Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Везунчик
© Михаил Киоса15.5 мин. Страшные истории Helga 22-09-2020, 07:58 Указать источник! Принял из ТК: Helga
— Думаете, повезет? — Она улыбнулась. Но не профессионально — широко и пластмассово, — а одними уголками губ. Левым чуть больше, отчего улыбка вышла кривоватой. Не меняя выражения лица, продавщица повернулась к кассе, взяла первый блок сигарет и поднесла его к считывателю штрихкодов.
— Поживем — увидим. — Он улыбнулся в ответ. — Я ж ведь все равно ничего не теряю. Так и так их курю каждый день. А вообще — знаете, я везучий.
Оплатив покупку, Саша сгрузил сигареты в заполненную почти до краев тележку, развернулся и пошел к выходу из гипермаркета. Вспомнив выражение лица продавщицы, снова улыбнулся. Вот ведь смешные люди: хлебом не корми, дай только где-нибудь заговор поискать — и непременно найти. Весь мир спит и видит, как бы их обмануть, не иначе… столько сил и времени на это тратят, бедолаги. Тогда как все дело в удаче — и, конечно, кое-каком расчете. Уж он-то знал это наверняка: уже не раз случалось выигрывать.
Сев в машину, он завел двигатель и набрал номер жены.
— Да, привет. Уже еду… что? Нет, не все. Бедра расхватали аккурат перед тем, как я пришел… Ну да, подождал, конечно. Не вывезли… а? Зайду, конечно.
Включив габаритные огни, Саша вырулил в широкий проезд между рядами припаркованных машин и направился к выезду с подземной автостоянки. Шесть блоков, подумал он. Шестьдесят шансов, ни больше ни меньше. И дома еще столько же. Неплохо, неплохо.
Везение везением, а на одну удачу Саша полагаться не хотел. О том, что производитель его любимых сигарет проводит акцию с призами, он узнал одним из первых: вот и пригодилась подписка на новости сайта. А узнав, стал собирать специальные вкладыши из пачек.
На участие в гонке за подарками под лозунгом «Оживи свое лето!» табачная компания отвела три месяца. Вплоть до конца августа все желающие могли регистрировать специальные коды на странице акции. Каждую неделю по пятницам шли розыгрыши обычных призов — эм-пэ-три-плееров, смартфонов, планшетов и еще какой-то электронной мелочевки. Ближе к середине сентября должен был определиться суперпобедитель, которому полагалась тюнингованная иномарка. В суперигре участвовали все зарегистрированные за лето коды.
Пораскинув мозгами, Саша решил не распылять силы на множество попыток в течение этих трех месяцев, а поставить те коды, что удастся собрать, на два решающих удара.
К 22 августа — дате предпоследнего розыгрыша — Саша планировал собрать несколько сотен кодов. Триста, если быть точным. С количеством он определился так: прикинул, сколько блоков «уговаривает» за месяц (где-то четыре плюс-минус две-три пачки), умножил на число оставшихся до Нового года месяцев (их семь) и округлил до трех сотен.
На дворе заканчивался июнь, и пока что ему вполне удавалось выдерживать график без особого ущерба для семейного бюджета. Они с женой ездили закупаться в гипермаркет дважды в месяц. Стало быть, чтобы успеть к предпоследнему розыгрышу, каждый раз надо было брать по шесть блоков.
Конечно, при желании можно было бы потратить на сигареты еще больше денег, но Саша сказал себе: стоп-машина, все хорошо в меру. В конце концов, жизнь на этой акции не заканчивается.
На выезде на шоссе скопилась небольшая пробка. Встав за черной «Инсигнией», Саша открыл окно и закурил. Подымить в машине, любил говорить он, — святое дело. Можно сказать, классика жанра. Все равно что, будучи подростком, пить пиво через тягу. Так они делали школьной тусовкой, твердо веря, что это сильнее «даст по шарам». То ли от курева, то ли от веры в метод, но и в самом деле — давало.
Конечно, пробка не была тем местом, где Саша мог по полной насладиться сигаретой. Вот прохватить с ветерком по загородной трассе, и чтобы вокруг помаленьку темнело, а из магнитолы лилась любимая музыка… ничего, сказал он себе, не последний день на свете живем.
К новому, слегка терпковатому, вкусу табака Саша уже успел привыкнуть. Для того и акцию запустили, чтобы раскрутить обновленную марку сигарет. На сайте говорилось: «Мы вдохнули в наш табак новую жизнь. Современные технологии позволяют нам сохранять всю свежесть собранных листьев, а тщательно выверенные дозы оригинальных добавок подарят вам все богатство по-настоящему живого вкуса».
