Он вернулся. Опять. Ранним утром ее вырвал из тревожного сна звонок в дверь. Она заранее знала, кто стоит на пороге. Все еще сильно ныли синяки и ушибы, оставшиеся на ее лице и теле после его предыдущего возвращения. Огромный синяк на правой стороне лица пульсировал болью, если к нему прикоснуться, но пожелтел и стал не таким заметным, как несколько дней назад. Если понадобится выйти на люди, придется закрашивать его «тоналкой». Ей было не привыкать.

   В дверь снова позвонили. Звонок, как будто стесняясь, нарушил тишину огромного дома. Ее спальня находилась на втором этаже, и она стала спускаться вниз по красивой деревянной лестнице, к входной двери. Вчера вечером она уснула прямо в домашнем халате, который носила уже вторую неделю, не выходя из дома с момента его прошлого возвращения. По пути к двери она проверила, на месте ли его охотничье ружье. Оно было на кухне. Там, где она его оставила, прислонив к холодильнику. Раньше он менял свои интересы и увлечения почти мгновенно, как по щелчку пальцев. Охотой он увлекся недели на две, два раза выехав в заповедник со своими друзьями. Оба раза они привозили его домой мертвецки пьяного.

   Звонок раздался в третий раз. Она была уже возле двери, надеясь, что не слишком задержалась. Это могло его разозлить, раньше он впадал в ярость мгновенно. Судя по его последним возвращениям, мало что изменилось. Замок щелкнул, открывая дверь. Естественно, на пороге стоял он.
   – Наташенька, – начал он на удивление робко, – я вернулся, любимая. Можно войти? Мы спокойно поговорим.
   Он стоял, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, одетый с иголочки, как всегда. Строгий светло-синий костюм, белоснежная рубашка, красный галстук, на ногах – дорогие черные туфли, начищенные так, что в лучах утреннего августовского солнца слепило глаза. В руках он сжимал букет великолепных лилий, это были ее любимые цветы. Таким она запомнила его в день их первого свидания, это было ее лучшее воспоминание о нем.
   – Я думаю, нам нужно поговорить о многом, – снова заговорил он, не дав ей ответить, – я изменился, клянусь.
 

  Она отступила в сторону, давая ему пройти. Он улыбнулся ей своей фирменной ослепительной улыбкой, которой когда-то смог растопить ее сердце. От этой улыбки девушки просто таяли, как мороженое на солнце. Благодаря ей он смог раздвинуть сотни великолепных стройных ножек, как до знакомства с ней, так и после того, как она стала его женой. Он всегда добивался своего, пуская в ход свою улыбку, мужское обаяние и деньги своего отца. Сейчас, уже в который раз, он пытался добиться ее признания. Пока что его возвращение шло как всегда, по какому-то определенному, написанному кем-то сценарию. В глубине души она все-таки надеялась, что на этот раз все будет по-другому. Только из-за этого она снова пустила его в дом. По телевизору и в Интернете люди всегда принимали тех, кто вернулся.
   Он сразу пошел на кухню, располагавшуюся на первом этаже. Все по сценарию. Он положил букет с лилиями на обеденный стол, со скрипом отодвинул стул и уселся на него. Она тихо проскользнула мимо него и села с противоположной стороны стола. Охотничье ружье стояло, прислоненное к холодильнику, незаметно для него, но так, чтобы она смогла быстро его схватить при первой необходимости.
   – Наташа, – снова начал он робко и неуверенно, произнося повторенные много раз фразы, – я изменился, честно. Я не пил уже год. Мне очень помогли ребята из общества.
   В доказательство своих слов он достал из внутреннего кармана пиджака маленький металлический жетон, похожий на монетку, с цифрой 1. Такие выдавали «Анонимные алкоголики» своим членам в награду за пройденные этапы. Раньше он был частым гостем общества. Он мог не пить несколько месяцев, даже полгода, но в конце концов всегда срывался. В конце их семейной жизни она уже не видела его трезвым; если он появлялся дома, то всегда шатаясь, с запахом спиртного и расширенными он таблеток зрачками. Часто в обнимку с одной из своих мимолетных шлюх. Однажды она нашла в его костюме шприц и пакетик с каким-то белым порошком. Узнав об этой находке, он избил ее до полусмерти. Три месяца она пролежала в больнице, сказав, что упала с лестницы. Он навещал ее почти каждый день в самой шикарной из возможных платных палат, приносил фрукты, нежно целовал, ослепительно улыбался молоденьким медсестрам. Она звонила матери, сквозь слезы прося ее приехать и забрать домой. Мать говорила в ответ, что у нее замечательный и богатый муж, и что она сама во всем виновата.
   – Меня даже не тянет ни к спиртному, ни к наркотикам, – продолжал он, – я переродился. Теперь я совершенно другой человек. Я готов начать все сначала. Только с тобой, больше мне никто не нужен. Только ты, Наташа, понимаешь? Я многое осознал, я понял, что в моей жизни всегда была только ты. А те женщины, с которыми я… был, они ничто и никто, они просто пустышки, они мизинца твоего не стоят. Боже мой, если бы все можно было вернуть назад… я был слеп, я был глупцом.

   Его голос стал тихим и задрожал. По гладковыбритому красивому мужскому лицу покатились крупные слезы. Подбородок затрясся, его лицо сморщилось, все равно оставаясь симпатичным, – так умел только он. Он умел устраивать представления и давить на жалость. Раньше он много раз просил у нее прощения, рыдал, стоял на коленях. Она всегда его прощала. Потом он перестал устраивать такие трогательные спектакли. Он начал убеждать не слезами и уговорами, а кулаками.
   – Я… я был… чудовищем. Какой же я был сволочью. Я обращался с тобой ужасно. Та авария произошла только по моей вине, из-за моей глупости… Я оставил тебя надолго… прости…
   Однажды, возвращаясь с очередной клубной вечеринки, он вел машину будучи пьяным, исколотым и обнюхавшимся до бесчувствия. Экспертиза впоследствии показала, что он только чудом оставался в сознании, садясь в машину. Рядом с ним была одна из клубных девок, которая ублажала его ртом прямо на ходу, когда он на полной скорости выехал прямо под колеса встречной фуры. Так их и нашли спасатели. В искореженном внедорожнике, переломанных и окровавленных мужчину со спущенными штанами и полуголую женщину с головой на его коленях. После той аварии Наташе остался этот шикарный дом, машина в гараже, солидный счет в банке и страховка. Достаточно, чтобы не работать до конца своих дней.
   – Почему ты молчишь, Наташа? – спросил он. – Я тебе противен? Понимаю, я сам себя ненавижу за все, что совершил. Но я прошу, молю тебя, дай мне шанс.

