Четыре года назад, во время летних каникул между десятым и одиннадцатым классами я захотел испробовать самостоятельной жизни и на время переехать в бабушкин деревенский дом. Бабушки к тому моменту уже два года как не было в живых, и дом родители решили продавать, но никак не могли собраться. Мама сначала была категорически против моего желания, но потом папа убедил её, что ничего страшного не случится, если я немного поживу отдельно. Он даже сказал, что будет иногда переводить мне деньги, только с тем условием, что я не буду устраивать в доме разные непотребства и беспокоить соседей. Так что в одно прекрасное утро я собрал вещи и перебрался в деревню. 

 Дом был самый что ни на есть колоритный: двухэтажный, со множеством комнат, вместительным подвалом, огромной печкой.. Несмотря на изрядную захламлённость, он давал ощущение простора. Тогда я впервые оказался в нём в полном одиночестве, и сразу подумал, что он был через чур большим для одного человека. В очередной раз меня кольнуло чувство вины за то, что я почти не навещал в последние годы бабушку. Наверное, после смерти деда ей было очень одиноко в этом огромном жилище. Поэтому она и ударилась во всякий мистицизм: искала странную информацию в интернете, расставляла по дому предметы в определённом порядке, проводила ритуалы, делая руками непонятные жесты, рассказывала небылицы про разных знаменитостей, приписывая им шизофренические высказывания и ложные моменты биографии.. Это не выглядело, как спутанность сознания, бабушка всегда рассуждала довольно последовательно, просто под конец жизни стала верить во всякую чепуху, и даже адекватные логические цепочки строила от крайне сумасбродных идей. 

 В течение первого дня я прогулялся по деревне, поговорил с несколькими местными пенсионерами. Некоторые из них помнили меня, с другими я даже не был знаком, и мне приходилось объяснять, "чьих я буду". На вопросы о том, зачем пожаловал, я отвечал, что захотел немного пожить в деревне и вспомнить детство. Как мне показалось, не все отнеслись к моим словам с полным доверием. 

 Дом я целиком осмотрел, освоился по новой, всё таки, я не был в нём почти два года, а за одно испытал обволакивающее чувство ностальгии. У меня был с собой запас еды, поэтому первое время о готовке можно было не думать, и я довольно быстро придался своему обычному занятию: лёг на диван и уставился в телефон. Залипать в интернете в деревне ничуть не хуже, чем в городе, ещё и воздух свежий.. В общем, всё начиналось довольно неплохо. 

 Признаюсь, я с нетерпением ждал наступления сумерек. Раньше я никогда не оставался на ночь один в деревенском доме, и хоть бояться было объективно нечего, я всё же испытывал некоторый трепет. Как ни крути, а ночь в городе - слишком ненастоящая. Круглосуточные магазины - работают, фонари - светят, разные службы - в доступе. Получается не ночь - пора тишины и неизвестности - а так, временное затемнение для отдыха. Чтоб жители многоэтажек могли немного восстановить силы, а утром снова отправляться на работу. В деревне - другое дело. Заборы, стены и замки в ней ощущаются почти такими же символическими преградами для скрытой силы обступающего со всех сторон леса, как и шалаш из веток, а электрическая лампочка под потолком освещает мрак так же робко, как костёр, могущий потухнуть в любой момент. 

 С приходом темноты я закрылся в самой дальней комнате второго этажа, завалился на кровать и открыл на телефоне сайт со страшными историями. В тот момент мне казалось, что не только улица, но и весь дом, за исключением моего закутка, превратился в неподконтрольное, таинственное пространство, где могло скрываться что угодно. Я лежал и вслушивался в окружение в надежде уловить какой-нибудь загадочный, необычный звук. Меня окружали шелест листьев, тихое стрекотание сверчков, запах леса, ночная прохлада.. 

 И тут возник шум. Причём не загадочный, а весьма конкретный - я явственно расслышал скрежет засова и дребезжание открывающейся калитки. Причём точно не соседской, а моей собственной - звук был слишком близким и отчётливым. 

 Я резко сел на кровати и замер, превратившись в сгусток тревоги. За открыванием калитки последовали небыстрые, но твёрдые шаги, направившиеся ко входу в дом. Мой мозг начал поспешно перебирать возможные объяснения. Неужели кто-то из родителей приехал? Я судорожно скользнул взглядом по экрану телефона в надежде увидеть сообщение, но там, конечно, ничего не было, как и десять секунд назад. Незваный гость тем временем остановился перед входной дверью, и возле порога что-то бухнулось на землю, будто большая сумка. Потом до меня долетело шуршание, словно посетитель стал рыться в карманах в поисках.. ключа? Отмычки?

 Волнение сковало меня, я не мог заставить себя двинуться, не говоря уже о том, чтобы подойти к окну. Если это, допустим, приехал папа (мне показалось, что шаги на улице были мужскими), то почему он не предупредил меня? Хотел проверить, буду ли я дома? Но даже если он предположил, что я куда-то уехал, то почему вёл себя так шумно, будто в полной уверенности, что внутри никого нет? 

 Человек снаружи, между тем, прекратил копаться в карманах и, судя по всему, вставил в замочную скважину ключ. Я с ужасом услышал первый щелчок, затем второй.. 

 У кого могли быть ключи от дома? Я точно помнил, что при жизни бабушки их существовало два, по крайней мере, о двух я знал. Ключами пользовались они с дедом, а когда деда не стало, один из ключей мама забрала к нам домой, другой же остался бабушке. Я не знал, что стало с ним после её смерти, но у меня при себе точно был другой. Мог ли кто-то из соседей забрать бабушкин ключ? Вряд ли у него бы получилось сделать это втихаря, мама бы заметила.. Но что, если бабушка сама доверила кому-то из местных копию? Например, на случай, если ей стало бы плохо внутри дома?

 Незваный гость резко распахнул дверь и вошёл внутрь. Приблизительно с полминуты он возился у входа, пристраивая свою ношу, а затем направился в гостиную. Я отметил, что его шаги стали мягче и тише. Не как если бы визитёр снял обувь, а словно он надел какие-то специальные приспособления, чтобы производить меньше шума. Либо же он просто.. сунул ноги в тапки. Эта версия понравилась мне куда больше, но я тут же вспомнил, что единственные тапочки, стоявшие у входа, забрал сам.

 Однако, несмотря на меры предосторожности в виде мягкой обуви, походка человека внизу оставалась такой же, как и на улице - решительной и неопасливой. Я подумал, что если это преступник, то либо очень уверенный в себе, либо очень злой.. 

 Посетитель прошёлся по гостиной из конца в конец, потом остановился посреди помещения - я представил, как он что-то рассматривает на потолке. Затем гость подошёл к лестнице, подождал десять секунд, словно осматриваясь, и стал подниматься. По скрипу ступенек мне показалось, что человек этот был не очень крупный, а кроме того, пожалуй - относительно молодой, потому что передвигался он довольно легко. Это означало, что таинственный гость вряд ли был из числа соседей-пенсионеров.. 