Что там на самом деле были за технологии и сколько добавок компания засадила в свои сигареты, Саша не задумывался. Главное — ему нравился результат, а остальное было не так уж и важно.
Путь от гипермаркета до дома при всем желании не получилось бы назвать долгим. Саша как раз успел докурить сигарету перед тем, как свернуть в родной двор. Припарковавшись, он вынул из багажника сумки с продуктами и отправился домой.
— Уже? — встретила его жена. — И бедрышки успел купить?
Саша замер: вот ведь елки! Про куриные бедра он все-таки забыл.
— Сейчас схожу, — вздохнул он, виновато поглядев на Тамару. Стащил с ног кроссовки, донес сумки до кухни и вернулся в прихожую. — Представляешь, совсем вылетело из головы.
— Представляю. Вот чтобы не вылетело — не представляю. А так — все нормально.
Саша, который в этот момент обувался, вскинул голову и успел заметить тень улыбки в ее глазах. Шагнув к Тамаре, он сграбастал жену в объятия и, прижав к себе, приподнял над полом.
— Выбирай: смерть или матумба? — оскалившись, прорычал Саша.
— Матумба, пожалуйста, матумба! — запищала Тамара, знавшая этот анекдот не хуже его. — Только чур не до смерти.
Они засмеялись, глядя друг на друга, а потом Саша накрыл ее губы своими.
— Иди уже, мой повелитель… — немного погодя сказала Тамара. Слегка ткнула его указательным пальцем в кончик носа. — А то после матумбы жрать запросишь, а бедрышек-то и нет.
Искомый продукт продавался в небольшом магазине через дорогу. Продавцы давно уже знали многих местных жителей по крайней мере в лицо — Саше было приятно думать, что это позволяет рассчитывать на действительно качественные продукты. Тем более он ведь всегда здоровался и даже проявлял дежурную заботу: спрашивал то о том, как идет торговля, то о здоровье, то еще о чем-нибудь.
Выйдя из магазина, Саша полез было за сигаретами — если идти до подъезда не спеша, то как раз можно было успеть покурить с удовольствием.
(Матумба, пожалуйста, матумба!)
Он усмехнулся и быстро зашагал домой. Лучше покурить после матумбы — куда приятней будет.
∗ ∗ ∗
В курилку Саша зашел уже с сигаретой в зубах. Не дожидаясь, пока закроется дверь, торопливо щелкнул зажигалкой: времени было в обрез. Шефу срочно понадобился проект, который по плану надо было сдавать только через две недели, в конце июля, и теперь приходилось бегать по потолку. Хорошо хоть, режим цейтнота для Саши был все равно что свежая вода для рыбы: чуя затылком жадное пыхтение вечно голодногго времени, он работал куда эффективнее, чем когда крайний срок был далек и незаметен.
Присев на диван, он глубоко затянулся и задумался: была с этим проектом одна проблема… да нет, проблемка даже. Было, в общем-то, и решение, пусть тривиальное, но вполне рабочее. Однако Саше хотелось найти другой вариант — более изящный: он должен был существовать.
— Эй, Сашок! Вот ты где… ф-фу, надымил-то! А мы тебя обыскались уже. Шеф ждет, хочет по проекту спросить о чем-то… Сашок?
Когда чужой голос вторгся в его размышления, Саша вздрогнул. Поднял голову: перед ним стоял Дима, аналитик — как всегда, с вечной полуулыбочкой на плутоватом лице.
— Я ж только что покурить вышел, в чем проблема? — Саша ощутил, как в груди ежом заворочалось раздражение. Вот как тут проект закончить раньше срока и притом в лучшем виде, если то и дело думать мешают?
— Старик, мы тебя уж с полчаса ищем. Сначала думали, ты пожрать пошел, так наши, кто на обеде был и вернулся, сказали, нет тебя в столовке. А вот про курилку мы и не догадались — это я так, на всякий случай заскочил, мало ли… Ты чего вообще сюда поперся-то, в душегубку эту? Лето на дворе, все на крыльцо дымить бегают. Воздух, солнышко — красота! А ты здесь один, как этот, в тумане… ежик, во!
Саша молча смотрел на Диму.
— Ты как вообще? — вдруг забеспокоился тот. — Нормально себя чувствуешь? Сердце не шалит? Голова не кружится? Саша медленно покачал головой. С сердцем был полный порядок: он его, как всегда, не чувствовал. Стало быть, стучит себе, как полагается, на жизнь не жалуется. А вот голова…
Полчаса ищут!