   Он отодвинул стул и опустился перед ней на колени, прямо на кафельный кухонный пол. Он протянул к ней руки, как ребенок к матери, как молящийся к божеству, в надежде, что она подойдет и заключит его в свои объятия. Она не спешила, она продолжала молча и настороженно наблюдать за ним. Пока что все было в порядке, но она хотела убедиться в том, что и дальше все пойдет как надо. В прошлые разы она слишком рано давала волю эмоциям и поэтому попадала в ловушку.
   – Ну чего же ты сидишь, Наташенька? – улыбаясь, спросил он, на его щеках остались непросохшие мокрые дорожки. – Чего же ты сидишь, дурочка? Девочка моя любимая, птичка, рыбка, зайка моя… чего ты никак не реагируешь на меня? Что случилось, дорогая, а? Что такое? В чем дело? Что с тобой не так, сука!!!
   Вот оно. Она этого ожидала. Точно так же, как и в прошлые его возвращения. Она насторожилась еще больше, не сводя с него глаз, в любую минуту готовая сорваться с места.
   – Прости, – быстро, извиняясь, затараторил он, – прости. Прости-прости-прости, любимая! Я сорвался, это ничего, это бывает. Мне говорили, что такое возможно. Но сейчас я успокоюсь, мы оба успокоимся, обнимемся, поцелуемся, пойдем наверх и сделаем друг другу хорошо. Ты ведь не забыла, как я умею делать хорошо?
   Он, все еще стоя на коленях, сладострастно улыбнулся. Она не забыла. Она была с мужчинами и до него, но именно с ним она испытывала свои лучшие ощущения в постели. Каждый раз с ним был великолепен, она таяла под ним от удовольствия, теряя сознание от множественных оргазмов. Он знал ее тело лучше, чем она сама. От одной только мысли об этом у нее стало тепло внизу живота. Но она не позволила ему себя отвлечь, продолжала сидеть и наблюдала, что он предпримет дальше.
   – Молчишь? – злобно спросил он, от прежней теплоты в его голосе не осталось и следа. – Ну молчи-молчи. Но я заставлю тебя говорить, уж я-то тебя разговорю, сука. Открою твой милый ротик. А потом, когда ты заговоришь, я использую его по другому назначению.

   В мгновение ока он вскочил на ноги и бросился к ней. Она метнулась в сторону холодильника. Восторг охватил ее, когда рука нащупала ружье. Но он был недолгим, мужской кулак с силой врезался ей в нос. В глазах потемнело, боль пронзила ее насквозь. Она отлетела назад, больно врезавшись поясницей в стоявшую позади раковину, из шкафчиков посыпалась на пол посуда. Каким-то чудом она не потеряла сознание, только еще сильнее впившись пальцами в охотничью двустволку. Оружие осталось при ней.
   – Ну как? Теперь будем говорить? – Он стоял в центре кухни, потирая правый кулак.
   Она молчала. Кровь из носа сочилась на подбородок, она чувствовала ее горький вкус.
   – Нет? А чего так? Ну ладно, повторим процедуру…
   Он снова кинулся на нее. Но теперь она была готова. Перевернула ружье и, что есть силы, ударила его в лицо тяжелым прикладом. От неожиданности он вскрикнул и отступил. Она взвела курки двустволки и прицелилась. Оба ствола смотрели ему прямо в лицо.
   – Не подходи ко мне! – закричала она, из-за разбитого носа ее голос звучал гнусаво. – Я не знаю, кто ты, но ты не мой муж! Он сдох в аварии! Вместе с блядью, которая ему отсасывала! Всю жизнь он был полным дерьмом, алкашом и наркоманом, позором своего богатого отца, который всю жизнь откупался от него деньгами. Который даже не пришел на похороны своего единственного сына, только выписав мне чек и прислав открытку с соболезнованиями. Могу показать могилу, я там не была давно, но место вспомнить могу!

   Он внимательно выслушал ее гневные, уже давно накипевшие слова. От ее удара его нос скривился набок, из него хлестала кровь, заливая дорогой костюм и белоснежную рубашку. Он улыбнулся ей страшным окровавленным оскалом, два передних зуба оказались сколотыми наполовину.
   – Что ты такое говоришь? – с наигранным удивлением спросил он, продолжая улыбаться. – Вот он я. Твой любимый муж.
   – Уходи из этого дома!
   – Это мой дом!!! Купленный на деньги моего отца! А ты неплохо устроилась…
   Он попытался утереть кровь с лица, только еще сильнее размазав ее.
   – Сейчас, – ровно сказал он, – мы оба успокоимся. Выпьем чаю и спокойно поговорим. После этого мы пойдем наверх, и я тебя хорошенечко трахну. Если мне понравится, то, так уж и быть, бить тебя сегодня я не стану. Мы и так уже неплохо друг друга отделали, а? Нос за нос, как говорится… Будь хорошей девочкой и опусти ружье. А не то все будет совсем по-другому.
   – Уходи, – повторила она.

