Старый лекарь Жильбер Дюбуа сосредоточенно готовился к процедуре кровопускания. Волнение было обоснованным, ибо на кровати лежал сам Шарль де Коссе, герцог де Бриссак, бургомистр Парижа и маршал Франции. В своей обширной практике Дюбуа приходилось лечить даже принцев крови, однако на сей раз перед ним  предстал особый случай.   Проблема заключалась не в капризности герцога — к своеволию знати Дюбуа привык  давно. Главной причиной беспокойства стало медленное и неумолимое ухудшение здоровья. Дюбуа перетянул жгутом правую руку пациента и сделал короткий и точный прокол ланцетом. Из вены побежала багровая струйка крови. Герцог устало откинулся на гору пуховых подушек. Проходящий через узкие витражи солнечный свет ложился на его лицо красными, желтыми и лиловыми пятнами.

— Англичане однажды устроили мне кровопускание, но что-то не припомню пользы, — скривился в ухмылке пожилой вояка.

— Медицинское кровопускание, Ваша Светлость, есть не что иное, как регуляция четырех стихий в теле человека. Флегма… —  пустился в объяснения Дюбуа, но герцог перебил:

— Мне нет дела до твоей латинской тарабарщины. Ты мои условия знаешь. Поставь меня на ноги ко дню святой Женевьевы, или я буду очень недоволен. Я ясно выражаюсь?

— Безусловно, Ваша Светлость. — Лекарь засуетился.

В сосуд набрался достаточный объём, и Дюбуа проворно завершил процедуру. Герцог зазвонил в колокольчик. В опочивальню вошёл молодой слуга: пора выносить ночной горшок и сосуд с выпущенной кровью. Лекарь приостановил лакея и, обмакнув палец в горшок, изящно попробовал мочу герцога на кончике языка. Горчит. М-да, анализ неважный — придётся ещё попотеть с выбором методов лечения. Дюбуа откланялся с обещанием наведаться после обеда. Придя домой, он нетерпеливо отмахнулся от расспросов жены, заперся в  кабинете и принялся старательно искать что-то на страницах потрепанного манускрипта.

Гаспар Люлли, солидный парижский аптекарь, принимал покупателей в лавке на первом этаже своего же дома. Кустистые рыжие его брови приподнялись в показном удивлении, когда вошла Беатрис Оверни, хорошенькая служанка баронессы де Полиньяк.

— Чем могу быть полезен, мадам?

— Госпоже де Полиньяк требуется средство от мигрени, и я тоже хотела бы купить… — теребя в руках платочек, ответила Беатрис.

— Вот средство от мигрени для мадам де Полиньяк. А что нужно именно вам, мадам Оверни? — спросил Гаспар , протягивая запечатанный пузырек.

— Мне нужно это… — окончательно сконфузилась Беатрис.

— Понимаю, могу предложить вам чехольчики, сделанные из бычьих кишок, — Гаспар деликатно показал связку кондомов.

— Да, то что нужно, — вздохнула Беатрис, — мой муж такой прыткий, знаете ли…

— Понимаю, мадам Оверни, — ответил Гаспар, отдавая служанке  купленные товары.

— Благодарю, месье Люлли. — Беатрис расплатилась за покупки и заспешила к выходу.

В дверях она столкнулась с очередной покупательницей — Матильдой Карно, сестрой известного в округе кожевенных дел мастера Жака Карно.

— Чуть не сбила с ног! Наверное, спешит к своему любовничку Анри, — фыркнула Матильда вслед упорхнувшей Беатрис.

Гаспар приветливо улыбнулся, а про себя подумал: ”Эта старая дева знает все городские сплетни. Так вот для кого чехольчики. Ох уж эти женщины!”

— Мне нужно какое-нибудь хорошее средство от желудочных колик, — продолжала Матильда.

— Могу предложить вам порошок из камней, найденных во внутренностях благородного оленя. — Гаспар кивнул своему подмастерью Реми, и тот подошёл к шкафу за упомянутым лекарством.
— Нам, хворым людям, лучше бы не знать, из чего вы, врачеватели, делаете свои снадобья, — недовольно заметила Матильда. Впрочем, она почти всегда была чем-то недовольна.

Реми отдал покупательнице лекарство. Матильда расплатилась и покинула лавку не прощаясь. 

Покупатели всех мастей заходили нескончаемой чередой, и Гаспар удовлетворённо потирал руки:

— Хороший сегодня денёк, не так ли, Реми?

— Всегда бы так, мастер Гаспар.