Как такое может быть? Он ведь… Саша бросил взгляд на наручные часы: тридцать пять второго. А он отправился сюда, когда еще часа не было: хотел побыть в одиночестве хоть пять минут, чтобы подумать спокойно. Оттого и на улицу не пошел: оставили бы его там в покое, ну конечно.
Ерунда какая-то. Может, он задремал?
— Ау, Сашок? Ты как, говорю? — Дима присел на корточки, чтобы заглянуть Саше в лицо.
— Норма. — В горле защекотало. Конечно, промелькнуло в голове, столько в курилке просидеть. Скажи спасибо, что только это, а не что-нибудь покруче. Тут же вспомнилось, как в детстве он торопливо курил возле двери в подвал многоэтажки, делая одну затяжку за другой, и как потом все ступени там заблевал. — Сейчас приду.
— Точно? А может, я Степановну к нам позову?
Вероника Степановна работала в компании фельдшером. Грузная женщина не уставала распекать сотрудников за полное, по ее мнению, пренебрежение здоровым образом жизни и заботой о собственных организмах, но дело свое знала хорошо.
— Да в порядке я! — не сдержался Саша. И тут же примиряюще поднял вверх ладони. — Прости. Что-то день, наверное, неудачный. Спасибо тебе, Дима.
Аналитик, в глазах которого успела промелькнуть обида, широко улыбнулся, хлопнул его по плечу и вышел. Оставшись один, Саша еще раз посмотрел на часы. Это выходит, минут сорок — сорок пять он тут просидел? Не слабо. Так… хорошо, а решение-то хоть нашел?
Ответа на этот вопрос не было. По всему выходило, три четверти часа попросту стерлись из Сашиной жизни. Вот дела… ладно, что теперь. Так что же там он нащупал, когда шел в курилку? Была ведь какая-то мысль, какая-то зацепка. Саша сжал губы. Шеф хочет его видеть, а значит, приходить к нему с пустыми руками будет верхом глупости. Ничего, вот перекурит, и отыщет решение.
Саша взял пачку и зажигалку, которые лежали рядом с ним на диване, открыл крышку, и замер. Внутри лежала одна-единственная сигарета. Не очень-то веря себе (а может, это еще и Дима постарался, пока он тут в отключке сидел?), Саша заглянул в пепельницу. Внутри обнаружилась куча свежих бычков с хорошо знакомым логотипом любимых сигарет.
Так. Приехали. Ладно бы он просто задремал… а тут получается, что на самом деле сидел, курил и высадил больше половины пачки. И ничего об этом не помнит — вот ничегошеньки! Саша зябко повел плечами. Видно, пора в отпуск. Купить им с Томой путевки куда-нибудь в тихий райский уголок, где можно выкинуть из головы всю эту будничную жизнь с ее проектами, шефами и… — он посмотрел на раскрытую пачку…и выкрутасами собственного мозга. Да, сигнал — яснее не бывает. Что ж, так тому и быть. Но для этого сначала надо хорошенько поработать, иначе фиг Сан Саныч его отпустит — даже в отгул, не говоря уже об отпуске.
Саша сунул сигарету в рот, щелкнул зажигалкой и принялся обдумывать, как половчее решить беспокоящий его вопрос по проекту. От дыма в горле снова защекотало, словно где-то там внутри сорвалась на марш-бросок ударная группа мурашей. Саша поморщился: по-хорошему надо было бы сначала воды попить, но как потом сюда вернуться? Никак, то-то и оно.
∗ ∗ ∗
Раскинув руки, он бежал босиком по огромному лугу. Невысокая мягкая трава ласкала ступни, где-то над головой невидимая с земли птаха выдавала руладу за руладой — одна лучше другой. В груди родился смех, и Саша не стал его удерживать внутри. Господи, он уже давно не был так счастлив! Курорты? В задницу эти курорты, они и рядом не стояли. Вот, оказывается, все, что ему нужно: самое обычное русское поле, солнце с облаками над головой и этот бег из ниоткуда в никуда, навстречу ветру.
В центре поле поднималось, тянулось к небу хоть и пологим, а все же хорошо заметным холмом. Там, на самой его макушке, Саша увидел тоненькую женскую фигурку. Приглядевшись, насколько это было возможно на бегу, он увидел: незнакомка танцует. Ничего особенного: она просто кружилась, только и всего. Но птица, в которую превратилось его сердце, радостно рванулась вперед, словно завидев родной дом, в котором не была с самого детства.