Он пришел в ярость:
   – Ну все, достала! Я пытался быть хорошим, но ты, сука, как всегда все испортила!!! Я заберу сейчас эту херню, которая, скорее всего, не заряжена, и так тебя отделаю, что мамаша родная не узнает. Я так тебя оттрахаю, что ты, сука, будешь кровью под себя ходить!!! Ух, сука, как же я тебя оттрахаю!!!
   Он сделал движение в ее сторону. Она среагировала мгновенно, ружье выстрелило из двух стволов сразу. Его голова в одну секунду разлетелась водопадом красных брызг. Кровь, мозги и кусочки костей волной окатили холодильник, стол, букет лилий и даже репродукцию ван-гоговских «Подсолнухов» на противоположной стене. Тело отбросило назад, падая, оно задело спиной стол и опрокинуло несколько стульев. Она стояла, словно парализованная, с дымящимся ружьем в руках, кухню заволокло мерзким густым запахом крови и смерти. Ее привела в чувство только подступающая тошнота. Она отвернулась, ее вырвало в кухонную раковину.

   Немного придя в себя, она заметила, что вся, с ног до головы, забрызгана красными каплями, как будто попала под кровавый дождь. Она выпустила из рук ружье, и то со стуком упало на окровавленный пол. Не было уже места в целой кухне, куда не растеклась бы красная лужа. Она переступила через обезглавленный труп и, скользя в крови, пошла в ванную. Она не собиралась оставаться в этом доме ни минутой больше.
   Закрывшись в ванной, Наташа приняла душ и остановила кровь, капающую из носа, который, к ее удивлению, оказался не сломан. Она стала собирать вещи, обдумывая свое положение и последующие действия. В конце концов она решила уехать к матери, такой же одинокой женщине, которая жила в другом городе, почти в двухстах километрах отсюда. Наконец, скрыв косметикой свои синяки и одевшись, она покинула этот роскошный дом, купленный на деньги отца ее покойного, как она надеялась, мужа. Проходя мимо кухни, она даже не посмотрела в сторону распластавшегося там обезображенного тела.
   Подойдя к гаражу, она стала открывать ворота и вновь услышала его голос:
   – Наташенька, я вернулся, любимая.

   От испуга и неожиданности она вскрикнула и повернулась на голос. Он стоял на подъездной дорожке, ведущей от гаража к выезду на проезжую часть. Как она могла его не заметить, выходя из дома? Видимо, он бесшумно подкрался, когда она возилась с воротами гаража. Все тот же он, все тот же костюм, все та же обворожительная улыбка, все те же лилии. Как же быстро! Раньше он возвращался с периодичностью в несколько дней.
   – Я думаю, нам нужно поговорить о многом, я изменился, клянусь.
   Она не ответила. Быстро проскользнула в открытый гараж, нащупывая в кармане джинсов ключи от своей красной «мазды». Он пошел за ней, не переставая говорить умоляющим голосом:
   – Почему ты не хочешь выслушать меня, дорогая? Я был чудовищем, я знаю. Но всю жизнь я любил только тебя. Те женщины были ошибкой.
   Она быстро бросила сумку на заднее сиденье. Сама уселась за руль и заблокировала двери. Когда она уже завела мотор, он постучался в стекло.
   – Я не пил уже год, – сказал он, показывая ей металлический жетон из общества «Анонимных алкоголиков», – меня даже не тянет к наркотикам. Теперь я совершенно другой человек.
   Он осторожно, но уверенно подергал за ручку дверцы. Из-за поднятого стекла его голос звучал слегка приглушенно:
   – Ну же, Наташенька, открой.
   Она стала медленно сдавать назад, выезжая из гаража. Он пошел следом, его настроение изменилось.
   – Ну почему ты всегда так? Можно же дать человеку последний шанс!
   Покинув гараж, она стала разворачивать автомобиль. Он пришел в ярость.
   – Если ты сейчас не остановишь свой драндулет и не выйдешь поговорить, я, клянусь, разобью на хер это окно и вытяну тебя за волосы. И мне насрать, сколько придется отдать за ремонт! И машины, и тебя!
   Она включила первую передачу и поехала в сторону выезда, прочь от дома. Машина набирала скорость, он бежал рядом и бил по боковому стеклу букетом лилий, который по-прежнему сжимал в руке.
   – Не думай, что все так легко, сука! Я тебя найду и уже тогда выбью из тебя все говно! Поверь мне, тварь! От меня так просто не уедешь!!!

   Он наконец отстал, напоследок плюнув ей вслед. Плевок растекся по стеклу мерзкой мутной кляксой. В заднее зеркало она видела, как он стоит на обочине и, отчаянно жестикулируя, посылает ей вслед неслышные уже проклятия. Интересно, что будет, если он зайдет в дом и увидит на кухне безголовый труп своего двойника? И тела еще двоих в подвале? Погибнет ли от этого вселенная, как боялся профессор из фильма «Назад в будущее»? Или он знает о существовании возвращенцев, как остальные люди? И можно ли его считать человеком? И кто он такой, наконец?!

    ***

   Это началось несколько месяцев назад, весной. От людей по всему миру, в Интернете и по телевидению, стали поступать сообщения о возвращении умерших родственников. Однако вернувшиеся не были ходячими трупами, как в фильмах ужасов. На вид они были точно такими же, как при жизни. Мало того, они выглядели так, как будто вернулись из самых приятных, светлых и прекрасных воспоминаний тех людей, к которым они возвращались. Умершие от болезней возвращались здоровыми и полными сил. Старики – молодыми и цветущими. Они возвращались, неизвестно как и откуда, улыбаясь и заключая своих близких в объятия. Прощались старые обиды, произносились слова, которые стоило сказать при жизни. Весь мир ликовал и плакал от счастья.