В лавку спустилась Аделаида, троюродная сестра, и позвала к обеду. Гаспар оставил лавку на попечение Реми. Торговля не должна прерываться ни на минуту — подмастерье по обыкновению трапезничает после мастера. Гаспар поднялся по винтовой лестнице на второй этаж похожего на донжон дома. В просторном зале жена Арабель собирала на стол. Гаспар с удовольствием оглядел молодую супругу: шерстяное платье подчеркивало стройную фигурку, из-под платка выбился локон черных вьющихся волос, глаза красавицы томно оттенялись длинными пушистыми ресницами. Гаспар, Арабель и Аделаида стоя прочитали молитву и принялись за кушанья. Аделаида приготовила овсяную кашу и жаркое из курицы, к обеденному столу не забыла подать и любимое вино Гаспара. Он откупорил бутыль бургундского и предложил вино дамам: Арабель отказалась, зато Аделаида с готовностью протянула большую кружку. Гаспар по привычке шутливо погрозил пальцем и наполнил кружку сестры; закусывали крупными ломтями ржаного хлеба. 

Гаспар обожал такие минуты семейной идиллии. Он окинул взором зал, наглядно говорящий о его нынешнем благополучии. Стены украшали со вкусом подобранные гобелены, в красках рассказывающие о подвигах рыцарей; дышащий теплом и уютом камин окружали тонкой работы серебряные статуэтки монахов и ангелов.  Трехэтажный дом стоил ему больших трудов. Он вспоминал, как совсем  зеленым   мальчишкой приехал покорять Париж. Ему, сыну бедного сельского священника, поначалу приходилось подрабатывать крутильщиком вертела на кухне. Тогда его обедом были жалкие объедки, оставленные поварами и поварятами. Он продрался через все невзгоды и смог окончить медицинский факультет Сорбонны. Стесняясь своей несолидной и сухопарой фигуры, Гаспар подшучивал: ему до смерти не удастся отъесться с тех голодных школярских лет. После неспешного обеда он вернулся в лавку и позволил Реми уйти на перерыв.

На кухне подмастерье, помимо своей воли, украдкой поглядывал в небольшое окно, предназначенное для подачи блюд. Арабель убирала со стола в зале. Неожиданно она обернулась и ненароком перехватила взгляд Реми. Черноокая красавица смущенно отвела взгляд и продолжила свою домашнюю работу. Юноша зарделся, застигнутый врасплох, быстро покончил с обедом и убежал в лавку. По пути он с досадой хлопнул себя по щеке — ему следует быть более осмотрительным, если он желает сохранить расположение мастера и окончить обучение с хорошей рекомендацией. 

Колокольчик на двери лавки звякнул, и в помещение заскочил взъерошенный месье Дюбуа. С порога он спросил:

— Дорогой Гаспар, у вас сейчас продается истинное лекарство из мумий?

— Конечно! Вас интересует mumia arabis или mumia sepulchrum? — предвкушение дохода было столь приятным. 

— Безусловно, мне требуется mumia sepulchrum. Речь идет о здоровье герцога де Бриссака!

Мастер Гаспар понимающе кивнул обеспокоенному врачу и жестом указал Реми достать вожделенное лекарство. Реми открыл под прилавком потаённый ящик и извлек на свет Божий древнюю человеческую кисть, покрытую бинтами. Месье Дюбуа не торгуясь расплатился золотом и торопливо покинул лавку.

У себя в кабинете Дюбуа аккуратно, стараясь не потерять ни пылинки,  освободил один палец мумии от бинта, отделил от кисти и принялся толочь в ступке медным пестиком. Полчаса монотонной работы превратили сухой палец в порошок. Лекарь внимательно попробовал чёрные крупинки на вкус. Да, это подлинное лекарство из мумий — mumia sepulchrum, мумия из гробниц. Если уж такое сильное лекарство не поможет герцогу, то ничто земное не поможет. Дюбуа пересыпал порошок в сосуд. Настал час увидеть плод упорных изысканий!

В опочивальне герцог с подозрением покосился на  порошок:

— Чем ты, лекарь, будешь потчевать меня на сей раз?

— Сие есть лекарство из древних египетских мумий. Весьма качественное средство, Ваша Светлость.

Герцог приказал слуге первым отведать загадочное снадобье, что тот покорно исполнил.  Лишь через пару минут владетельный пациент соблаговолил принять новое лекарство. Дюбуа преподнес серебряную ложку ко рту герцога, и тот прилежно слизал порошок. Запив вином, герцог отпустил врача до утра. Бордовое и пьянящее разлилось благодатным теплом по жилам; мысли унеслись в долину Луары, где расположен  любимый Шато де Бриссак. Шарль ощутил себя мальчиком, гуляющим с няньками по дорожкам вокруг высоченного замка. Он размахивал деревянным мечом, сокрушая сорняки-драконы. Драгоценное поместье предстало в воображении во всей красе.  Герцог мысленно  вскочил на гнедого коня и неудержимо понесся по обширным заливным лугам — вдоль бескрайних полей к бесконечным виноградникам. Воспоминания о родном поместье придали сил. Он обязательно совершит поездку в провинцию весной. Да, обязательно, нужно только избавиться от пренеприятной напасти, временно приковавшей  к постели. Правда, жена недолюбливает замок. Она уверяет: ночью по коридорам там бродит призрак женщины в зеленом платье, стеная и пытаясь прикрыть зияющие раны на теле. Кузина герцога также жаловалась на явления неприкаянной души. Де Бриссак знал о легенде с самого детства. Якобы предыдущий владелец замка зарубил мечом свою неверную женушку вместе с её любовником, и убиенные стали по ночам являться где ни попадя. Герцог не верил в подобные россказни и никаких привидений отродясь не видел. Итак, решено! Весной с семейством он навестит Шато де Бриссак, а женские вымыслы пусть останутся пищей для досужей болтовни прислуги. Приятные мечтания окончательно расслабили маршала, и он сдался в плен повелителю снов Морфею.