И все же Саша не стал ускорять бег, который сам по себе приносил ему огромное наслаждение. Он чувствовал: девушка не исчезнет, обидевшись на неторопливость кавалера. А все потому, что она — понимает.
Вершина приближалась, слегка покачиваясь перед глазами при каждом новом толчке ногой, который на краткий миг дарил ощущение полета. Вот до танцовщицы осталось пятьдесят шагов… тридцать шагов… десять…
Саша подбежал к незнакомке вплотную и остановился, уже совершенно точно зная, что говорить ничего не потребуется. Девушка улыбнулась, глядя на него снизу вверх огромными — зелеными с карим ободком — глазами. Потянулась к нему, и Саша с восторгом принял хрупкую фигурку в объятия. Ладони легли ей на плечи, скользнули к рукам, захватывая с собой узенькие бретельки сарафана, в который была одета девушка. Тонкая ткань волнами стекла к ее ногам, оставив хозяйку обнаженной. Глядя на свою желанную, Саша задохнулся от восхищения: таких идеальных пропорций, таких изгибов и округлостей, которые хотелось ласкать и целовать без конца, он не встречал никогда. Хоть и худенькая, девушка тем не менее была удивительно женственной. Мягкая линия плеч, небольшая, но высокая грудь — две полусферы с четко очерченными сосками, — плавная линия бедер, спускавшаяся к стройным ногам с маленькими ступнями.
Девушка засмеялась, глядя на Сашу, а потом обняла его, и он с удивлением осознал, что стоит голым. Неужели и бежал тоже — голым?.. но этот вопрос тут же утонул в жаркой волне, которая прокатилась по его телу от нежных, едва заметных, касаний тонких пальцев незнакомки. Впрочем, незнакомки ли?.. Саша чувствовал: это она, его родная. Его душа, и знать имя — вовсе не обязательно.
Тяжелые русые пряди ее волос заструились между его пальцами, когда он приподнял их ладонями. Девушка взяла его руку своей и потянула за собой — вниз, к земле. Покорно опускаясь вслед за ней, Саша жадно ловил взглядом каждое ее движение. А она, в последний момент выскользнув из-под него, тут же очутилась сверху, крепко обняла Сашу бедрами. Он поднял руки и взял в ладони ее груди. Показалось — под правой рукой ощутил биение сердца. Вот я везунчик, промелькнуло в голове.
Девушка склонилась к нему, приблизила лицо к его груди. Саша вдруг заметил, какие у нее удивительно длинные, густые ресницы. А она, закрыв глаза, скользнула вниз, к животу, затем поднялась обратно. От призрачного касания ресниц Саше стало щекотно, он дернулся. Девушка на миг подняла голову, улыбнулась ему: лежи, мой любимый, все хорошо. Прижала его руки к земле своими и снова склонилась к груди.
Щекотка постепенно усиливалась, и если сначала Саше это даже немного нравилось — какая она выдумщица, его желанная! — то теперь ощущения начали становиться неприятными. Он попытался поднять руку, чтобы остановить эту игру и предложить новую, но не смог. Тонкие пальчики держали его запястье мертвой хваткой. Со второй рукой оказалось то же самое.
Саша дернулся всем телом — сильно, но мягко, все еще не желая испугать или расстроить девушку. Но та, которая только что весила не больше пушинки, вдруг стала неимоверно тяжелой, придавила его к земле.
А затем она снова подняла голову, и Саша заметил, что ресницы стали совсем длинными. Словно два веера, они вытягивались вперед и в стороны, скрещиваясь над переносицей. Незнакомка улыбнулась, и Саша, вмиг омертвев, увидел, что и ее рот заполнен ресницами. Тонкие волоски беспрестанно шевелились, тянулись вперед, извивались в воздухе, словно нащупывая что-то.
Рот существа распахнулся шире, оно опустило лицо к Сашиной груди. Теперь прикосновения ресниц вместе с щекоткой стали причинять боль. Саша напряг все силы и смог слегка приподнять казавшуюся чугунной голову. Он увидел: в тех местах, где его только что щекотали, из тончайших разрезов выступила кровь.
А существо продолжало меняться. Сквозь кожу, совсем недавно такую гладкую и нежную, пробивались все новые и новые волоски. Вскоре то, что сидело на Саше, стало напоминать ершик для чистки унитаза.
И тогда раздался тихий, шелестящий смех. Он звучал и звучал, разрезая душу на полоски, в то время как существо продолжало елозить по Саше, покрывая его тело сюрреалистическим рисунком из тонких красных линий.