   В Интернете стали очень популярны видеоролики о том, как возвращаются в свои семьи погибшие на войнах солдаты. К одной девяностолетней старушке вернулся ее первый муж, который в возрасте восемнадцати лет погиб под Варшавой в сорок четвертом году, через месяц после их свадьбы. Он вернулся таким, каким она запомнила его, провожая на фронт, молодым, влюбленным и улыбающимся. Настоящим хитом стал американский репортаж о старике, к которому вернулась его давно умершая жена. Старик этот страдал слабоумием и уже давно жил в доме престарелых. Но вот к нему в палату приходит его молодая жена и нежно целует его, шепча что-то на ухо. Его блуждающий безразличный взгляд останавливается на ней, и в нем читается узнавание и радость. Они оба плачут и заключают друг друга в объятия. Люди рыдают от умиления. Миллиард просмотров на «Ю-Тубе» меньше чем за месяц.

   На волне всеобщего счастья люди стали добрее. В течение короткого времени прекратилось несколько крупных вооруженных конфликтов. Противоборствующие стороны неожиданно нашли общий язык и пришли к примирению. Лидеры стран прощали друг другу многомиллиардные долги, старые обиды и противоречия. Президенты враждующих государств обнимались и плакали в прямом эфире. Мировые лидеры благословляли своих подданных, называя последние события не иначе как чудом.

   Все эти месяцы Наташа неотрывно следила за происходящим в мире. Все эти возвращенцы, как их называли в Сети, интересовали ее не меньше, чем остальных. Но сама она не ждала никого. Не было такого близкого человека, об уходе которого она переживала слишком сильно. Отца своего она почти не знала, он ушел от них к другой женщине, когда она была совсем маленькая. Она даже не знала, где он сейчас и жив ли вообще. В муже своем она разочаровалась почти сразу после свадьбы. На его похоронах она не проронила и слезинки. И вот однажды летним утром он вернулся. Улыбка, костюм, букет лилий. Слова о том, что он изменился и не пил уже год.

Точно так же она молча стояла и смотрела на него, не веря в происходящее, парализованная страхом и неожиданностью. Это привело его в ярость. Но тогда, в самый первый раз, все было по-другому. Он начал орать на нее, называя сукой и тварью, как раньше, при их совместной жизни. Но потом потерял сознание и рухнул на пол, не подавая признаков жизни, как будто отключился. Будто его система дала какой-то сбой. Не найдя другого решения, она заперла неподвижное тело в подвале дома.

   Облазав все просторы Интернета, она нашла информацию о том, что иногда возвращались и те, кого никто не ждал. Об этих случаях не снимали репортажи в вечерних ток-шоу, люди не плакали, читая о них в Сети. К тем, кто не ждал возвращения, кого презрительно стали называть «отказниками», возвращались пьяницы, садисты и лжецы. Мужья, избивавшие своих жен, жены, изменявшие своим мужьям с их друзьями, отцы, растлевавшие дочерей, матери, отказавшиеся от детей. На одном из таких форумов Наташа выложила и свою историю. В ответ на нее посыпались гневные комментарии: «Какие же вы, отказники, сволочи и эгоисты», «Надо дать им еще один шанс!», «Если тебя бил муж, не значит, что и наши возвращенцы плохие!».

   На следующий раз он вернулся спустя почти неделю. Улыбка, костюм, букет лилий. Так же, как и тогда. Она думала, что все пойдет как в первый раз, но, выйдя из себя, он не отключился, а бросился на нее, нанося удары, как раньше. Он бегал за ней по всему дому, как Джек Николсон в «Сиянии». На кухне она схватила нож, угрожая ему. Это разозлило его еще больше. Он сбил ее с ног и ударом ноги наградил огромным синяком вполлица. Нож из рук она не выпустила. Когда он спустил штаны и залез на нее, собираясь изнасиловать прямо на полу, она всадила ему нож в кадык с такой силой, что кончик вышел из задней части шеи. Он захрипел, залил ее кровью и почти мгновенно обмяк, придавив своей тяжестью. Она выбралась из-под него и за ноги отволокла труп в тот же самый подвал, где лежал его предшественник. На полу остался кровавый след, который она отмывала почти весь оставшийся день, морщась от боли во всем теле. В тот же день она достала с чердака его охотничье ружье.

   Дорога была почти свободной. Только изредка попадались встречные машины. До матери она доберется через несколько часов. Она включила радио, чтобы хоть немного успокоиться. По всем каналам передавали сообщения и новости о возвращенцах. Последние месяцы это была основная тема для разговоров. Даже музыкальные и юмористические каналы были временно отключены. В тесном автомобильном салоне ее окутывали волны информации.

   «Однажды мы очень сильно поссорились с отцом и долго не общались. Он умер, а мы даже не простили друг друга. Это было тяжелейшим бременем для меня… А недавно он вернулся, мой папочка… И мы сказали друг другу все, что надо было сказать еще тогда…»
   «Это чудо! Это новый шанс начать все сначала!»
   «Новая эпоха в истории человечества».
   «Второе пришествие!!! Усопшие праведники восстали из своих могил!!! Аллилуйя!!!»
   «Моя жена снова со мной, теперь мы никогда не расстанемся».
   «Но есть и такие, кто не хочет принимать возвращенцев. Эти отказники – это мерзкие, жалкие, трусливые эгоисты, которым нет места в нашем новом обществе».
   «И все-таки я добавлю небольшую ложку дегтя, господа. Ведь мы в свете последних событий не думаем о проблемах, вставших перед нами. В первую очередь возникает проблема интеграции этих пришельцев в наше общество. Я уже не говорю о перенаселении, ведь численность жителей нашей планеты возрастает с каждым днем с огромной скоростью…»
   «Можно ли считать их людьми? Я не знаю…»
   «Уже были случаи насилия над пришельцами. Житель Берлина убил свою вернувшуюся сестру. Он не верил, что она настоящая. Сейчас он находится под следствием. На улицах начались демонстрации и беспорядки. Сотни возмущенных граждан покинули свои дома…»

   «Вы радуетесь, плачете и обнимаетесь. Но вы не задаетесь вопросом, самым важным и главным вопросом – кто они? Зачем и откуда они появились? Чего хотят?»
   «Они вернулись, чтобы исправить наши ошибки!»
   «Они – чудо Господне! И позор тому, кто с этим не согласен!!!»
   «Какие же вы эгоисты, отказники и неверующие! Неужели так трудно понять и принять это!»
   «Ведь они – наши любимые».
   «Такие же, как мы».
   «Те, кто ушел не вовремя…»
   «Кто вернулся, чтобы дать нам второй шанс… Одни из нас».
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!»
   «Одни из нас!!!»