Мастер Гаспар вошёл в спальню, разделся и прилёг, ожидая жену. Арабель на коленях дочитала вечернюю молитву и присоединилась к нему. Гаспар потянулся к супруге:

— Котёночек, ты так красива! Не желаешь ли коленопреклонится на нашей кроватке?

— О нет, негоже, только не так.  Наш кюре не одобряет такое, ты ведь знаешь.

— Ну, котик,  это ведь ради зачатия ребёнка.Клянусь тебе: именно такой способ советует арабский трактат о женском здоровье. Я же доктор,  не забыла?

Наконец, Арабель сдалась и покорно склонила голову, позволяя мужу овладеть ею так, как он возжелал. Она не смогла сдержать стоны, вызванные скорее грубостью, чем наслаждением от соития. Удовлетворив свою похоть, Гаспар отвалился набок, как сытый боров. Вскоре он уснул , заняв две трети кровати. Бедняжке Арабель не впервой терпеть подобные манеры мужа. Она свернулась калачиком и укрылась одеялом по уши, прячась от мерных похрапываний Гаспара. От тетушки она часто слышала наставления быть довольной своим мужем. Ведь он взял ее, бедную сиротку, без приданого. Наверное, тетушка права — муж и в самом деле часто дарит ей подарки, никогда не ругает и зовет “любимой кошечкой”. Молодая жена вытерла слёзки и погрузилась в беспокойный сон.

На третьем этаже в своей каморке маялся Реми. По странной прихоти хозяина дома комнатка подмастерья находилась как раз над спальней супругов Люлли. Несчастному Реми частенько приходилось ворочаться с боку на бок под звуки из спальни хозяина. Страдания юноши усугублялись чувствами к Арабель. Он любил её, хотя и боялся признаться в греховной страсти даже самому себе. В сотый раз поправленные затычки не спасали : сквозь материю в уши расплавленным оловом лился жаркий голос любимой.

На заре Дюбуа заспешил к своему высокопоставленному работодателю. У дверей опочивальни он столкнулся со слугой, выносящим из покоев герцога металлический таз:

— Под утро Его Светлость изволили опорожнить желудок, но сейчас им намного лучше.

— Да, понимаю, — ответил лекарь, с интересом рассматривая рвотные массы на дне таза.

Врач остановился у порога. Герцог бодро отодвинул занавес, прикрывающий альков:

— Это вы, Жирбель? Не стойте как пень, проходите! Я и в самом деле ощущаю себя лучше после того, как сожрал вашу мумию, — и утробно гоготал.

Дюбуа озабочено взял запястье, замерил пульс пациента. Герцог продолжил:

— Правда, под утро мне снились какие-то мерзкие чёрные рожи. Меня аж затошнило.

Врач своим платком вытер пот со лба герцога:

— Пульс и температура у вас, Ваша Светлость, сейчас вполне нормальные. Вы и в самом деле вернулись на путь выздоровления, — с искренним удовольствием сообщил Дюбуа.

— Я желаю покинуть постель. — Герцог собрался встать.

— Мы на верном пути к полному выздоровлению, смею вас заверить! Ваша Светлость, но вам лучше потерпеть хотя бы день. — Дюбуа, предвидя новые успехи, подобострастно глядел на герцога. 

Жан Кардан приехал в Париж по поручению барона де Жуанвиля, чтобы купить новомодное лекарство. О снадобье любознательный господин узнал недавно от своего личного врача, а тот, в свою очередь из письма давнего друга, месье Дюбуа. По Словам Дюбуа, заморское чудо-средство  придаёт мужчинам сил на любовном поприще, очищает кишки и укрепляет память. Дребезжащая повозка въехала на Малый мост. По обе стороны неказистые дома горожан теснились, закрывая вид на Сену. Миновав мост, Жан остановился у постоялого двора, где снял комнату на ночь и место в конюшне для своей лошади. Не теряя времени, Жан заспешил на улицу гильдии врачей и аптекарей. Тёмные узкие улочки душили пространство навесными балконами. Местами виднелись кучи мусора, в которых копошились свиньи и домашняя птица. Привыкший ко многому Жан не выдержал и зажал нос пальцами. Не помогло : напрасно спасаться от зловонного запаха. Кажется, запашок захватил весь город. На повороте Жан ловко увернулся от ушата помоев, которые без предупреждения плеснула в открытое окно женщина. Разуйте глаза, сударыня! К счастью, цель уже близка. Еще два поворота, и он оказался на знакомой улице: здесь заметно чище. А вот и дом месье Люлли.