 Я затаил дыхание. Если в дом всё таки пожаловал папа, это значило, что мне предстояло сидеть в своей комнате и трястись от страха до тех пор, пока он не открыл бы дверь. Казалось, к тому моменту у меня могло случиться три сердечных приступа. Если же это был не он, оставалось надеяться, что незнакомец вообще не зайдёт ко мне. Правда, с точки зрения искателя материальной наживы логичным было бы осмотреть все помещения.. 

 Человек поднялся на второй этаж и остановился в дальнем от меня конце коридора. Я услышал резкий щелчок дверной ручки. "Никакой аккуратности, как будто у себя дома ходит.." - подумал я. Посетитель вошёл в комнату и около минуты мерял её шагами. При этом я не слышал, чтобы он копался в шкафах или ящиках. По крайней мере, теперь стало ясно, что пришёл явна не папа - тот знал, в какой комнате я обычно ночевал у бабушки, и сразу пошёл бы ко мне.. Меня посетила страшная мысль: "Неужели незнакомец знает, что я здесь, и просто ищет меня? Может, это ненормальный псих или маньяк, и в чужом доме ему нужны вовсе не деньги?". Посетитель, судя по скрипу пола, приблизился к окну. Наступила тишина. "Какой-то бред.. Влез вот так вот в чужой дом, а теперь смотрит в окно, как ни в чём не бывало?!" - подумал я, но тут же ответил сам себе - "Наверное, он просто хочет убедиться, что за ним никто не наблюдает снаружи..". 

 Человек вышел из комнаты и отворил дверь в кладовку. Пощёлкал выключателем. Протопал дальше по коридору и заглянул в следующую комнату. Он явно двигался в мою сторону, и с этим срочно нужно было что-то делать. Но что я мог? Спрятаться под кровать? Для этого было уже слишком поздно - гость обязательно услышал бы мою возню. Бешено колотящееся сердце подсказывало мне, чтобы я выпрыгнул из окна и попытался добежать до соседнего дома или просто убраться куда-нибудь подальше. Но сигать со второго этажа в бурелом казалось не лучшей затеей, тем более, что незваный гость мог погнаться за мной..

 Жутко скрипнув кроватью, я слез на пол и сунул руку в боковой карман рюкзака, где нащупал небольшой складной нож. С этим сомнительным оружием я проскользнул к двери в комнату и вжался в стену в полуметре от неё. Человек снаружи наверняка должен был услышать меня и понять, что я слышал его. Теперь ему оставалось либо покинуть дом от греха подальше, либо идти со мной на прямое столкновение. Я, затаив дыхание, надеялся, что он выберет первый вариант, но сам незнакомец, видимо, ни капли не смутился: он не остановился, чтобы прислушаться, не замедлил шаг, не стал двигаться осторожнее.. Он вообще никак не отреагировал - просто продолжил методично обходить комнаты, по-прежнему приближаясь ко мне. 

 Когда он осмотрел последнее помещение, разделявшее нас, я отчаянно стиснул рукоятку ножа. "Может," - подумалось мне - "он всё таки не услышал, как я шумел здесь, когда ковырялся в рюкзаке и подходил к двери? С одной стороны, это даст мне эффект неожиданности для нападения, когда он войдёт, с другой - нужно ли мне вступать в бой неизвестно с кем? А если он намного сильнее меня? Что, если он отнимет мой нож и всадит его мне же в живот? Если же издать какой-нибудь звук, дать ему знать, что он в доме не один, то, возможно, он не сунется в мою комнату? Ну какому разумному преступнику захочется так рисковать, нарываясь на ненужное насилие?". 

 Выбор оказался для меня слишком тяжёлым, поэтому я просто продолжил молчать. Гость покинул соседнюю комнату и остановился перед моей дверью. Я почти перестал дышать, но и его дыхания не слышал. Дверь с протяжным скрипом отворилась. Сквозь пищевод будто прокатилась волна жгучей желчи, в глазах потемнело. 

 Внутрь никто не входил. Прошла минута, потом другая. Посетитель остановился перед самым входом и беззвучно ждал. Значит, подумал я, он всё таки знал обо мне. И выбрал, очевидно, нападать, а не уходить. Наверное, он понял, что я притаился за дверью, и решил не давать мне преимущества, а сыграть в мою игру вдвоём. В этом его жесте мне почудилась немая насмешка.

 Время тянулось мучительно. Я так долго и ожесточённо сверлил взглядом перпендикулярную стену, примыкавшую к двери, что узор её обоев поплыл у меня перед глазами. В один миг я услышал звук, исходивший из глубины комнаты. Как будто кто-то со всего размаху плюхнулся на кровать. От неожиданности я выронил нож и осел на пол, судорожно вцепившись руками в собственные плечи. На кровати никого не было. "Померещилось?" - промелькнуло в голове. Я хотел подобрать с пола нож, но не нашёл в себе на это сил. Со мной, наверное, случилась паническая атака. Я мог только сидеть на полу и бессильно ждать, пока незнакомец войдёт в комнату. 

 Однако, он не входил. Будто продолжал издеваться надо мной. Спустя несколько минут я собрался с духом, отыскал на полу нож и аккуратно высунулся в коридор. Там меня встретили лишь темнота и пустота. Как заворожённый, я уставился в сторону лестницы. Воображение рисовало во мраке причудливые, непропорциональные фигуры, мне даже чудилось, будто они двигались. Прошло ещё несколько минут.  

 Дверь одной из средних комнат плавно открылась. Я тут же всунулся обратно и вновь вжался в стену. Шаги вернулись. Их обладатель двинулся к лестнице. "Ура! Он решил не связываться со мной и двигает восвояси!". Правда, я не очень мог понять, почему незнакомец на время стал бесшумным, но в ту секунду я был просто несказанно рад, что он уходил. 

 Человек спустился по лестнице, но, к моему огорчению, ко выходу не пошёл, а вместо этого направился непринуждённой походкой в сторону подвала. Гость отпер дверь и, войдя, прикрыл её за собой. Снова наступила тишина. Тревога опять обуяла меня: "Может, он решил затаиться в подвале и подождать более удачного момента?". И тут я вздрогнул - до меня донёсся голос. Я узнал его сразу - это была моя мама, и она звала меня по имени. Из подвала. Звала таким будничным тоном, будто за окном не стояла кромешная темнота, а она не забралась в дом без предупреждения. 

 Она окликнула меня дважды, а потом всё стихло. Я стоял на месте, как истукан, пытаясь понять, не сошёл ли с ума. Но через минуту мама заговорила снова. Она опять кричала, но на сей раз обращалась не ко мне.. а к бабушке. Позвала два раза и резко замолчала. 