Набрав воздух в грудь, он закричал… и проснулся, отфыркиваясь.
— Ты так хрипел и метался! — Тома сидела рядом на кровати, держа в руке пустую кружку. — Я никак не могла тебя разбудить. Вот только вода помогла. Что с тобой?
Саша откинулся на подушку, прижался щекой к сырой ткани. Господи, ну и сон ему приснился!
— Кошмар, Томик… — Вместо нормальных звуков раздалось какое-то сипение, и он торопливо прочистил горло. — Дикий кошмар…
— Бедный мой… — Она прижалась к нему, и Саша вздрогнул: недавнее видение все еще стояло перед глазами. — Расскажешь? Я слышала, так они легче забываются.
Он помотал головой.
— Не сейчас… да я и не помню почти ничего.
Они немного полежали молча.
— Ой, да тут же совсем все мокрое, — спохватилась Тома. — Ну-ка, вставай, я тебе подушку поменяю… хорошо хоть, одеяло сухим осталось и простыня, а то было бы веселье.
Саша молча встал и пошел на балкон. Взял сигарету, прикурил. Оперся руками на подоконник, выглянул наружу. Теплый ветерок тут же взъерошил его волосы, мягкой ладонью погладил лицо. Где-то внизу лаяла собака — размеренно, монотонно, как заводная. Слева по дороге проехала машина — низкий длинный силуэт. Спортивная? Фары высветили парочку, которой вздумалось перейти на другую сторону перед самым автомобилем, тут же раздался пронзительный гудок.
Саша глубоко вздохнул. Да уж, приснилось. Но ладно, с кем не бывает. Это все от работы, не иначе. Ничего, вот доживут они до отпуска… Он тихо ругнулся, наградив Сан Саныча сочным эпитетом. Шеф взял и не отпустил его в июле — несмотря на сданный досрочно проект и все прошлые заслуги. Нет, сказал, в сентябре пойдешь. А сейчас работы — вагон и маленькая тележка, некогда по курортам разъезжать.
В сентябре… это, стало быть, после супер-игры. Уезжать, не узнав лично, кто же победил, Саша не собирался. В груди защекотало. Ощущение это поначалу показалось мимолетным, едва различимым. Но тут же его сила стала нарастать, отсекая от Саши весь остальной мир, заставляя его схватиться за грудь в тщетной попытке унять вышедший из повиновения организм. Действуя уже инстинктивно, он нарочно закашлялся, пытаясь хоть так вытащить из горла неведомую дрянь, и кашель тут же стал надсадным. Раззявленным ртом Саша хватанул глоток воздуха… и щекотка немного унялась, дав человеку передышку. Он посмотрел на руку с зажатой в ней тлеющей сигаретой. Дым тонкой струйкой поднимался вверх, медленно рассеиваясь в воздухе. Саша поднес сигарету ко рту, затянулся. Щекотка мягко отступила еще дальше в глубь организма.
Он опустился на табуретку, все еще не отводя взгляда от сигареты.
— Прошло? — На пороге балкона стояла Тома со стаканом воды в руке. Он кивнул, не желая ничего говорить: вдруг еще захрипит, испугает ее вконец. — Санечка, ты стал очень много курить. — Тома спустилась с порога, положила голову ему на плечо. — Ты бы притормозил, любимый. Вон как кашляешь уже.
Вместо ответа Саша развернулся и обнял жену, с наслаждением вдыхая запах ее волос…
Утром, дождавшись, чтобы Тома ушла на работу, он открыл шкаф, где держал сигареты, и пересчитал оставшиеся блоки. Запечатанных оказалось четыре, плюс в начатом лежало еще шесть пачек. Саша поглядел на настенный календарь — больше по привычке, так как и без него прекрасно знал, какое сейчас число: восьмое августа.
∗ ∗ ∗
Щекотка возникала все чаще и чаще. Сигареты помогали, но ненадолго: уже вскоре после очередного перекура приходилось поначалу терпеть, а потом идти и снова «кормить шебуршунчика» — это выражение пришло Саше на ум несколько дней назад и заставило улыбнуться. Хорошо хоть, Сан Саныч смотрел сквозь пальцы на частые отлучки своего сотрудника, справедливо, в общем-то, полагая, что пока тот дает результат, может чудить, как его душе угодно.