Мастер Гаспар радушно встретил посланника постоянного клиента:

— Жан, дорогой друг, рад вашему визиту! Чем могу помочь?

— Сеньор барон приказали мне приобрести у вас средство из мумий, — ответил слуга.

— Сеньору де Жуанвилю нужна минимальная порция на пробу, верно? — Получив положительный ответ, Гаспар подал знак Реми. — Помогло ли средство от облысения, которое вы покупали прошлым летом?

— Новые волосы у сеньора де Жуанвиля ещё не выросли, зато пропала бородавка, чем сеньор весьма доволен.

Жан бережно положил пузырек с порошком в дорожную сумку. Здоровенный детина замялся, но затем решился спросить:

— Дорогой мастер Гаспар, сестра моего друга попала в очень щекотливую переделку. Штука в том, что она собирается замуж, но успела уж снюхаться с одним ловким хватом до свадьбы. Если жених прознает — быть беде. Нельзя ли помочь негоднице?

— Понимаю, Жан, негоднице прежде всего стоит быть осмотрительнее. От себя могу предложить раствор квасцов и отвар из сушёной ежевики. Невеста должна принимать средства до первой брачной ночи: так женские затворы будут казаться теснее. Конечно, день свадьбы лучше подгадать на начало месячных, понимаете? — спросил Гаспар.
— Да, дорогой друг, — ответил заметно повеселевший Жан.

Довольный слуга расплатился за покупки и покинул лавку. Предстояло  выполнить остальные поручения барона, коих тот выдал целую дюжину. Проводив Жана, Гаспар заметил:

— Уже одиннадцатый покупатель на неделе, которому требуется порошок из мумий. Настоящий ажиотаж после той покупки для нашего дражайшего герцога!

— Да, мастер Гаспар, мумии теперь идут нарасхват, — улыбнулся Реми.

— Пора мне наведаться к купцам насчёт увеличения поставок. — Гаспар задумчиво потёр затылок.

Следующим утром он направился к месье Перону, своему проверенному поставщику. В лавке купца Гаспара встретил приказчик Борух. Пожилой еврей добродушно улыбнулся:

— Чем обязаны вашему визиту в столь ранний час, месье Люлли?

— Мне нужно приобрести один экземпляр египетской мумии. Будьте любезны, во сколько обойдется? — узнав цену, Гаспар вскрикнул, — Наверное, это шутка! Уж лучше купить коня и подковать золотом!

— Вы таки считаете, те фараоны не стоили вашего коня? Клянусь своим носом, вы правы! Но товары из Порты возросли в цене по причине повышения пошлин на заморскую торговлю, — не уступать возмущенным покупателям было привычным делом.

— Побойтесь бога, Борух! Чем вас так пленил этот фараон? Я готов взять за полцены, — нетерпение читалось на лице.

— Не обессудьте, мастер Гаспар. Если я буду продавать мумий слишком дёшево, они, чего доброго, обидятся на мое непочтительное отношение. Тогда мне несдобровать. Могу уступить восьмую часть цены, — подмигнул Борух.

Гаспару  удалось еще немного снизить цену, купив дополнительно большой мешок сушёных лекарственных трав. Хотя бы нанимать носильщиков для всего добра не пришлось! Борух взял на себя заботу о доставке. По дороге домой аптекарь обдумал повышение цен на мумии: возможно, заметная часть покупателей не сможет позволить себе целительное средство, что пагубно скажется на доходах.

Вечером Гаспар уединился в кабинете. Он взял из резной шкатулки длинный ключ, похожий на тонкий железный стержень. Свернул напольный ковер — под ним ровные ряды идеально уложенной каменной плитки. Гаспар опустился на колени, вставил ключ в щель между плитками и с усилием повернул его. Одна приподнялась . Аптекарь просунул ключ в едва заметную выемку и приподнял плитку еще больше. Было хорошо видно — она скрывала вход в чёрное подполье. По вертикальной лестнице Гаспар  спустился вниз. В кромешной темноте привычно нашёл полку со свечами, зажёг их и придирчиво обозрел алхимическую лабораторию. Здесь он долгие годы погружался в тайные учения Гермеса Трисмегиста, здесь он пытался получить философский камень. В тысячах опытах аптекарь смешивал различные металлы, минералы, жидкости и газы. Вещества сливались в мистических браках, но трансмутировать какой-либо неблагородный металл в золото так и не получилось. Практичный ум Гаспара не дал ему успокоиться на неудаче — три года назад он увлекся идеей изготовления поддельных мумий. 