 Меня прошиб холодный пот. "Может, это не я сошёл с ума, а мама? Приехала посреди ночи, бродит из комнаты в комнату, говорит, сама не понимая, кому..". Мои раздумья прервал внезапно раздавшийся снизу грохот. В подвале рухнуло что-то тяжёлое. Борясь со страхом, я вышел из комнаты и, по-прежнему сжимая в руке нож, устремился вниз. На секунду у происходящего появилось хоть и зыбкое, но относительно понятное объяснение, и я торопился подтвердить его, пока безумие не вернулось. Когда я нёсся по погружённому во мрак дому, мне казалось, что меня преследовали взгляды. Они будто сочились из-за приоткрытых дверей комнат второго этажа, из дальней части коридора, оставшейся у меня за спиной, из под лестницы, даже из-за печки.  

 Достигнув подвала, я на несколько секунд замер, прислушиваясь. Потом позвал маму. Из-за двери не долетело ни единого шороха. Она была прикрыта, но не заперта. Я осторожно потянул её на себя и заглянул внутрь.

 В подвале никого не было. Его заполняли только инструменты, мешки, старая обувь и прочий хлам. Мой взгляд остановился на канистре с жидкостью для розжига. Когда я заходил в подвал днём, она стояла на возвышении из других предметов, а теперь - оказалась лежащей на полу. Всё выглядело так, будто она упала сама по себе. Основная часть подвала была доступна моему привыкшему к темноте взгляду, но дальний его угол я всё же не мог рассмотреть уверенно, хоть мне и казалось, что он был пуст. Для того же, чтобы включить внутри свет, требовалось полностью зайти за подвальную дверь, а мне почему-то очень не хотелось этого делать. Я решил сходить наверх за фонариком, но в эту секунду дверь подвала вдруг заскрипела, закрываясь. Я успел среагировать и прикрылся рукой за мгновение до того, как дверь со всей силы хлопнула бы меня по просунутой внутрь шее. 

 В первый миг я подумал, что некто бесшумно подкрался ко мне со спины и попытался дверью прищемить мою голову. В панике я отпрыгнул назад и стал отчаянно размахивать ножом, но до меня быстро дошло, что вокруг всё так же не было ни души. 

 Я больше не мог находиться в доме. На меня навалилось паническое ощущение, будто опасность исходила из каждого его угла. Я прямо в тапочках выскочил на улицу и бросился в густые заросли кустов и сорняка, заполонившие участок. Забравшись поглубже, я присел на корточки, затаился и стал сверлить глазами ту часть мрачной громады дома, которая была видна из моего укрытия.

 Прошло наверное с полчаса, когда в одном из окон дома вдруг загорелся свет. Вспыхнул и тут же погас, словно подмигнул мне. Потом то же самое произошло в другом окне, на этот раз, в моей комнате. Потом окно открылось. Я как мог напрягал зрение, пытаясь разглядеть того, кто стоял внутри, но так и не смог различить в темноте его силуэт. 

 Мне вспомнилось, что когда я в детстве ночевал у бабушки с дедушкой, меня иногда преследовал страх, будто в доме или во дворе прятались монстры, которые хотели меня украсть. Бабушка уверяла меня, что монстров не бывает, а дед показал мне двухствольное ружьё, и пообещал, что если чудовища залезут к нам, он их перестреляет. Когда бабушка узнала об этой демонстрации, то очень разозлилась на деда и стала ругать его. Кажется, в процессе перепалки она бросила фразу вроде: "Мало у тебя что ли проблем было после прошлого раза? Авось ещё и меня, если что, припашут, что не доложила!". Тогда я решил, что бабушка разозлилась из-за того, что я был слишком маленьким, чтобы мне показывать такую серьёзную вещь. Теперь же у меня возникло другое соображение.

 Что, если дед вообще не регистрировал ружьё, как положено? Фраза бабушки про "прошлый раз" могла указывать на некий эпизод, после которого деда лишили права владеть оружием, тем более, я смутно помнил какую-то мамину историю на эту тему. В ней фигурировал дед, его друзья, рыбалка, водка и, собственно, ружьё. 

 Я задумался о том, что случилось с дедовым ружьём после его смерти. Кажется, никто не обсуждал этого при мне тогда.. Наверное, сначала было не до того, а потом все просто забыли. Тем более, что охотой дед перестал заниматься лет, эдак, за пятнадцать до своей кончины, и почти всё это время оружие пылилось в каком-то дальнем закутке, избегая лишнего внимания. Если никакие государственные органы не были в курсе его наличия у деда, ружьё некому было конфисковать. Значит, оно было спрятано где-то рядом. Добравшись до него, я по крайней мере смог бы попробовать нормально обыскать дом и прилегающую территорию, чувствуя себя относительно уверенно и не шарахаясь от каждого шороха. 

 Где дед мог хранить ружьё? Может, в подвале? Но в детстве я ползал в нём много раз, и никаких тайников не видел. В сарае? С одной стороны - не логично, лучше, чтобы средство защиты было в близком доступе, с другой - меньше шансов, что на него наткнётся ребёнок. В доме я облазил почти все углы, а в сарай ходил всего пару раз и то по просьбе бабушки.

 Я решил рискнуть и пробраться к сараю. Сначала я хотел прокрасться к нему прямо по зарослям, дабы оставаться незаметным, но быстро понял, что это вызвало бы гораздо больше шума, чем если бы я сначала вышел на дорожку. Три минуты я вылезал из кустов, прилагая все усилия, чтобы не издать лишнего звука. Оказавшись наконец на открытом участке я поспешно двинулся к сараю, иногда останавливаясь и боязливо посматривая в сторону окон. На ходу я отодвигал лезшие в лицо ветки.

 Свет в сарае я зажигать побоялся, поэтому стал орудовать с помощью телефонного фонарика. Я осторожно разобрал, насколько это было возможно, груду вещей, скопившуюся вдоль стен цепью невысоких холмов, но не нашёл ни ружья, ни какого-нибудь ящика или подпольного укрытия, где оно могло бы быть спрятано. Зато я разжился топором с подгнившей рукояткой, и эта находка вселила в меня некоторую решимость.  

 Я покинул сарай и стал пробираться в сторону дома. Часть маршрута мне нужно было пройти по той же дорожке, которая привела меня к сараю, но в обратном направлении. Я успел сделать всего несколько шагов, сдвигая ветки, когда у меня за спиной вдруг раздался негромкий хлопок, будто бы закрылась дверь сарая, и так затворённая мной полминуты назад. Я инстинктивно оглянулся, и в тот же миг левый глаз взорвался жуткой болью, которая затем стремительно рассекла всё лицо. Длинная ветка ни с того ни с сего хлестнула меня по физиономии. А через секунду соседняя тоже ударила меня, на сей раз - по губам, и я ощутил во рту солоноватый привкус. 

 "Что за чертовщина?!" - мелькнуло у меня в голове - "как ветки могли отскочить в эту сторону?". Я отшатнулся назад и наступил на декоративную оградку для бывшей здесь некогда клумбы, и она с громким хрустом сломалась. Я не нашёл в себе больше сил сохранять тишину и просто побежал к дому, прикрывая лицо рукой. Я хотел как можно скорее убраться с открытой местности, где за мной можно было наблюдать из окна. 