Вот только давать результат с каждым днем становилось все сложнее и сложнее. Вторая декада августа приближалась к концу, а Саша чувствовал, что такими темпами до отпуска в середине сентября он попросту может и не дотянуть: будет вынужден уйти на больничный, чтобы разобраться наконец с этой щекоткой.
Аллергия, вот что это такое, считал Саша. Гребаная аллергия. Но на что? Первые приступы щекотки случились еще в июне и были едва заметными. Тогда вроде бы уже все, чему полагалось распуститься и зацвести, успешно справилось со своей задачей. Животные? В последние недели полторы Саша перегладил кучу собак и кошек, забежал в несколько зоомагазинов, где близко познакомился с кроликами, хомяками и морскими свинками. Щекотка при этом не усиливалась… да и, как Саша сам в глубине души отдавал себе отчет, не должна была — началась-то она без всякой живности, на ровном, можно сказать, месте.
Работа? Когда он пришел к этой версии, то невесело усмехнулся: ну вот, дошутился, клоун. Вечнозеленый офисный прикол, который сам Саша некогда и запустил, — мол, если человек, приходя на работу, начинает чихать, то у него на нее аллергия — похоже, стал правдой.
Видно, думал Саша, появилось в воздухе что-то — например, кондиционеры с улицы засосали пакость и гоняют ее теперь по всем комнатам. Или, может, какая-нибудь бухгалтерша цветок особый принесла — к монитору поставить, чтобы излучение себе забирал. Или… да до фига могло быть всяких разных или. Саша понимал: он раньше поседеет, чем выяснит, что же такое в офисе заставляет раз за разом просыпаться «шебуршунчика».
Версия эта пришла ему в голову в один из будних дней, а вскоре после окончания рабочей недели была отправлена в утиль.
До выходных ему еще удавалось уговаривать себя, что щекотка после работы — в машине, вечером дома, да где угодно! — это не что иное, как остаточные явления аллергии после целого дня в офисе. Но около одиннадцати часов утра субботы Саша проснулся от такой дикой щекотки, какой не было еще ни разу за всю неделю. Перескочив через Тому (жена ойкнула, но он не обратил на это никакого внимания), он выскочил на балкон и выдрал из пачки сигарету. Первые несколько затяжек не дали почти никакого эффекта, и только когда от сигареты осталась едва ли половина, Саша почувствовал себя лучше. Почувствовал — и с ненавистью уставился на окурок.
— Тщательно выверенные дозы, значит? — прошипел он. — Живой вкус, значит? Ах ты ж мать твою!..
Тем же утром он купил другие сигареты. Когда во время прогулки в парке щекотка дала о себе знать, Саша прикурил, затянулся… две раскаленные железные ладони легли ему на грудь и спину и стали равнодушно плющить человеческое тело. Саше показалось, что он даже слышит, как трещат ребра. Почти теряя сознание, он выронил едва начатую сигарету и рухнул на стоявшую рядом скамейку. В голове шумело, перед глазами мельтешили радужные круги.
Ладони разжались не сразу, словно предупреждая: повторять не стоит. А когда они, наконец, исчезли, вернулась щекотка. Трясущимися руками Саша потянулся к другому карману, куда предусмотрительно заначил пачку некогда любимых сигарет.
Сидя на скамейке, Саша смотрел на руку, державшую тлеющий окурок. Тонкие волоски, выгоревшие за лето, слабо шевелились под порывами ветра. Ему вспомнились другие волоски — у той твари из сна. И щекотка… тоже, словно волоски где-то там скользят… по чему скользят-то? И откуда там, внутри, взяться волоскам?
Придя домой, Саша полез в сеть. Ему захотелось найти строение легких. Но запрос «легкие человек волоски» не дал ничего вразумительного. Википедия, куда он тоже наведался, подробно поведала о трахее, бронхах, альвеолах и прочей требухе, но все это было не то.
Саша закрыл глаза, пытаясь все-таки побороть очередной приступ без подкормки никотином и этими долбанными добавками. Конечно, через несколько минут ему пришлось сдаться.
— Санечка, а может, сходим проверимся?
Он обернулся к жене, стоявшей на пороге балкона, и поморщился: дым от сигареты попал в глаз. Потерев его, Саша хотел было уже ответить Томе, но остановился, глядя на указательный палец. На сгибе лежала короткая ресничка. На этот раз поисковик мигом выдал множество подходящих ответов. Вскоре Саша уже знал, что внутри дыхательных путей и легких на самом деле есть своеобразные реснички — по-научному, мерцательный эпителий.