Особенно в подвале Гаспару нравилось двойное дно. Тем же ключом-стержнем он открыл вход и спустился еще ниже. Здесь аптекарь экспериментировал со свиными тушами, пытаясь получить мумию, не отличимую от подлинной. На   столе покоилась деревянная форма, а в ней одна из подопытных, искусно обмотанная льняными бинтами. Гаспар с гордостью смотрел на свою работу — похоже, он недаром провёл многие вечера в университетской библиотеке за восстановлением из разрозненных источников рецепта мумификации. Лежащую перед ним свинью он заколол на заднем дворе. Затем с помощью Реми спустил тушу в подвал. Через разрез на боку извлек внутренности. С мозгом пришлось повозиться немного дольше. Гаспар проделал небольшое отверстие в задней части свиной головы и с помощью узкого металлического скребка извлек из черепа кусочки красновато-белесой массы. В то же отверстие он залил раствор кедрового масла и селитры — спустя некоторое время остатки мозга вытекли сами. 

Мастер тщательно обмыл тушу смесью вина и сока редьки. Вот теперь чисто, Гаспар оставил ее высыхать под толщей соды и соли. Затем ещё несколько раз очистил и умастил, согласно рецепту, миррой и кассией. Гаспар заполнил тушу прокаленным речным песком и очень старательно обмотал полосками льняной ткани. Каждая пропитывалась изобретенной Гаспаром смесью древесной и земляной смол. Вся процедура занимала семьдесят дней. Не всё гладко шло на первых порах — аптекарю пришлось выкинуть несколько дурно пахнущих туш. Но на сей раз, кажется, все прошло успешно. Он подождет  около полугода, дабы убедиться в результате. Мастер осмотрел тушу — да, определённо он близок к триумфу. Пора озаботиться надежным источником трупов. Церковь не одобряла хирургию, но Гаспар точно знал, что некоторые врачи проводили тайные вскрытия во имя науки. Он под тем же благовидным предлогом раздобудет тела казненных преступников и самоубийц. Его тайна не должна выйти за пределы стен дома. Сестра хоть и слаба рассудком, но нелюдима и трепать языком не будет. Кроме того, она искренне предана ему. Арабель также не посмеет ослушаться строгого мужа. Вот только Реми — как бы юнец не разболтал чего-нибудь лишнего? Это тоже надо учесть. 

Жизнь в доме Гаспара продолжалась размеренно, словно вращение водяного колеса добротной сельской мельницы. Ничто на поверхности не нарушало однообразный покой в его жилище. Робкие взгляды Реми не переходили во что-то более явное — он боялся быть с позором отвергнутым добродетельной женой аптекаря. Чуткое сердце Арабель уловило тайные желания  подмастерья. Не давая себе поблажки, она трепетно отгоняла всякую мысль об измене, однако к ужасу своему понимало: Реми овладел её сердцем глубоко. Кудри и высокая статная фигура всё чаще и чаще волновали воображение женщины.

Для Аделаиды, как и многих слабоумных, эмоции окружающих были далеко не чистым листом. Она учуяла искорки, витающие между Реми и Арабель. Страстные взгляды одного и волнение другой не укрылись от ее любопытного взора.

Как-то вечером Аделаида прибиралась в лавке. Она напевала песенку про хитрых влюбленных — уж кому, как не ей знать о тайной любви. Но, вот, пол подметён. Аделаида огляделась. Никого. Она достала из тайника ключ и наклонилась к угловой тумбе. Открыв дверцу, Аделаида Заглянула внутрь.   Ее остановил окрик:

—Срань Господня! Я же тебе приказывал не лезть туда!

Аделаида отпрянула. Гаспар кричал:

— Зачем ты туда опять полезла? Тебе мало прошлой взбучки?

Аделаида поежилась: она отлично знала, как брат умеет наказывать за оплошности. Она жалобно пролепетала:

— Гаспар совсем не любит Аделаиду. А ведь раньше Гаспар был такой нежный с Аделаидой. Плохой, плохой Гаспар.

Гаспар оглянулся и заскрежетал зубами:

— Молчи, дура, молчи. Ты больше не полезешь туда, поняла?

— Хорошо, братец Гаспар. Но почему Гаспар следит только за своей Аделаидой? Вон, Арабель и Реми глядят друг на дружку. Ада тоже хочет.

— Занимайся своими горшками на кухне, — побагровел Гаспар.

Он отнял ключ, закрыл дверцу, и прогнал Аделаиду в её комнату. Но тут же пожалел о  грубости. Очевидно, Аделаида права. Странно, он сам раньше не придавал значения тому, как расцветает Реми при появлении жены. Иногда наоборот: Реми краснел и отводил глаза, едва заслышав голосок Арабель, когда они вместе в лавке. Да, этот малый позарился на чужое. Надо принять меры, пока  историйка далеко не зашло. Ничего, щенок сполна ответит за свою наглость. Кажется, Гаспар уже придумал , как именно. А жене нужно преподать добрый урок. Благо вскоре представится удобный случай.  Хорошо бы ещё попросить кюре  побеседовать с благоверной — настоятель не откажет в услуге видному горожанину, щедро жертвующему на нужды церкви.