   Наташа с растущим беспокойством переключала каналы. На каждой радиостанции и каждой частоте звучали эти три слова. Разными голосами, с разной интонацией, но все одно и то же, как какой-то девиз, как мантра, как заклинание. Она выключила приемник. Теперь тишину нарушал только шум мотора. Она посмотрела на приборную панель и поняла, что уехала с почти пустым баком. Стрелка датчика угрожающе указывала на красную отметку.

   К счастью, через несколько километров должна была показаться заправка. И действительно, какое-то время спустя появился указатель и стоящее возле дороги электронное табло с ценами на топливо. На заправочной станции были только две машины, обе стояли на парковке возле небольшого кафе. Рядом с одной из них стояли мужчина с маленькой девочкой, видимо отец с дочкой, и о чем-то оживленно разговаривали. Наташа остановилась возле одной из колонок, заглушила двигатель и, выйдя из машины, вставила шланг в отверстие бензобака. Касса находилась возле входа в кафе, и, проходя мимо, она невольно подслушала разговор мужчины с девочкой.
   – А дедушка правда такой же? – восхищенно спрашивала малышка, на вид которой было не больше семи.
   – Правда, дорогая, когда ты его увидишь, сразу узнаешь. Он ждет не дождется встречи с тобой, постоянно про тебя спрашивает.
   – И мы с ним пойдем в зоопарк, как раньше?
   – Конечно, детка.
   – И все будет по-старому?
   – Обещаю… Мне звонила твоя мама, может быть, мы снова будем жить все вместе, как раньше… Ты ведь хочешь этого?
   – Да…
   Последнее слово девочка произнесла шепотом, еле слышно. После этого она обняла своего отца, зарывшись лицом в его рубашку на животе. Мужчина нежно гладил дочь по голове, с любовью глядя на нее сверху вниз. От их вида у Наташи защемило сердце. Неожиданно мужчина посмотрел на нее и с улыбкой подмигнул. Она смущенно отвернулась и, расплатившись с кассиром, заскочила в кафе. В горле пересохло, очень хотелось пить.

   За барной стойкой стояла молодая симпатичная девушка, которая, улыбаясь, слушала рассказ пожилой женщины с седыми, подкрашенными синим волосами. Женщина была очень толстой, жир огромными складками нависал над поясом ее джинсов, бугрился под майкой, которая намокла от пота на спине и под мышками, хотя день только начинался. Она радостно лепетала барменше:
   – Я так счастлива, дорогая, вы не представляете! Мой Павлуша вернулся месяц назад, и я не могу нарадоваться.
   Девушка, не убирая с лица улыбки, вопросительно посмотрела на подошедшую Наташу.
   – Добрый день, можно бутылочку воды без газа.
   Барменша отошла к холодильнику с напитками. Женщина продолжала:
   – Он такой же молодой и красивый, как раньше. Рядом с ним я чувствую себя такой старухой! Но он говорит, что это неправда. Мы с ним так счастливы. И скажу по секрету, – она заговорила шепотом, стыдливо улыбаясь, – там он тоже ни капли не изменился. Каждую ночь я, как молоденькая девочка…
   Она заливисто и пошло захихикала. Продавщица протянула Наташе пластиковую бутылочку воды. Взяв деньги, она стала серьезной и сказала:
   – Вам повезло, мы все еще обслуживаем отказников. Но скоро все изменится.
   – Что?.. – испуганно проговорила Наташа. От неожиданности у нее почти пропал дар речи.
   – Что слышала, – грубо ответила девушка, – как можно быть такой эгоисткой? Ты даже не даешь ему слова сказать. Он изменился ради тебя, не пил уже год.
   Женщина тоже повернулась к ней:
   – Поверь моему опыту, милочка, с мужчинами никогда не бывает просто. Тебе нужно научиться слушать. Он ведь открывает перед тобой душу, а ты отталкиваешь его. Это разбивает сердце милому мальчику…
   Колокольчик над дверью в кафе зазвенел, и вошел молодой мужчина. От него так и веяло красотой, силой, здоровьем и сексуальностью. Он посмотрел на женщину и улыбнулся. От этой улыбки мог растаять лед в январский мороз. Женщина вскочила с неожиданной для ее габаритов легкостью и бросилась вошедшему на шею.
   – Павлуша!!! – радостно закричала она. – Почему так долго? Каждая секунда без тебя как вечность.
   Она стала покрывать его лицо быстрыми звонкими поцелуями. Барменша обратилась к Наташе:
   – Видишь, как они счастливы? На ее месте могла быть ты. – Ее голос дрогнул, по щеке скатилась слезинка. Через мгновение она смотрела на обнимавшуюся парочку и, не стесняясь, плакала от умиления. На лице ее застыла радостная улыбка.

   Наташа бросилась к выходу. Только что вошедший Павлуша, оторвавшись от своей возлюбленной, бросил на нее быстрый взгляд. От него веяло холодом и враждебностью. На улице стояли те самые отец с дочкой. Взявшись за руки, они смотрели на нее.
   – Дай ему шанс, Наташа, – сказал мужчина.
   – Он на все готов, ради тебя, – поддакнула девочка, – не стоит их бояться, они такие же, как мы. Он один из нас.
   Последнее они произнесли хором. Наташа побежала к машине, уже не мучая себя вопросами. Этими людьми управлял какой-то коллективный разум, который все про нее знал. Выезжая с автозаправки, она заметила, что возле кафе стояли уже пятеро. Барменша, толстая дама со своим Павлушей и отец с маленькой дочерью. Они стояли в ряд, плечом к плечу, и молча провожали ее пронизывающими взглядами. Она чувствовала их, даже когда заправка исчезла из вида в задних зеркалах.