«Представьте себе огромное пшеничное поле, — прочитав это, Саша поежился: давний кошмар до сих пор стоял перед глазами, как живой, — которое слабо колышется под ветром. Вот это поле и есть наш мерцательный эпителий, который состоит из великого множества ресничек. Они постоянно колеблются — до сорока тысяч колебаний в час, из глубины легких наружу, и тем самым выводят из организма пыль, слизь и инородные тела. Если мерцательный эпителий…»
Дальше Саша читать не стал: достаточно. Вот вам и сон. Вот вам и волоски. Эпителий, мать его так!
Но гнев, быстро вспыхнув, так же быстро угас.
— Да, сходим проверимся, — посмотрев на жену, которая все это время молча сидела рядом, сказал Саша. — Капитально проверимся. Я возьму отгулы…
— Нет, — спокойно возразила Тома. — Их не хватит. Вот отпуск возьмешь, тогда…
— Погоди-погоди! Мы же улетать собрались, путевки вон лежат!
Тома мягко улыбнулась.
— В следующий раз, любимый. Когда все исправим.
Глядя на нее, внешне такую уверенную и спокойную, Саша ощутил, как глотку схватила морозная лапа.
∗ ∗ ∗
«Я — везунчик», — в который уже раз подумал Саша. Оба августовских розыгрыша принесли им с Томой призы: планшет и смартфон, а также флэшку на шестьдесят четыре гигабайта. План сработал безукоризненно: выигрышные коды, разделенные на две равные части, приманили удачу.
Осталось дождаться розыгрыша суперприза, который был намечен на 13 сентября. Саша мысленно пересчитал дни: через два на третий. Уже совсем немного — можно сказать, ничего, если сравнивать с количеством дней, когда он только начал вести отсчет.
В груди проснулся «шебуршунчик». В последние дни его щекотка стала какой-то другой. Саша не мог толком объяснить себе, в чем же различие. Казалось, она теперь была… более целенаправленной, что ли. Словно те самые реснички (если, конечно, это были они) начали мощно грести в одну и ту же сторону. Саше представилась команда ресничек на веслах, отправляющаяся в путь на огромной лодке в виде легкого, и ему стало смешно. Он тут же усилием воли подавил смех — в последние дни это стало причинять резкую боль, равно как и кашель.
Гребцы на легком… теперь картина, возникшая перед глазами Саши, окрасилась в багровые тона. Черный силуэт лодки медленно двигался прочь от него, едва заметное облако тончайших волосков клубилось по обеим ее сторонам. Трахея, бронхи, бронхиолы причудливым деревом торчали на корме.
Грудь резанула мгновенная боль, и Саше снова вспомнился его сон: кожа, иссеченная разрезами. Хорошо хоть, щекотка почти исчезла. Должно быть, выздоравливает. А боль… может, там короста какая-нибудь отдирается? Вот отдерется, и все снова станет хорошо.
Думать так было невыразимо приятно — тем более что «шебуршунчик» быстро затих.
∗ ∗ ∗
— Итак, дамы и господа, мы начинаем розыгрыш суперпризов нашей акции. Да-да, вы не ослышались: призов. Компания-производитель решила расширить список. К автомобилю добавились мотоцикл, квадроцикл и снегоход.
Центральный холл (а может, зала? площадь? Саша плюнул и не стал гадать о том, как называется это место в громадном торговом центре) был забит людьми до отказа. Толпа зашумела, зарокотала, выплеснув к возвышению, на котором, помимо ведущего, стояли призы, волну разнородного бормотания.
Саша, который занял место чуть ли не с утра, отлучаясь только на перекуры, замер. В ближайшие минуты все должно было решиться. Он наощупь нашел ладонь Томы (жена, ясное дело, пришла к самому началу, когда вдоволь нагулялась по торговым аллеям, зная, что место в партере ей обеспечено) и легонько сжал. Получив ответное пожатие, вдруг успокоился: все будет хорошо.
— И первый приз нашего вечера — квадроцикл!
Саша смотрел на сцену, не отрываясь. «Будет обидно, — подумал он, — если достанется квадроцикл или снегоход. Мотоцикл — еще куда ни шло. Тома ездить не даст, так хоть продать за хорошие деньги. Вон он какой навороченный…»
Грудь заболела снова. Саша понадеялся на скорое избавление от приступа, как это часто случалось в последние дни, но на этот раз боль не спешила отступать. Сосредоточившись на том, чтобы не выпустить ее наружу нечаянным стоном, Саша пропустил момент, когда ведущий объявил счастливого обладателя квадроцикла. Сердце ухнуло вниз: а вдруг это его сейчас назвали, и тогда плакали шансы на автомобиль? Но толпа уже раздавалась в стороны, выпуская из себя пожилого мужчину с солидным брюшком.