На  субботу власти назначили публичную  казнь Беатрис Оверни и Анри Маршо. Любовнички убили мужа Беатрис, когда он застукал их за утехами на супружеском ложе. Вне себя от гнева, рогоносец набросился на Анри — да куда ему против гораздо более молодого и здорового соперника. В  потасовки Анри нечаянно зашиб противника так, что бедняга ударился затылком об пол и тут же отдал Богу душу. Любовники попытались избавиться от трупа, сбросив его в реку, на чём их и поймали. 

Казнь назначили на полдень. Толпа запрудила Гревскую площадь,  множество людей продолжало прибывать в надежде не упустить зрелище. Солнце светило ярко и только ратуша, где  проходили судебные заседания, высилась угрюмой громадой. Гаспар не поскупился заплатить за место на балконе с видом на эшафот, дабы с удобством насладиться казнью прелюбодеев, а заодно преподать Арабель столь нужный ей урок. Увидев приближение мрачной процессии, Гаспар сообщил : ”А это, дорогая, из тюрьмы ведут проклятых прелюбодеев, коих будут казнить”. Осуждённых сопровождал отряд легкой кавалерии под командованием молодого лейтенанта. Из толпы в преступников швыряли мелкие камни и мусор. Одноглазая старуха попыталась вцепиться в волосы Беатрис: ”Ну что, сучка, хорошо тебе было под мужиком?” Лейтенант ударами хлыста загнал одноглазую обратно в толпу. Палач, неимоверно широкоплечий амбал с крючковатыми руками, неторопливо прохаживался по эшафоту. Процессия достигла лобного места, кавалеристы  окружили эшафот, оттеснив толпу. Подручные палача без церемоний затолкали осужденных на помост. “А сейчас, кисонька, преступники по обычаю будут каяться”, — продолжал Гаспар. Беатрис и Анри сбивчиво, с подсказками прево, во всеуслышание признались в своих преступлениях и помолились Господу об оставлении грехов. Священник наскоро осенил их крестным знамением. Палач засучил рукава до локтей: теперь преступники в его распоряжении. Любовники  успели обменяться прощальными взглядами, прежде чем амбал схватил Беатрис и привязал к позорному столбу. 

Толпа улюлюкала , в женщину  летели камешки и  грязь,  раздавались ругательства. Палач  подошел к Анри. Заплечных дел мастер легко, точно молодого барашка, опрокинул греховника спиной на колесо, лежащее на помосте. Помощники  привязали руки и ноги по краям широкого обода. Палач взял в руки большой молот. Толпа Затихла . Словно внезапный гром, один удар  сломал Анри правую руку. Его душераздирающий вопль  утонул в рёве толпы.  Точно молнией, на левую руку  обрушился удар. Осуждённому повезло — не всякий исполнитель казни так быстро делает свою работу, иначе мучения преступника многократно усиливаются. Через пару минут ноги Анри тоже сломаны. “Преступники, коих казнили посредством колесования, никогда не попадут в рай, кошечка”, — объяснял Гаспар. Арабель кивнула, незаметно отводя взгляд от места казни. Пользуясь щипцами и ножом, палач  вспорол штаны Анри и  оскопил его. Он метко  швырнул срамной кусок плоти в Беатрис: её рубище окрасилось кровавыми пятнами. Толпа неистово бесновалась, подбадривая палача. Арабель  упала в обморок, Аделаида едва  успела подхватить её. Гаспар  попросил у хозяев дома воды и  поручил Аделаиде позаботиться об Арабель, а сам  продолжал пожирать глазами кровавое действо. Палач с подручными  приподняли колесо и   насадили на толстый шест. Прислужники смерти  водрузили шест вертикально, по краям колеса нелепо  свисали переломанные конечности Анри.  Подлетел ворон и  сел на грудь казнённого. Расправив широкие чёрные крылья, птица поудобнее  устроилась на горле Анри и ударом клюва  вырвала глаз. Палач  вернулся к Беатрис — та без чувств повисла на верёвках. Парой пощечин он  привел женщину в сознание, подручные   помогли подтащить её к виселице. Она опять  потеряла сознание, палач неотступно  продолжал своё дело. Толпа  билась в экстазе, наблюдая предсмертную агонию повешенной. Казнь окончена. Мёртвые тела ещё прослужат пугалами в назидание плебеям. Толпа неспешно расходилась . Возбуждённые зрители  оборачивались в добропорядочных обывателей — полученных впечатлений хватит на неделю ежедневных толков и пересудов.

На следующее утро чета Люлли чинно  посещала мессу.  Подошло время исповеди, и Гаспар   проводил Арабель к небольшому помещению возле ризницы, где  принимал священник. Арабель  вошла и  преклонила колени перед распятием:  

— Благословите меня, монсеньор, ибо я согрешила. Священник  прочёл молитву крестного знамения и  спросил:

— Какие грехи ты совершила с нашей прошлой встречи, дочь моя?