   На этот раз она не стала включать радио и ехала в тишине. Она уже не пыталась разобраться в происходящем, пустив на самотек тревожные мысли. Теперь она хотела только поскорее добраться до места. Через несколько часов впереди показался указатель, возвещающий о том, что она попала в городок своего детства. Маленький и провинциальный, он казался ненастоящим, как фотография на туристической открытке. Солнце светило уже вовсю, жара царила на узких улицах. Редкие прохожие провожали машину взглядами, от которых Наташе становилось не по себе. Эти люди как будто бы знали о ней все; скорее всего, к ним недавно вернулись ушедшие когда-то родственники.
   В окнах домов были вывешены самодельные плакаты с нарисованными от руки сердечками. Так жильцы извещали прохожих о том, что теперь они счастливы, потому что в их семьях появились возвращенцы.

   Наташа подъехала к знакомому подъезду. Заглушив мотор и выйдя из машины, она еще некоторое время стояла в нерешительности, глядя на видавшую виды массивную железную дверь с кодовым замком. Наконец она поставила автомобиль на сигнализацию и достала из сумочки ключи от их с матерью старой квартиры, которыми она не пользовалась много времени. Кодовый замок запищал и впустил ее в прохладный сумрак подъезда.

   Она не была здесь с тех пор, как вышла замуж. С того времени изменилось немногое, сохранилась даже надпись на стене лестничной клетки первого этажа, сообщавшая вошедшим о том, что некая Лена далеко не самая приличная девушка. Когда Наташа поднялась на третий этаж, она увидела дверь своей старой квартиры. От воспоминаний защемило сердце. Трясущимися руками она стала открывать дверь. Замок приветливо щелкнул, как будто спрашивая, где она была все это время.

   Открыв дверь, она чуть не вскрикнула от неожиданности: в прихожей стояли двое. Мать она узнала сразу. Из-за многочисленных ссор и стервозных характеров обеих они долго не виделись, но, без сомнения, это была она, только чуть-чуть постаревшая с момента их последней встречи. Даже сейчас она была в своем любимом домашнем халате в бело-зеленую полоску. За ее спиной стоял высокий мужчина, Наташе его лицо показалось смутно знакомым. Они оба стояли молча, не двигаясь и не сводя глаз с вошедшей гостьи. Наташа на мгновение подумала, что, не будь в прихожей так тесно, они, без сомнения, стояли бы рядом, плечом к плечу, возможно взявшись за руки. Они как будто ждали ее прихода, кто-то им сообщил.

   – Наташа, – сказала мать сухим, бесцветным, лишенным эмоций голосом, – я так рада, что ты вернулась.
   Она снова замолчала. Мужчина вышел из-за ее плеча и сделал шаг вперед.
   – Ты не узнаешь меня? – так же сухо, как робот, спросил он.
   Наташа сделала шаг назад. Дверь была все еще открыта, она снова оказалась на лестничной клетке. Они не сводили с нее глаз, следя за каждым движением. Их стеклянные взгляды гипнотизировали ее, наблюдали за ней, изучали. Так, наверное, удав Каа смотрел на замерших в страхе бандерлогов. Как будто кто-то сказал им, что она может натворить глупостей, что может быть опасной.
   – Произошло чудо, – сказала мать, – ко мне вернулся твой папа. Он умер в позапрошлом году от инфаркта. Я не стала тебе говорить, вы с ним почти не виделись, для тебя он был совсем чужой человек. А вчера утром он постучался в эту самую дверь. Теперь я счастлива, Наташенька. Подойди, поздоровайся с папой.
   Мужчина сделал еще шаг к ней. На его лице появилась улыбка, натужная и неестественная, как будто манекен вдруг решил скопировать человеческие эмоции. Он протянул к ней руки.
   – Доченька, – тихо сказал он.
   – Отойди на хер! – громко сказала она, почти срываясь на крик. – Ты не мой отец!
   Ее голос звонким эхом разнесся по подъезду.
   – Это еще не все, – сказала мать из глубины прихожей, – мы хотим познакомить тебя еще кое с кем.
   – Он хочет перед тобой извиниться, – снова подал голос манекен, – он не пил уже год и усердно работал над собой.
   В квартире был кто-то еще. Из гостиной послышались приглушаемые половым ковром шаги, а через мгновение в прихожей появился он, ее вернувшийся муж. Уже пятый за последние несколько недель. Он был неотличим от своих предшественников. Такой же костюм, такая же улыбка и букет цветов. Отодвигая с прохода свою тещу, он нежно приобнял ее за плечи и, улыбаясь, поцеловал в макушку. При этом он не сводил глаз с Наташи.
   – Наташенька, – задыхаясь от возбуждения, произнес он, – любовь моя…
   Услышав его голос, она не стала терять время и бросилась вниз по ступеням.
   – За ней!!! – закричала мать, впервые проявив эмоции.
   Наташа перепрыгивала сразу через две-три ступеньки. Сзади раздавался топот нескольких пар ног. Уже нажимая на кнопку кодовой двери подъезда, она услышала сверху яростный голос существа, которое выдавало себя за ее мужа:
   – Я тебя достану, сука!!!