— Вот он, наш первый победитель, поприветствуйте его!
Люди нехотя зааплодировали, а Саша аккуратно, стараясь не привлекать внимания жены, прижал руку к груди. Раньше это неплохо помогало: словно тепло ладони успокаивало «шебуршунчика», и тот засыпал.
На сцене тем временем вручили победителю документы на приз, проводили обратно в толпу, и розыгрыш продолжился. Кто стал обладателем снегохода, а затем и мотоцикла, Саша так до конца и не понял: не до того было. Боль забирала себе его внимание почти что без остатка. Кажется, выходили вперед какие-то люди, кто-то визжал справа, высоко и оглушительно громко. Одно было ясно — тут победитель не он, иначе бы его уже отправили на сцену.
Резь усиливалась, несмотря на все его старания. Саша стиснул зубы, свободную руку сжал в кулак. Последнюю пару недель он специально не стриг ногти на указательном и мизинце: впившись в мягкую плоть ладони, они помогли отвлечься от «шебуршунчика».
— А теперь — автомобиль! Вы только посмотрите на него! Огромный табун лошадиных сил, подвеска родом из «Формулы-1», и тормоза оттуда же. Внутри — все, что душа водителя пожелает. И конечно, уникальная раскраска. Даже не думайте остаться незамеченным на дороге! Ну что, так и просится в путь, верно? Кто же сядет и поедет?
Боль исчезла в один миг. Саша вдохнул полной грудью, постарался ободряюще улыбнуться Томе: я здесь, я живой и здоровый. Она дернула уголками губ в ответ: знаю я тебя, герой.
— Итак, я запускаю наш барабан… — ведущий крутанул огромное колесо, доверху заполненное клочками бумаги.
Саша набрал в грудь воздух и замер. Сейчас. Все решится сейчас. Станет ясно, зря ли он все эти месяцы верил рекламе «совершенных технологий и выверенных доз добавок».
— Вот барабан останавливается… останавливается… остановился. Нет!.. — ведущий патетически заломил руки. — Нет, я не могу… такая ответственность. Пусть кто-нибудь другой. Вот вы! — Он указал на расфуфыренную блондинку возле сцены. — Идите сюда. Прошу вас, узнайте имя владельца выигрышного кода.
Блондинка, улыбаясь, процокала каблучками по сцене, помахала всем рукой, а затем засунула ее в барабан. Саша подался вперед. Чувства обострились, картинка сцены перед глазами стала четкой и яркой до боли в глазах. «Фулл ЭйчДи», — мелькнула мысль, и он хмыкнул.
Вытащив бумажку, блондинка развернула ее, прищурилась…
— Александр Ого…
— Ого? — засмеялся ведущий.
— Огородников. Александр Огородников.
Саша медленно повернулся к жене. Счастье жаркой волной поднималось от ног к голове, прокатываясь по всему телу. В витрине напротив он увидел свое отражение: растерянно-счастливый, еще не осознавший до конца свою победу, человек. Почему-то очень бледный, с запавшими глазами.
— Я — везун…
Саша упал на пол, схватился за грудь. Тысячи лезвий вонзились в него разом, заскользили от горла к животу. Толпа ахнула, кто-то завизжал, увидев, как голубая рубашка победителя спереди едва ли не мгновенно стала красной.
Новый приступ боли заставил Сашу заорать, но крик почти сразу же смолк. Изо рта густой волной хлынула кровь. Руки, затрепетав на мгновение, замерли.
Тома упала на колени возле мужа, протянула руки к его лицу.
Сашина рубашка зашевелилась, и Тома замерла. Ткань вспухла горбом, натянулась, на ней обозначились какие-то тонкие линии. Женщина рывком убрала руки и по-крабьи отползла назад на несколько метров.
Еще миг, и тонкий хлопок рубашки прорезали черные нити. Мокрая насквозь от крови рубашка медленно расползлась на узенькие полоски.
На развороченной груди Саши стояло (лежало?) что-то непонятное. Два мешка, густо заросших длинным черным волосом. Они медленно поворачивались в разные стороны, словно принюхиваясь, обвыкаясь в новом для себя мире. Затем существа сползли с тела и неожиданно шустро засеменили на ножках-волосах в сторону сцены, за которой в стене виднелась дверь в служебное помещение.
1 774 просмотра
2 комментария
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