Арабель  призналась в нарушении поста и недостаточном усердии в молитве. Священник  выслушал и спросил:

— Дочь моя, я услышал твое раскаяние. Но есть ли иные прегрешения? Может быть, ты искушаема тайными страстями?

Арабель кивнула, не поднимая взгляд.

— Тебя волнует какой-то молодой мужчина? — священник и с добротой, и с настойчивостью  спрашивал, глядя прямо в глаза.

Арабель   склонила голову ниже:

—  Монсеньор, я молюсь об избавлении от этой страсти.

— Молись усерднее, дочь моя, ибо написано: “Если же глаз твой правый соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, чем всё тело твоё было брошено в геенну“. 

— Да, монсеньор, — покорно  согласилась Арабель.

— Ты присутствовала на вчерашней казни прелюбодеев? Уверяю тебя, дочь моя! Муки, испытанные несчастными грешниками во время той казни, не идут ни в какое сравнение с адскими муками, ты понимаешь?

— Да, монсеньор, а могу ли я избавиться от греха благодаря индульгенции? — спросила Арабель.

— И думать не смей о подобных путях! Индульгенции для богатых повес, которым денег девать некуда. Тебе лучше позаботиться о своей душе, — строго  ответил кюре.

— Да, монсеньор, —  согласилась Арабель.

Священнослужитель  наложил епитимью с указанием прочесть молитву Богородице триста раз и  отпустил грехи.  Арабель благодарно  покинула исповедальню и вернулась к довольному своей затеей мужу.

Вечером Гаспар решил поучить жену для острастки ещё раз:

— Возможно, Арабель, тебя одолевают нечестивые помыслы, поэтому мы никак не можем зачать дитя.

— Возможно, Гаспар, тебе стоит обратиться к месье Дюбуа. Говорят, он хорошо лечит мужское бесплодие. —  Арабель вздернула подбородок.

— Ты вот так со мной заговорила? Мне не нужен врач, — Гаспар с силой притянул Арабель к себе, — Слышишь?

— Отпусти, мне больно! —  Арабель пыталась вырваться

Гаспар оттолкнул жену на кровать. Арабель зарыдала от боли и обиды. Гаспар вышел, громко хлопнув дверью.

Гаспар ходил по кабинету. Он не привык мириться с прекословием женщин. И всё же беспутница хороша, даже если перечит. Ей можно дать шанс исправиться, поэтому в полночь в спальне она оказалась не одна. Он тихо, не потревожив сон жены, прилёг рядом. 

Одеяло укрывало тело Арабель  наполовину, позволив луне освещать обнажённую грудь. “Да, строптива, но до чего же хороша”, — подумал Гаспар. Влечение к жене возобладало, и он прикоснулся к нежным персям. Неожиданно Арабель прошептала во сне: ”О Реми, Реми…” Гаспар отдернул руку, словно дотронулся до раскалённой жаровни. Он вскочил с кровати и вернулся в кабинет.

Итак, всё ясно — жена  изменяла ему. Возможно, не только в мыслях. Разве не должен он наказать за тяжкий грех? Сестра за ужином подсыпет любовникам снотворное, а он заколет их, как свиней! Потом сделает из  подлых обманщиков две великолепные мумии. Последняя мысль особенно понравилась Гаспару — он заулыбался, представляя гору ливров на выгодном товаре. 

Ранним утром Гаспар зашёл в комнату Аделаиды и, поплотнее прикрыв дверь, неторопливо объяснил сестре её роль в предстоящих событиях. Она безропотно согласилась и как будто даже обрадовалась. Весь следующий день Гаспар ходил хмурым и сосредоточенным. Вечером Аделаида угощала Арабель и Реми пирогом, приправленным снотворным. Пару часов спустя Гаспар вышел из кабинета с кинжалом из дамасской стали. 

Вором в ночи он  поднялся в каморку Реми. Молодой человек спал , беззаботно похрапывая. Удар кинжала мгновенно  прервал его дыхание.   Настала очередь Арабель. Гаспар  прошёл в супружескую спальню. Стоя перед кроватью, он  поднял руку для смертельного удара.  Помешала минутная слабость.  Гаспар убрал прядку волос со лба спящей Арабель, любуясь её красотой… Но нет — изменщице хватило наглости обвинить его в мужской несостоятельности, поэтому она достойна смерти. Холодное жало  вонзилось в сердце. 

Аделаида  помогла Гаспару спустить труп супруги на нижний этаж подвала. С телом Реми сестра не  справилась—  споткнулась на лестнице. Гаспар едва   удержался на ногах, в бешенстве  он набросился на  Аделаиду и  отвесил ей затрещину. Она в испуге   забилась в угол. Опомнившись, Гаспар просил прощения: “Я виноват,голубушка, извини меня”.

В подвале Гаспар   взялся за привычную работу. Бездыханные тела Арабель и Реми — теперь те же свиные туши. Следующим утром свиньи в сарае лакомились человеческими внутренностями. 