   Выскочив на улицу, она на мгновении застыла в ужасе и изумлении. Маленький двор был полон народу, везде стояли люди. Они были повсюду: на тротуарах, проезжей части, на детской площадке, вокруг ее машины. Несколько сотен человек, не меньше. Она отметила это, мчась к автомобилю, расталкивая собравшихся. Они все сошлись сюда, пока она была внутри. И все как один молча стояли и смотрели прямо на нее. Пока она, спеша, открывала дверь машины, кто-то из толпы подал спокойный голос:

   – Он изменился.
   – Он не пил уже год, – сказал другой.
   – Он любит только тебя.
   – Все остальные шлюхи были ошибкой.
   – У вас с ним все получится.
   Уже забравшись внутрь автомобиля и заблокировав двери, она увидела, как к ней, проталкиваясь сквозь толпу, быстро приближается двойник мужа. В руках он сжимал уже измочаленный букет лилий. Включив зажигание, она с ужасом поняла, что дорогу заблокировали люди. Она осторожно тронулась с места, сомневаясь, что у нее хватит духу давить их, но с облегчением обнаружила, что по мере движения машины они поспешно и даже как будто вежливо расступаются в стороны, освобождая дорогу. Они не проявляли агрессии. Пока что. Пока что они просто смотрели на нее своими жуткими стеклянными взглядами. Наблюдали. Изучали ее поведение, громко повторяя уже знакомые фразы:
   – Он изменился.
   – Он не пил уже год.
   – Он любит только тебя.
   – Все остальные были ошибкой.
   – Дай ему шанс.
   – Он такой же, как мы.
   – Один из нас.
   Они начали повторять это раз за разом, сотней голосов. Посмотрев в зеркало заднего вида, она увидела свою мать в окружении двух мужчин, мужа и зятя. Точнее тех, кого та ими считала. Их рты открывались, они втроем тоже повторяли из раза в раз эту фразу. Один из нас.

   Ее нервы были на пределе.
   – Хватит!!! – закричала Наташа. – Пожалуйста, хватит это повторять!!!
   Она рыдала за рулем и умоляла их прекратить. Они не слушали, не спуская с нее глаз и повторяя это снова и снова. Сотней голосов, как одним. Один из нас. Один из нас. Один из нас.
   Она покинула город и только на автостраде смогла немного прийти в себя. Теперь она понятия не имела, что делать. Скорее всего, нужно покинуть эту местность, уехать как можно дальше. Благо в суматохе сборов она не забыла взять с собой все кредитки. Она богата, и у нее есть автомобиль. Она решила просто ехать вперед, сосредоточенно всматриваясь в даль. Вокруг проплывали леса, поля и редкие деревни.
   Она ехала так несколько часов. От долгого неподвижного сидения у нее затекло все тело, она почти не чувствовала ног и ягодиц. Необходимо было остановиться и немного отдохнуть. Но она не могла этого себе позволить. Она слишком боялась повстречать кого-нибудь. Кого-нибудь конкретного.

   Дорога делала резкий поворот. Она, не сбавляя скорости, преодолела его. Однако мгновение спустя ее сердце ухнуло вниз и испуганно затрепыхалось в грудной клетке. У обочины стоял автомобиль ДПС. Человек в форме крутил в руках полосатый жезл, приказывая ей остановиться. На мгновение у нее мелькнула шальная мысль вдавить в пол педаль газа, но она все-таки решила остановиться. Она поставила автомобиль на обочине и опустила боковое стекло, патрульный подошел к ней и вежливо представился. Выглядел он вполне нормально.
   – Документы предъявите, пожалуйста, – все так же вежливо попросил он.
   Она протянула ему права и документы на машину. Он быстро изучил их и снова обратился к ней:
   – Вы знаете, с какой скоростью только что ехали?
   Наташа не знала.
   – Пройдемте к нам в машину…
   Она вышла из автомобиля и поплелась за патрульным. Документы были все еще у него. Что ни говори, а форма все-таки внушает людям доверие и покорность. Он забрался на водительское сиденье, пригласив Наташу на переднее пассажирское. В салоне было душно, однако патрульный сказал ей прикрыть дверь и сам сделал то же самое.
   – Когда все началось, я ничего не ждал, – раздался сзади голос.
   Наташа резко повернулась на него. Сначала она даже не заметила, что в машине есть еще кто-то. Второй человек в форме сидел, развалившись на заднем сиденье.
   – Ничего и никого, – задумчиво повторил он, – серьезно. Жена от меня ушла, дочка знать не хочет. Родители еще живы. Я даже начал чувствовать себя каким-то обделенным… что ко мне никто не вернется, и я не смогу быть счастлив…
   На мгновение он замолчал, обдумывая свои слова. Потом продолжил:

   – В детстве у меня был один настоящий друг. Мой пес Чип. Огромная лохматая дворняга. Мы с ним всегда были вместе. Он обожал играть с мячиком, ха-хах, такой был забавный. А однажды моего Чипа задавил грузовик. Даже не знаю, как так получилось… Как же я горевал, как же я плакал, я ночами не спал. Родители даже водили меня к врачу, боялись за мою психику. Но время лечит, сами знаете. А несколько недель назад я услышал, что в мою дверь кто-то скребется. Я открываю, а на пороге сидит мой Чип, такой же, как в детстве, даже хвостом машет точно так же. Мой единственный друг…
   Все это время Наташа, развернувшись в кресле, смотрела на говорящего. Закончив свой рассказ, он блаженно улыбался, по щеке скатилась вниз одна-единственная слезинка.
   – Я вырос в детдоме, – подал голос патрульный на водительском сиденье, он сидел и смотрел на Наташу, до сих пор держа в руках ее документы, – у меня никогда не было семьи. Хотя один раз я чуть не женился, но это не в счет. Когда-то давно в молодости я любил одну девушку. Мы расстались, я не помню почему, скорее всего из-за какой-то ерунды, как это бывает у подростков. А уже месяц, как она вернулась ко мне. Сказала, что всегда любила только меня. И я ей верю. Она не может врать. Мы так счастливы. Она даже ни на день не постарела с момента нашей последней встречи. Милая моя девочка…
   – А вам не приходило в голову, что это не она? – на удивление спокойно спросила Наташа, прервав говорящего.
   Ее слова вывели его из себя. Он сильно схватил Наташу, до боли сжав ее руку, и закричал ей прямо лицо:
   – Ну почему ты такая!!!
   От его крика на мгновение заложило уши.
   – Ты не веришь в счастье! – крикнул с заднего сиденья его напарник.
   Водитель отпустил ее и сказал уже спокойнее, как будто для самого себя:
   – Вас, отказников, давно пора расстреливать, на хер… – Он на несколько мгновений замолчал, а потом продолжил таким тоном, будто объяснял какую-то абсолютную истину нерадивому ученику: – Ты сама не понимаешь, что творишь. Ты бежишь от своего счастья.
   – Это неправильно, – поддакнул второй.
   – Но тебе дается уникальный шанс. Ты сможешь выбрать сама. Возможно, предыдущие были испорченными или бракованными, мы не знаем. Но теперь ты сама сможешь выбрать того, кто будет тебе по душе…
   – Они ждут тебя, – подал голос патрульный с заднего сиденья.