 Вернувшись в дом, где стояла полная тишина и, на первый взгляд, ничего не изменилось с момента моего ухода, я скрылся на первом этаже под лестницей и какое-то время боролся с дикой болью в глазу. В голове у меня в это время творился полнейший хаос, паника перемешивалась с неверием собственным ощущениям. Единственным, что давало мне хоть какую-то веру в себя и не давало совсем потерять самообладание под давлением чувства абсолютной беспомощности, был топор. Я сжимал его в руках и как мог накручивал себя, разгоняя агрессию. В один момент мне начало казаться, что это помогло, и даже резь в глазу стала потихоньку отступать.    

 Но тут меня снова выбили из колеи. Я стал различать явный скребущийся звук, исходивший сверху. Отчётливый и ритмичный, будто кошка царапала обои. Я сразу вспомнил, что раньше в доме жил кот по имени Черныш. Примерно с таким звуком и в таком темпе он любил точить свои когти. Но Черныш пропал несколько лет назад.. "Может, вернулся?" - подумал я, и мне сразу поплохело от осознания того, каким хлипким выглядело это объяснение на фоне происходящего. Кто бы ни издавал этот звук наверху, это точно был не Черныш.

 Я высунулся из своего закутка и со страхом оглядел лестницу, словно приглашавшую меня подняться по ней в кромешную темноту второго этажа. Шум не утихал. В попытке придать себе смелости я скорчил самую злобную и невменяемую рожу, на которую только был способен и, держа топор в полузамахе, стал подниматься наверх. 

 Ступени нещадно скрипели, не оставляя и шанса на скрытность. В середине лестницы я остановился, привстал на цыпочки и заглянул в коридор. Там царили мрак и мёртвая неподвижность, двери всех комнат были закрыты, хоть я точно помнил, что свою оставлял приотворённой. Когда я поднялся наверх, то почувствовал себя, как в боевике, где герой с пистолетом наготове исследует дом, в котором прячется преступник. Наверное, именно это воспоминание породило в моей голове неприятное предположение, что поскрёбывание, настойчиво доносившееся из комнаты деда и бабушки, могло быть отвлекающим манёвром. Что, если незваный гость на самом деле засел в кладовке, которая находилась ровно напротив комнаты, откуда шёл шум, и только и ждал, пока я повернусь к нему спиной, сконцентрировав всё внимание в противоположной стороне? Я сделал два шага вперёд и остановился у двери в комнату деда и бабушки. Взялся за ручку, медленно потянул вниз.. А потом как мог проворнее метнулся к двери в кладовку и ворвался внутрь.

 Узкие стены, спёртый запах прошлого, взметнувшееся в воздух облако пыли, давно забытый хлам. И никого. Скребущийся звук за моей спиной стал резче и будто чуть сместился.  

 В комнате бабушки и деда тоже не было ни души. Её осиротевшее годы назад убранство казалось совершенно безразличным к происходящей дьявольщине, и от того царапанье, которое с противоестественным упорством просачивалось из-за шкафа со стеклянными дверцами, заставленного всякой антикварной ерундой, пугало ещё сильнее. 

 Я подошёл к шкафу и встал напротив него. Фарфоровый мальчик с санками смотрел на меня через стекло широко открытыми глазами без ресниц и бровей. На его лице застыла неуверенная полуулыбка, будто он заметил нечто непонятное, но надеялся, что оно окажется смешным, а не страшным. "Черны-ыш!" - неуверенно позвал я слабым голосом. Скребущийся звук ни на секунду не прервался и не изменился в темпе. Было что-то давяще неотвратимое в том, как источники странных шумов в доме игнорировали меня. "Ты тоже это слышишь?" - спросил я фарфорового мальчика, но тут Луна зашла за тучу, и комната погрузилась в ещё больший мрак, который скрыл от меня лицо фигурки, оставив только крошечные белые крапинки в больших угольных зрачках. 

 Я наполнился решимостью сдвинуть шкаф и взглянуть, что находилось за ним. Дождавшись момента, когда Луна снова осветила комнату, я поставил топор на пол сбоку, занял удобную позу, взялся за край шкафа и начал аккуратно смещать его. Звук раздираемых обоев стал ещё более явным. Вдруг у меня над левым ухом раздалось громкое кошачье шипение. Я отшатнулся, шкаф потерял равновесие и стал заваливаться вперёд. Я едва успел подхватить его, предотвратив падение. Внутри забренчала посуда. Одна дверца приоткрылась и фарфоровый мальчик вместе с несколькими тарелками и чашкой вывалился наружу. Через несколько секунд махина нехотя вернулась в устойчивое положение, а я тут же отпрыгнул и вновь схватил топор.

 За мгновение до того, как я услышал шипение, часть стены за шкафом приоткрылась моему взгляду, и я был почти уверен, что на ней не было ничего подозрительного. Только выцветшие, подранные Чернышом обои, из-за порчи которых бабушка и решились когда-то передвинуть шкаф на это место, в чём ей помог папа.        

 Я не мог представить, с чем или с кем столкнулся, но мой противник явно вёл какую-то свою игру. Он то пугал, то приманивал меня разными звуками, водил туда-сюда по дому. Технические приспособления, которыми он для этого пользовался, были столь же загадочны, как и его цель. Если он хотел навредить мне, то почему ещё этого не сделал? Судя по всему, я был перед ним совершенно беспомощен, не в силах понять и предсказать его действий. 

 "Кто здесь?" - спросил я, и у меня внутри всё сжалось. Конечно, мне никто не ответил, но тишина и без того была достаточно красноречива. Рядом совершенно точно кто-то был. И он меня видел.

 Я опустил взгляд на пол и увидел фарфорового мальчика, расколовшегося на несколько частей. От него отделились санки, правая рука и верхняя часть головы. Острые края оставшейся половины выглядели, как зубы, оскалившиеся в последней усмешке.  

 Я вышел из комнаты, спустился по лестнице и опять укрылся под ней. Это место стало моей базой, относительно безопасной позицией, с которой я видел выход из дома, слышал, что творилось наверху и мог наблюдать за входом в подвал. Дверь на улицу я оставил открытой, и пол в прихожей был залит мягким лунным светом. Дорогу к свободе никто не преграждал, я мог уйти из дома в любой момент. Но это казалось мне неправильным. Я же не просто так уехал из города, моей целью было хотя бы попробовать немного пожить самостоятельно, так можно ли было пасовать перед первыми же испытаниями? Может, я начал сходить с ума от нервов и недосыпа, но мне вдруг стало казаться, что каждый человек должен в своей жизни столкнуться с трудностями.. типа таких. 

 Какие в доме были надёжные места, где что-то можно было спрятать? Я стал искать в памяти ассоциации. Как-то в детстве я играл с ножницами и укололся, и бабушка положила их на высокую полку, где я не доставал, в их с дедом комнате.. Нет, это было не то. Ружьё бы не поместилось ни на какой полке, в шкаф бы его тоже вряд ли убрали. Может, где-то под досками пола? Но тогда найти его оперативно, а главное, относительно тихо, было бы затруднительно. 

