этой тьмы начали отрываться черные фигуры. Они были плоскими, как вырезки из бумаги, но двигались плавно и целеустремленно. Тени от всего, что было в квартире, ожили и вышли из-под контроля. Они двигались бесшумно, скользя по стенам и полу, окружая его. Его собственная тень отделилась от него и встала во главе этого безмолвного шествия. Она была больше его, выше, и в ее очертаниях теперь безошибочно угадывалась та самая деревянная фигурка с базара — вытянутое лицо, длинные пальцы. Коллекционер попытался закричать, но звук застрял в горле, поглощенный гнетущей тишиной. Он отчаянно замахал руками, пытаясь отогнать их, но его руки проходили сквозь них, вызывая лишь леденящее прикосновение абсолютного холода. Тени набросились. Они не царапали и не кусали. Они обволакивали. Холодные, плотные, липкие полотна тьмы. Они залепляли ему рот, нос, глаза, погружая его в абсолютную, безвоздушную черноту. Он не мог дышать, не мог видеть, не мог слышать. Он чувствовал лишь леденящий холод, проникающий в кости, и безжалостное давление, которое сжимало его, сплющивало, вытягивало из него все тепло, весь свет, всю жизнь. Когда его нашли через несколько дней, встревоженные соседи вызвали полицию. Квартира была ярко освещена. Тело Коллекционера лежало на полу в гостиной. Ни следов насилия, ни признаков борьбы. Врач констатировал остановку сердца — вероятно, из-за сильного стресса. На каминной полке стояла странная деревянная фигурка. Следователь, осматривая ее, почувствовал неприятный холодок и на мгновение ему показалось, что тень от фигурки на стене шевельнула своими длинными, тонкими пальцами. Он резко обернулся, но ничего не увидел. Решив, что это игра воображения махнул рукой и ушел, оставив квартиру в покое. А тени в опустевшей квартире снова улеглись на свои места, став плоскими и безобидными. Они ждали нового хозяина.