Днем в лавку  зашла мадам Карно. Гаспар   рассказал ей об исчезновении жены и подмастерья. Он предположил: Реми соблазнил Арабель, и они вместе убежали в далекие края, прихватив денежки Гаспара. Матильда живо  интересовалась подробностями происшествия. Она  поспешила покинуть лавку, чтобы первой разнести скандальную новость. После обеда Гаспар  известил городские власти о преступлении “беглецов”. Представители властей досконально  осмотрели дом месье Люлли.   В грязный  свинарник заглянули мельком. Опросили соседей. Показания расходились. Некоторые утверждали, что ничего не видели. Другие подробно описывали : Реми и Арабель бежали из города прямо на их глазах. Одни соседи жалели Гаспара; другие сомневались в правдивости его слов. Неизвестно, чем бы закончилось расследование, но через семьдесят дней после пропажи молодых цепь трагических происшествий в доме аптекаря  завершилась последним актом драмы. 

Гаспар  спустился в подвал,  намереваясь осмотреть мумии. Они уже обернуты бинтами. Прикосновение к телу Арабель вновь  возбудило  жгучее желание. Греховные помыслы  прервались глухим стуком и внезапной тьмой. Наверху Аделаида  захлопнула вход в подвал. Она  повернула ключ и неуклюже, с ужимками,  направилась к лавке. Там в ящике ее  ждал Махухи, её наречённый муж. Она   достала голову жреца и  закружилась с ней по помещению. Губы мумии шевелились беззвучно. Да, её муж всё придумал замечательно. Аделаида   зажгла факел. С головой жреца Амона в одной руке и факелом в другой она  танцевала по коридорам и комнатам, поджигая дом. Жадные языки пламени  разбежались вокруг. Аделаида  упала на пол, она  хохотала истерически. Сущее безумие  охватило дом аптекаря. Коричневое ухо фараонов фыркало фанфарами. Анубис  отрезал бедренную артерию Гаспара. Рама  резала раны Ра. Он  носил оную ногу Амона.  Пламя  перекинулось на соседние дома. Люди   выскакивали из своих жилищ,  пытались бороться с огнём.  Бил набат, постепенно беспокойство  захватило весь Париж.

Пожар уничтожил большую часть улицы аптекарей. Место, где стоял дом Люлли, люди с тех пор долго  считали проклятым и  старались обходить стороной. Герцог де Бриссак  в ярости приказал повесить десятерых цыган, заподозренных в поджогах и мародерстве. Горожане в страхе перешептывались: после болезни герцога будто подменили, прежде он так не лютовал.  Герцог повелел расчистить развалины и за счёт освобождённого места расширить близлежащую площадь для ярмарок. В ходе тех строительных работ никто так и не  обнаружил нижний этаж подвала бывшего дома аптекаря. Шли дни, недели, месяцы, десятилетия, годы, века. По Парижу  проносились эпидемии, войны и революции. Мумии  ждали своего часа.

Погожим летним днем тысяча восемьсот девяносто пятого года в ресторане “Серебряная башня” на набережной Турнель  обедали маркиз Дюфлер, барон де Северак и генерал Николай Пожарский.

— А не поведать ли вам о презанятном казусе с мумиями? — предложил маркиз, он уже расправился со своей прессованной уткой.

— Любите вы, дорогой друг, за обедом рассказать эдакое… — недовольно  морщил нос барон.

— Ну же, Луи, не будьте неженкой, — хохотал маркиз.

— Продолжайте, Пьер, прошу вас, — генерал  потягивал коньяк.

— Так вот, — начал Дюфлер, — как вам известно, мой добрый дядюшка возводит новый особняк. Строители при подготовке фундамента обнаружили старинный подвал, а в нем две человеческие мумии. А ещё мумию свиньи, наполненную костями. Дядюшка обратился к учёным с просьбой помочь разгадать сию загадку.

— И как же ваш дядюшка намерен поступить с мумиями? — заинтересовался историей де Северак.

— Еще неизвестно. Если мумии представляют научный интерес, он отдаст их в музей. Иначе продаст фабрикантам-производителям краски для рисования, они с успехом используют мумии. А известно ли вам, господа, что в средневековье мумий употребляли в качестве лекарства?

— Неужели? 

— Да. — Маркиз поудобнее устроился в кресле, — считалось, что порошок из мумии — чуть ли не панацея. А всё из-за некорректного перевода слова «mumia». Средневековые ученые при переводе арабоязычных авторов ошибочно стали обозначать этим словом не только природный битум, который использовался при мумификации, но и сами мумии.

— Ну и дикие нравы царили в те времена, — качал головой де Северак.

— Вы, мой юный друг, полагаете, что люди кардинально изменились с тех пор? —  задал риторический вопрос генерал.

На окраине Парижа в тесной мансарде неизвестный до поры художник творил шедевр. Вот уже второй день он работал над картиной без всякого отдыха. Кисть уверенно выводила изображения молодых мужчины и женщины. Коричневые тона навевали ощущение легкой грусти. Тела Реми и Арабель слились в живописном произведении. Навечно.