 Когда мне было лет пять или шесть, папа из далёкой южной командировки привёз небольшую стеклянную коробочку с сувениром - огромным засушенным тараканом. Мне подарок очень понравился, а вот маме почему-то - не особо. Она была очень против, чтобы "такая гадость" хранилась у нас дома, поэтому я отвёз таракана в деревню. Бабушка тоже оказалась от него не в восторге, и я в какой-то момент так её разозлил своими играми с сувениром, что она потребовала от деда, чтобы он таракана у меня отобрал и выбросил. Дед, правда, избавляться от него не стал, а вместо этого подмигнул мне и пообещал, что спрячет находку в "секретном месте" и я смогу её получить на время, если захочу, когда бабушка не будет видеть. Я к игрушке быстро остыл, так что деду пришлось доставать её из закромов всего один раз, но теперь я вспомнил, что его тайник, кажется, находился снаружи дома..

 Я вышел на улицу и обогнул дом. Часть пути я прошёл по тропинке, а часть - вновь по зарослям. В задней части дома, в самом неудобном месте, среди сорняков и сваленных в кучу трухлявых досок я нашёл маленькую дверцу в стене, совсем немного выступавшую над уровнем земли. Дверца оказалась заперта и мне пришлось несколько раз рубануть по ней топором. Шум получился жуткий, приходилось надеяться, что это не сподвигло моего неизвестного противника предпринять какие-нибудь исключительные меры. Преграда скрывала совсем небольшое помещение, тайник с деревянными стенками такого размера, что весь его объём можно было без труда ощупать рукой вслепую. Там обнаружился плотный чёрный пакет, внутри которого я нашёл сложенное двухствольное ружьё и патроны, маленький сундучок, какие-то тряпки и.. таракан в стеклянной коробочке. 

 Немного повозившись с оружием, я смог зарядить его, а ещё несколько патронов спрятал в карман, после чего вновь отправился в дом, на сей раз с твёрдым намерением отыскать своего мучителя или, если он разумно предпочтёт ретироваться куда-нибудь подальше, хотя бы его следы.

 Я чуть не выронил ружьё, когда, подходя к лестнице на второй этаж, услышал ритмичное шуршание, раздавшееся прямо из под моих ног. Это было похоже на то, как если бы кто-то активно подметал ковёр веником. Я остановился, тупо глядя на привычный узор. "Может," - подумал я - "звук идёт из под ковра?". Дрожащими руками я взялся за края выреза ковра и резко сдёрнул его, приоткрыв часть пола, примыкавшую к лестнице. Снизу обнаружились только доски, шум прекратился.

 Почти обнявшись с ружьём, как если бы это было не просто оружие, но и оберег от всех демонов, я в очередной раз поднялся наверх. Проверку начал со своей спальни. Я ногами расшвыривал вещи, тыкал дулом в каждый угол, не зная толком, что ожидал там обнаружить: скрытую камеру, какое-нибудь устройство, издающее странные звуки, на худой конец, злобного карлика, прячущегося в ящике с бельём.. Все комнаты были пусты. Незваный гость либо перепрятался куда-то ещё, либо вообще покинул дом. Последнее означало бы мою победу, и я вдруг испытал прилив нервного энтузиазма, ощутив её близость. Как ни крути, а это было бы самым выдающимся проявлением самостоятельности в моей жизни. 

 Добравшись до комнаты бабушки и деда, оставленной на последнюю очередь, я приступил к осмотру, подобному всем предыдущим. По понятным причинам, с этой комнатой я связывал особые надежды на прояснение ситуации. К моему огорчению, и в ней не оказалось ничего необычного. Закончив ворошить всё вверх дном, я устало опустился на край кровати и на секунду прикрыл глаза. 

 Сбоку раздался громкий скрежет и дребезжание. Я обернулся ровно в тот момент, когда шкаф с антикварной посудой, тот самый, за которым что-то царапалось полчаса назад, стал падать на меня. Я едва успел отскочить в сторону, как он рухнул на пол с диким грохотом и звоном.  

 Шокированный, я поднялся на ватные ноги и тупо уставился на открывшуюся мне стену с грязно-жёлтыми подранными обоями. Вихрь зарождающейся паники снова закружил мысли в моей голове: "Кто бы он ни был, он всё ещё здесь.. Как ему удалось свалить шкаф? Если он знал, что нужно сделать это сейчас, значит, он должен видеть меня. Прямо сейчас!". Я подбежал к окну. Старая горбатая яблоня, море сорняков, ржавый металл ограды, дорога, брошенный участок напротив, лес.. Гость мог прятаться за любым деревом. А мог сидеть в соседнем доме. Или на моей крыше. Я обыскал так мало мест и испытал от этого такую напрасную уверенность!     

 Меня стал бить озноб. "Нужно снова спуститься вниз, попасть в безопасное место - под лестницу. Если перед этим быстро заглянуть подвал, то можно быть почти уверенным, что в доме сейчас никого нет. И что никто не сможет попасть внутрь незамеченным, пока я буду на месте, а это - главное" - думал я. Я аккуратно перешагнул через упавший шкаф, словно в нём могла быть бомба, и вышел в коридор. Спускаясь, я осматривал каждую ступеньку, мне мерещилось, что одна из них могла вдруг провалиться подо мной. Когда одна моя нога ещё стояла на лестнице, а другая уже оказалась на полу, до меня со второго этажа донёсся протяжный скрип. Это было уже чистым безумием, поскольку я точно знал, что там никого не могло быть. Внутренне похолодев, я медленно повернулся назад, и тут кто-то выдернул у меня из под ног ковёр. Я потерял равновесие, закричал и, падая, нажал на спусковой крючок ружья. Грохнул выстрел, заряд дроби попал в стену, а я болезненно шлёпнулся на ступени.

 Первым моим желанием, как только я вскочил на ноги, было как можно скорее спрятаться под лестницу, но ковёр, подло атаковавший меня секундами ранее, вдруг показался мне живым существом, чем-то вроде ската или огромного разумного скопления насекомых. Его край, примыкавший к лестнице, был задран, словно верхняя челюсть разверстой пасти хищника. Я понял, что не мог наступить ни на него, ни даже на голые доски пола гостиной.

 Я был совершенно уверен, что скрип, раздавшийся сверху, был отвлекающим манёвром, призванным вызвать мою растерянность, чтобы я попался в ловушку с ковром. Тот, кто выдернул его из под моей ноги, должен был находиться внизу, возможно, он скрывался в прихожей, за порогом дома, или у входа в подвал. Все три этих позиции не были видны мне с нижней части лестницы, где я находился. Я решил, что, скорее всего, некто привязал к краю ковра леску или что-то наподобие, и протянул её в сторону своего укрытия. Тогда звук, который я слышал со второго этажа, наверняка был произведён каким-то устройством, тем же, что до этого издавало шум, похожий на царапанье.    