   Наташа теперь совсем не понимала, о чем они. Впереди стояла ее машина; если она сейчас выскочит из патрульного автомобиля и бросится к ней, то вряд ли успеет завести двигатель и уехать. Двое здоровых мужиков с легкостью ее остановят. С другой стороны, справа от нее стоял лес, и если броситься туда, то она сможет затеряться среди деревьев. Потом можно будет вернуться к машине, если она не заблудится. Риск огромный, но оставаться нельзя. Она резко открыла дверь и бросилась наружу. Слава Богу, что эти двое не додумались заблокировать замки в автомобиле. Она скатилась с обочины и бросилась к деревьям.
   – Опять ты не хочешь никого слушать!!! – закричал один из патрульных.
   – Ты не оставляешь нам выбора! – услышала она голос второго.
   Она мчалась со всех ног прочь от дороги, петляя между стволами сосен. Вдруг прямо перед ней кора на одном из деревьев лопнула, в ствол что-то вонзилось с огромной силой, в стороны полетели щепки. Только спустя мгновение она услышала выстрел.
   – Это предупреждение! – услышала она голос сзади. Ее преследовали. – Следующая пуля полетит в твою тупую башку!
   Это придало ей сил, она ускорилась. Но тут что-то сильно толкнуло ее в правое бедро. Она упала как подкошенная, лицом в мох и сосновые иголки. Обернувшись, она увидела, что сзади по джинсам расползается кровавое пятно. Ее бросило в пот, закружилась голова, боли почти не было, адреналин зашкаливал. Она закричала.
   – Я не шутил, как видишь! – Голос был уже совсем близко.
   Она попыталась встать, но силы ее покинули. Сзади кто-то сильно придавил ее к земле. Это подоспевший патрульный наступил ей на спину ботинком.
   – Далеко убежала? – спросил он.
   – Вы меня подстрелили! – закричала она и заплакала. Только сейчас до нее дошел ужас происходящего.
   – Не смертельно, – спокойно ответил преследователь.
   Откуда-то сбоку показался его напарник.
   – Отпусти ее, пускай встанет.
   Нога со спины исчезла. Она встала на колени, ее всю трясло и подташнивало от страха, боли и унижения. Она рыдала и размазывала по лицу грязь и слезы. Прямо перед ней стояли двое вооруженных людей в милицейской форме.
   – Это твой последний шанс, – грустно сказал один.
   – Делай выбор, или… – второй наставил на нее дуло пистолета, она испуганно заморгала, – нашему новому обществу не нужны такие, как ты. Отказники и эгоисты.
   Она заметила между деревьями движение. Здесь был кто-то еще, и скорее всего не один. Из-за ближайшей сосны появился ее муж, она уже не знала какой за сегодня, сбилась со счета.
   – Наташенька, – улыбаясь, сказал он, – нам нужно очень серьезно поговорить.

   Снова раздался точно такой же голос, но уже с другой стороны лесной опушки. Она, не расслышав слов, повернулась на него. Там стоял еще мужчина, точно такой же. Как с иголочки костюм, улыбка, букет лилий.
   – Мы оба вели себя как идиоты, – ласково сказал он.
   – Но я тебя прощаю, – из-за деревьев показался третий, неотличимый от двух предыдущих, – я сам во всем виноват.
   – Я был чудовищем, – еще один.
   – Но теперь я изменился, – очередной.
   Вокруг нее и двух ее преследователей собралась уже небольшая толпа абсолютно идентичных, неотличимых друг от друга существ, выдававших себя за ее покойного мужа. Элегантные светло-синие костюмы идеально сидели по фигуре, красные галстуки были аккуратно завязаны, крепкие руки сжимали все те же цветы, на красивых одинаковых лицах застыла одна и та же обворожительная улыбка. Их собралось уже около десяти, но из лесной чащи появлялись все новые и новые. Они выстраивались вокруг широким кольцом, их рты не закрывались, произнося уже наизусть выученные фразы:
   – Дай мне второй шанс.
   – Я люблю только тебя.
   – Я не пил уже год.
   – Я изменился.
   – Другие женщины были ошибкой.
   Один из патрульных наклонился к ней и прошептал:
   – Выбирай любого, нескольких или всех сразу. Ты будешь счастлива. Такой шанс дается немногим.

   Теперь лес ожил. Сотни, если не тысячи костюмов мелькали между деревьями. Держащие ее под прицелом патрульные блаженно улыбались, по их лицам текли слезы. Наконец, голоса всех клонов слились в один. Они говорили с ней единым громогласным хором:
   – Делай выбор. Мы можем сделать тебя счастливой. Нет места страданиям в нашем новом великом обществе. Сразу все или один из нас. Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас! Один из нас!!!

   Она закричала, не в силах этого выносить.
   – Почему ты так себя ведешь? – снова прогремел голос из тысяч глоток. – Почему ты не хочешь дать второй шанс?
   Теперь в нем слышались ярость и угроза.
   – Что с тобой не так, сука?!
   Они набросились на нее толпой. Срывали одежду и наносили удары. Она вырывалась и кричала, как могла, но цепкие одинаковые руки тянулись к ней со всех сторон. Кто-то из них раздвинул ей ноги. Спустя время она с ног до головы была покрыта кровью, грязью и спермой. Она уже не могла ни кричать, ни двигаться.