 Сжимая в руках ружьё с единственным оставшимся патроном, я внимательно оглядел поверх мушки нижний этаж, насколько это было возможно при имевшемся угле обзора. Затем я осторожно поставил ногу на пол. Ничего не произошло. Тогда я спустил вторую ногу и оказался в гостиной. Я присел на корточки и осмотрел задранный край ковра. К нему ничего не было привязано. "Может," - подумал я, бросая нервный взгляд в сторону прихожей - "леска оторвалась, когда за неё потянули?". Нет, это было уже слишком. Ни один сумасшедший маньяк или любитель садистских розыгрышей не смог бы организовать такое. 

 Тут я обратил внимание на положение, в котором пребывала задранная часть ковра. Два края её выреза, сделанные под нижнюю ступеньку лестницы, были почти одинаково отведены назад, так, как если бы тот, кто тянул ковёр, брался за них одновременно. Версия с леской явно исключала такую возможность, ибо её бы прикрепили только к одной точке. Ковёр словно тянули руками, в точности так, как это делал я сам некоторое время назад, чтобы обнаружить причину странного звука, исходившего из под него. Ровно за тем же я отодвинул шкаф, при чём чуть не уронил его. А вскоре неизвестный противник повалил его, едва не придавив меня. 

 Также странный звук появился из ниоткуда в тот момент, когда у меня из под ног выдернули ковёр. И каждый раз звуки заставляли меня делать что-то, что в недалёком будущем поворачивалось против меня. Странный урод, который меня преследовал, как будто ничего не мог сделать своими руками, для этого ему требовалась моя собственная помощь. Самостоятельно он был способен производить лишь звуки, а все реальные действия повторял за мной. Словно, когда я перемещал какой-нибудь предмет или открывал дверь, "гость" получал возможность осуществить то же самое. По крайней мере, единожды. Это вело меня к безумной мысли, будто он был не живым существом, а кем-то вроде полтергейста, черпавшего потенциал для воздействия на реальность из тех сил, которые прикладывал я. Эдакий третий закон Ньютона, но только для границы нашего мира и потустороннего. Впрочем, были ли хотя бы звуки подвластны существу? 

 Сначала невидимка хлопал дверями и скрипел половицами, создавая иллюзию присутствия в доме человека. Но ведь и это было, как я теперь ясно понял, повторением того, что делал я, когда только приехал сюда утром. Точное копирование звуковых волн, порождённых взаимодействием физических тел в конкретной точке пространства в прошлом. То буханье у входа в дом, которое я слышал около полуночи - это моя же сумка, которую я, открывая дверь утром, поставил на крыльцо, шаги незнакомца, ставшие приглушёнными, стоило ему оказаться внутри жилища - изменились точно также, как и мои после того, как я надел тапки (единственные, стоявшие на тумбочке у входа!), странная манера "гостя" расхаживать туда-сюда, как у себя дома - принадлежала мне. 

 Мамины крики из подвала, шум упавшей канистры, царапанье Черныша, звук подметания пола в гостиной, ветки, отскакивавшие мне в лицо с задержкой в пятнадцать минут после того, как я их сдвинул.. Всё обретало смысл. И этот смысл был невероятнее всех предыдущих догадок, которые хоть и не объясняли происходящего исчерпывающе, но хотя бы позволяли мне сохранить свою картину мира. Зато цель гостя тоже в некотором роде прояснилась. Сначала он, очевидно, пытался напугать меня шумом и ощущением присутствия, а когда это не сработало, то перешёл к более решительным действиям.   
    

 Теперь, когда ответы на некоторые вопросы, вроде бы, нашлись, мне нужно было хотя бы отчасти вернуть себе ощущение контроля над ситуацией. Я вознамерился проверить свою версию, оставил ружьё на ступенях и осторожно прошёл вглубь гостиной. Там, на небольшой полочке, приделанной к стене, стояла крупная бронзовая статуэтка в виде двух несущихся во весь опор коней с наездниками. Я медленно подвинул её к краю полки и столкнул вниз, позволив ей упасть на пол. Потом я поднял статуэтку и вернул её на место, а сам встал прямо под ней, на траектории бывшего падения. Прошло секунд пять, и я услышал лёгкий скрежет. На моих глазах статуэтка самостоятельно поползла к краю полки и свалилась с него. Конечно, я был готов к такому развитию событий и поймал её, но моя гипотеза, насколько могла, подтвердилась.

 Конечно, у меня не могло быть обоснованных предположений о природе того, с чем я столкнулся, но самая очевидная догадка заключалась в том, что некая сверхъестественная сущность поселилась в доме из-за разных мистических упражнений бабушки. По крайней мере, другого объяснения найти я не смог, как в тот момент, так и через длительное время после. Это во многом объясняло ограниченный арсенал методов загадочного существа, ведь его память, судя по всему, длилась не больше нескольких лет.. Если бы он существовал здесь дольше и научился большему количеству действий, то мог бы произвести такое количество хаоса, что я бы точно не уцелел.   

 Я немного повеселел и стал мерять комнату шагами. Мне почудилась некоторая ирония в том, что опыт предыдущей жизни, сугубо не мистический, помог мне уловить закономерность в творящейся паранормальщине. Если отбросить страх и удивление, у неё оказался довольно примитивный механизм.. 

 От этих мыслей меня отвлёк оглушительный, грянувший внезапно посреди ночной тишины звук выстрела. Одновременно я почувствовал сильный удар по икре левой ноги, заставивший меня повалиться на пол. Через несколько секунд сквозь первый шок стала проступать боль. Я лежал на боку и видел кровь, сочившуюся множеством струек из простреленной ноги на ковёр. Повернув голову, я заметил ружьё, конвульсивно дёргавшееся ступенях в противоположном конце комнаты. Некто отчаянно желал нацелить его на меня и выстрелить ещё раз, но единственную свою попытку нажать на спусковой крючок уже израсходовал.

 Боль нарастала волнообразно, приступ за приступом. Внезапно я впервые за эту ночь испытал прилив ярости. Непонятное, ущербное существо, узурпировавшее наш дом, бестелесное и бессмысленное, возомнило, что только оно имеет право жить здесь! Кое-как поднявшись с пола, я, опираясь на одну ногу и придерживаясь рукой за стену и попадавшиеся на пути предметы, проковылял в сторону подвала. Стоило мне отворить дверь, как она тут же дёрнулась в противоположном направлении, стремясь закрыться и, за одно, лишить меня равновесия, но я ожидал подобной подлости и удержал её. Тогда дверь безвольно повисла на петлях, как ей и полагалось. Ругаясь страшными словами, я стал спускаться с лестницы. Раненая нога то начинала тянуть меня вниз, будто прибавляя пару десятков килограмм в весе, то взрывалась нестерпимой болью. С горем пополам я сполз в подвал и протащился к канистре с жидкостью для розжига. Оставалось только выбраться назад. 

 Когда я на четвереньках, подволакивая ногу, почти дополз до подвальной двери, враг в исступлении принялся распахивать и захлопывать её. Эта судорожная активность продолжалась одну или две минуты, а потом резко стихла. Я знал, что он задумал. Самый сильный хлопок дверью эта сволочь приберегла для того момента, когда стал проползать через дверной проём. Наверное, она рассчитывала, что я решу, что у неё закончились попытки манипулирования дверью. Впрочем, я снова прикрылся рукой, так что и этот отчаянный шаг оказался тщетным.  

 Спички я отыскал на полке рядом с печью. Сжав коробок окровавленном кулаке, я ценой сверх усилия вновь поднялся на ноги и, ковыляя к двери, стал расплёскивать содержимое канистры на пол, диван и стены. Уже стоя у самого порога, я поджёг спичку и бросил в ближайшую лужу. Пламя стремительно побежало по ковру, жадно пожирая узоры и заполоняя гостиную. Я вывалился из дома и потащился к выходу с участка, поливая оставшейся в канистре жидкостью траву и кусты - как никак, на них мистическая активность неизвестного уродца тоже распространялась. Уже выйдя за калитку, я бросил на участок ещё несколько спичек. 

 На большее меня уже не хватило. Стресс, гнев, боль и потеря крови сделали своё дело. Я потерял сознание.

 Как и следовало ожидать, адский шум, который я поднял, воюя с неведомым, перебудил пол деревни. Соседи последовательно позвонили в полицию, в скорую и пожарным, а ещё перетянули мне, находившемуся в бессознательном состоянии, ногу жгутом. Благодаря их усилиям я попал в больницу в относительно благополучном виде, а подожжённый мной дом успели потушить, так, что он даже не получил фатальных повреждений. Сказалось то обстоятельство, что наша деревня находится с считанных километрах от города, так что пожарные приехали очень быстро. 

 Меня опрашивала полиция, и я рассказал им, что ночью кто-то забрался в дом и пытался напасть на меня. Стремясь защититься, я вооружился ружьём, а потом, впав в панику, поджёг жилище. Я старался врать по минимуму, но зато рассказывал довольно путано, опуская некоторые моменты и ссылаясь на проблемы с памятью. Наверное, это выглядело относительно правдоподобно, учитывая, что у меня обнаружили лёгкое сотрясение мозга, а кроме того, сама рана в моей ноге не выглядела, как результат "самострела".

 Родители тоже расспрашивали меня о случившемся, и с ними я был более откровенен, чем с полицией, хотя и не до конца. Им я пересказал, по сути, всё то же, что изложил выше. В итоге мама с папой, видимо, решили то же, что и следователи: ночью в дом кто-то проник, а дальше случились события, которые я запомнил неправильно из-за полученной травмы головы. 

 Дальше, как ни странно, началась обычная, с некоторыми поправками, жизнь. Я долго восстанавливался от физических и психологических повреждений. Некоторое время меня преследовала паранойя, и я боялся, что призрак или демон, охотившийся на меня в бабушкином доме, мог отправиться за мной в город. Несколько месяцев мне было страшно находиться вблизи массивных или острых предметов, и я с волнением следил за родителями, когда они что-то делали по дому. Потом, когда эта тревога несколько поутихла, я стал думать, что случилось с той сущностью. Хотя я очень волновался и требовал, чтобы никто из родителей не ездил в бабушкин дом, потом я узнал, что они несколько раз делали это, не говоря мне, и ничего странного или необычного не заметили. Выходило, что полтергейст либо испытывал большую неприязнь персонально ко мне, либо он просто.. умер. Сгорел. Могло ведь такое быть с ним? Я ничего не знал о его уязвимостях, но случайно мог попасть в одну из них. 

 Однако, пока я не уверился бы в этом, спокойствия быть не могло. Я был единственным человеком, который понимал исходившую от дома опасность, стало быть, именно мне нужно было её нивелировать. Но я не мог заставить себя приблизиться к дому, вовлечь кого бы то ни было в это дело тоже не представлялось возможным, во-первых, по этическим соображениям, во-вторых, мне бы вряд ли кто-то поверил..    

 Вопрос продажи дома был отложен в самый долгий ящик. Отчасти потому, что сначала его требовалось отремонтировать, а отчасти потому, что мои рассказы, наверное, всё же заложили в душу родителей определённые сомнения. Наверное, описанные события могли бы оставаться тайной, покрытой мраком, ещё очень долго, но год назад произошла история, в значительной степени расставившая всё по своим местам.  

 У меня есть в ВУЗе один приятель с неблагополучным прошлым. Назовём его, допустим, Николай. Он рос в довольно маргинальной семье, и его родителям всю жизнь было наплевать на его воспитание и будущую судьбу. Отец вообще ушёл в закат, когда парню было одиннадцать лет, и с того момента почти не общался с ним, а мама активно выпивала и пыталась наладить личную жизнь, воспринимая сына, как досадную помеху. Кроме того, в подростковом возрасте у моего товарища были проблемы в общении со сверстниками, так что большую часть времени он проводил, блуждая туда-суда по улице в полном одиночестве. 

 И вот один раз, когда он придавался своему обычному занятию, к нему подошёл парень лет двадцати-двадцати двух, который предложил вместе покурить и пообщаться. Так началось знакомство моего приятеля с неким Владиславом Мартыновым. Владислав оказался полной оторвой и совершенно потерянным для общества человеком, к своему возрасту имевшем за плечами и колонию несовершеннолетних, и даже недолгую отсидку в тюрьме. Компания его была так себе, и Николай, наверное, подсознательно это понимал, но поскольку других кандидатов в друзья у него не имелось, он позволил Мартынову обаять себя некоей харизмой.

 Со своей стороны, Мартынов, будучи социальным отбросом, тоже не мог найти нормального общения в кругу сверстников, даже таких же непутёвых, как и он сам, поэтому искал хотя бы какого-то признания среди неблагополучных подростков на семь-восемь лет младше себя. Их он подбивал на участие в разных мошеннических схемах, дававших ему минимальные средства на жизнь. 

 Дружба с Мартыновым носила специфический характер: Николай вспоминал, что тот мог и обозвать, и ударить, и даже плюнуть в одного из своих юных "приятелей". Тем не менее, все они продолжали с ним общаться и боялись хоть в чём-то ему отказать, потому что Владислав то ли действительно был человеком, не в полной мере осознававшим последствия своих действий, а потому - абсолютно непредсказуемым, то ли хорошо делал вид, что являлся таковым.

 Закончилось это общение закономерно, в один день Мартынов перестарался и так избил одного из "своих" подростков, что нанёс тому очень серьёзные травмы, за что и уехал в места не столь отдалённые на продолжительное время.

 Несмотря на проблемы, последующая жизнь Николая сложилась относительно благополучно: в старших классах он начал старательно учиться и поступил в ВУЗ, нашёл работу и съехал от матери, заселившись в маленькую съемную квартирку на окраине города, где к моменту, с которого начинается завершающая часть моего рассказа, жил вместе с девушкой. Именно в эту квартиру к нему как-то раз, спустя восемь лет с момента "расставания", и заявился Мартынов. Просто пришёл, поздоровался, напомнил, кто он такой, объяснил, что только "откинулся", и затребовал, чтобы мой товарищ разрешил ему какое-то время "перекантоваться" у себя.

 Николай, конечно, выпал от такой наглости в осадок, но смелости отказать в себе не нашёл и разрешил Мартынову пожить в квартире. Девушке он соврал, что Владислав, якобы, был его дальним родственником. Мой приятель надеялся, что Мартынов поспит у него на кухне пару дней, а потом съедет, но тот, видимо, вообще не рассчитывал в обозримой перспективе куда-то перебираться, а планировал просто пользоваться безотказностью давнего знакомого, как в "старые добрые" времена.

 При всех вопиющих недостатках Мартынова в одном ему было не отказать: в людях он разбирался по-настоящему хорошо, ибо Николай, как я понял, действительно был готов терпеть его соседство неопределённо долго. Однако, делу помешало такое ключевое обстоятельство, как наличие в жизни моего товарища девушки. Она была очень недовольна постоянным присутствием гостя, и быстро начала требовать, чтобы он убрался. Николай мягко попробовал намекнуть на такую необходимость Владиславу, на что тот сделал безумные глаза и стал кричать, что идти ему некуда, законных способов найти жильё у него нет, а в тюрьму он не вернётся ни под каким предлогом, ибо для него это - хуже смерти. Соответственно, либо Николай разрешит ему жить у себя дальше, либо случится что-то страшное. 

 Собственно, на этом история и заканчивалась, когда Николай пересказывал её мне, пребывая почти уже в полном отчаянии. Он пробовал делиться своей проблемой с другими приятелями и знакомыми, но никто из них так и не предложил ему выхода из ситуации, который бы устроил бедолагу. Некоторые сочувственно кивали головой и обещали предоставить убежище на несколько дней самому Николаю и его девушке, другие изъявляли готовность собраться и поговорить с Мартыновым, но Николай не приемлил такого развития событий. "Влад - ненормальный, я точно знаю, что он ни в чём не уступит и в тюрьму больше не сядет, так что любые разборки закончатся чьей-то смертью или инвалидностью, а я не хочу никого подставлять.." - объяснял мне Николай. 

 Я сказал ему, что у меня есть один вариант. Целиком проблему он, возможно, и не решит, но, как минимум, способен временно её облегчить. Мы заехали ко мне, и я передал Николаю ключи от бабушкиного дома. Тем же вечером он, вернувшись к себе и встретив Мартынова, который по обыкновению валялся на диване и смотрел телевизор, сказал ему, что пообщался с одним хорошим знакомым, и узнал, что у того в деревне неподалёку есть домик, где никто не живёт уже много лет, и где Владислав может кантоваться почти столько, сколько ему будет нужно - "Для своего человека ничего не жалко..". 

 Мартынов, может, предпочёл бы остаться в квартире у Николая, ибо там ему, помимо крыши над головой, была доступна халявная еда и душ с электричеством, но подсознательно он, видимо, всё же понимал, что никакое терпение не бесконечно, а потому поблагодарил своего "друга", похлопал того по плечу, выскреб напоследок обещание подсобить, если что, с финансами, собрал манатки и убыл в деревню.

 Мне стало совестно за ту жуткую бледность, которая появилась на мамином лице в ту же ночь, когда ей позвонила наша деревенская соседка. Позвонила, чтобы срывающимся голосом рассказать, что наш дом опять загорелся, а изнутри доносятся какие-то громыхания и страшные человеческие крики. Я не хотел обрекать родителей и несчастных деревенских пенсионеров на такой стресс, тем более - повторно, но иных способов решения проблемы не нашёл. Когда мы приехали, дом был уже потушен. Мартынова извлекли наружу ещё живого, хотя и чудовищно обгоревшего. Он умер в больнице через два дня.

 Полиция взялась за это дело всерьёз. Во-первых, помимо ужасных ожогов на теле погибшего оказались ранения, нанесённые топором, во-вторых, экспертиза обнаружила в доме свежие следы жидкости для розжига. При этом жительница деревни, обитавшая ближе всего к месту происшествия, вспомнила, что за несколько часов до пожара видела Мартынова, который колол дрова на участке. Выяснилось, что делал он это с помощью того же топора, от которого в последствии и пострадал. Расположение ран на его теле не допускало предположения о том, что он нанёс их себе сам, но в доме не нашли ни следов взлома, ни отпечатков пальцев кого-либо, кроме самого Мартынова и членов нашей семьи.

 Упомянутая соседка также рассказала, что около полуночи заметила в одном из окон первого этажа нашего дома отблески пламени, явно происходившие от пожара. Через несколько минут из дома донёсся приглушённый удар и матерная ругань, будто кто-то оступился на лестнице и упал, или уронил какой-то предмет, а почти сразу после начались уже настоящие крики боли и ужаса. Они раздавались с равномерными интервалами, как если бы человека били не спеша и со стремлением доставить ему максимальные страдания. Ни один из ударов топором, полученных Мартыновым, не указывал на попытку убийства. Они располагались беспорядочно на многих участках тела, а наносились будто бы из одного положения. 

 Информация об этом дошла до меня косвенно, как и о том, что в полиции решили, будто с Мартыновым свёл счёты кто-то из его знакомых из мест заключения, поэтому, дескать, его и умертвили с такой жестокостью - дело мести. У меня версия, понятно, другая - я думаю, что у убийцы, коим являлся сам дом и вселившаяся в него сущность, просто не было возможности отнять человеческую жизнь с максимальной простотой и эффективностью, посему ему и пришлось действовать с опорой на доступные механизмы. Наверное, дом запомнил, как Мартынов держал в руках топор, когда колол дрова, как замахивался и бил, и позже воспроизвёл ту же механику обращения с инструментом, но уже превратив его в орудие убийства.. 

 С тех событий прошёл уже год, но уничтожить дом мы решились совсем недавно. Сделать это раньше не было возможности, поскольку такие действия могли навлечь на нашу семью ненужные подозрения, которых и так не могло не быть на первых этапах расследования. Мы обратились в строительную компанию и до сих пор улаживаем некоторые моменты. Надеюсь, всё пройдёт гладко, и от дома удастся избавиться без новых неприятностей. Лично я считаю, что на месте всего участка нужно было бы пробурить такую глубокую скважину, как только можно, но это будет уже дальнейшим вопросом. 

 Николай шарахается от меня до сих пор, хоть я и помог ему решить его проблему. Справедливости ради стоит сказать, что и не совсем без издержек: как я понимаю, в полиции у него попили немало крови на неоднократных допросах, так как поначалу предполагали, что это он мог организовать убийство Мартынова. Самому Николаю я, естественно, сказал, что дурная гибель его старого знакомого - следствие несчастного случая, но, судя по выражению его лица в тот момент, он не очень мне поверил. Можно подумать, что в таком случае он должен быть благодарен мне втройне, однако, я бы, наверное, тоже очень опасался человека, способного убить другого без крайней жизненной необходимости. Да ещё и таким изуверским способом.. 

 Впрочем, и в своих догадках Николай не полностью заблуждается, ведь в каком-то смысле, Владислава Мартынова действительно сжёг я.