Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Богемский Инцидент
© Андрей Гарин18.5 мин. Страшные истории Hell Inquisitor 16-12-2020, 08:28 Источник Принял из ТК: Radiance15
Год передачи: 1914
Сектор: Европа.
Отделение: Центрально-Европейское
Предварительные данные
Объект: Эселькопфтреппе (Лестница Эселькопфа).
Условия содержания: объект находится на первом этаже старого корпуса К [удалено] университета в центре Ч [удалено] королевс [удалено], также известного в империи, как Богемия, городе П [удалено]. Дверь, ведущая к объекту, сделана из крупповской стали и снаружи обита деревом, имитируя вид обычной двери казенного туалета. Изнутри дверь покрыта плотным слоем войлока. Ввиду невозможности перевести учреждение в другое здание, во избежание лишнего внимания на двери размещена табличка «Туалет не работает». Дверь закрыта на замок Миллера, открывающийся только тремя различными ключами одновременно. Ключи хранятся, соответственно, у д-ров Хайнца, Пепика и маг-ра Зойдбределя. В потайном помещении напротив двери круглосуточно дежурит взвод солдат, вооруженных скорострельными карабинами и пулеметом Шварцлозе, нацеленным на вход в объект.
Описание: объект представляет собой неосвещенную лестницу с полукруглыми площадками между пролетами, каждый из которых расположен на 180 градусов относительно предыдущего. Для продвижения по лестнице нужно использовать искусственные источники света. Сильное освещение (свечное, масляное, керосиновое или электрическое) поглощается пространством объекта. (Д-р Пепик считает, что все дело в особом черном эфире, поглощающем световые импульсы). Оптимальным признано использование лампы Юста-Ханамана в 50 свечей.
Лестница названа по имени сотрудника университета лаборанта Эселькопфа, направляшегося в деканат, но по ошибке зашедшего на нее (1.4. 18.. г.). Объект поставлен на учет Сектором в [удалено] того же года.
Примечание. «Это каким же надо быть простофилей, чтобы со второго этажа родного заведения не подняться в деканат на третьем, а спуститься вниз! Ей-богу, такого даже не особо жалко» — первый куратор объекта, д-р Фюрер.
С тех пор с объектом проведено 12 испытаний. Подопытные утверждают, что слышат глубоко внизу детский плач. Спускаясь к источнику звука, они сообщают, что плач постоянно отдаляется вниз по лестнице, оставаясь, таким образом, на прежнем расстоянии от исследователя.
Известная на данный момент общая высота лестничной шахты превысила, по последним данным, не только высоту собора святого Вита, но и высоту южной колокольни собора святого Стефана, что само по себе является крайне странными и возмутительным фактом.
Все испытуемые сталкиваются на лестнице с подвижной аномалией в виде парящего в воздухе человеческого лица, не имеющего ноздрей и рта. Природу объекта установить не удалось. Изображение аномалии доступно на фотоснимках, успешно сделанных портативными аппаратами. После встречи с лицом подопытные испытывают сильный страх и манию преследования (в частности, указывают, что их преследует дух Радецкого, Меттерниха или податного инспектора с Фердинандова моста). Природа этих реакций пока неясна (является ли паника следствием меметического воздействия «лица» или указанных личностей). Неизвестны также причина появления звуков плача и связь этих звуков с «лицом». Большая часть ученых считает, что «лицо» — это ментальный хищник. Он заманивает доверчивых и мягкосердечных людей на детский плач, после чего нападает на них, выходя на визуальный контакт и «питаясь» выделяемой при испуге психической энергией. С целью более подробного исследования, в частности, выявления источника звука и определения конечной глубины лестницы, проф-м Крамаржиком дано согласие на проведение нового эксперимента.
Эксперимент №13
Испытуемый: Й.Ш., европеец, среднего возраста, физическое состояние хорошее. Военнообязанный симулянт из Градчанского военного госпиталя, передан Сектору для испытаний на объекте в качестве наказания за нежелание служить в действующей армии и симулирование ревматизма. В общении проявляет себя как психически здоровый, уравновешенный тип. Доброжелателен. Вежлив. Нервных расстройств не наблюдается. Аппетит отличный. Сангвиник. Знает анекдоты и народные песни.
Сопроводительная записка доктора Г. (Военный госпиталь): «Господа! Этот мерзавец, прикрываясь мнимыми физическими и душевными недугами, отлынивает во вверенном мне учреждении от военной службы, и, находясь в почти отменной форме, прикидывается дурачком, чтобы продлить свое пребывание в тылу. Несмотря на такое возмутительное в военное время поведение, на словах показывает чрезмерное рвение отправиться на фронт и отдать свою жизнь за нашего Императора. Притом, что примечательно, он имеет и вполне законную справку об умственной неполноценности, выданную ему официальной военной комиссией. Зная вашу потребность в определенного рода сотрудниках, отправляю негодяя вам. Перед отправкой ему объяснили: для того, чтобы попасть на фронт, современному солдату нужно пройти испытание на твердость духа и психологическую стойкость. Как ни странно, эту новость встретил с большим энтузиазмом. Засим полагаю, что вы можете использовать его в ваших бесценных опытах. Если (как видно из некоторых ваших намеков о сути испытаний) парень и в самом деле тронется умом, отправляйте его обратно к нам. Если выйдет из испытания целым и невредимым, тоже отправьте – выпишем, определим в армию и дело с концом. Однако на время испытаний, какими бы сложными или даже жестокими они ни были, он всецело в вашем распоряжении. В любом случае, это станет достойным уроком для прохвоста».
В день испытания подопытному поставлена цель: спуститься как можно ниже по лестнице, докладывая обстановку и свои впечатления. Ш. с радостью согласился выполнить любые указания «господ докторов, во имя развития прогресса военной медицины и славы нашей дорогой империи».
Примечание д-ра Пепика: «Впервые вижу нарушителя, настолько охотно и понимающе относящегося к порученной миссии. Мы предупредили его, что задание может показаться несколько странным и необычным, но он ни в коем случае не должен терять присутствия духа и смело и четко выполнять все наши указания, чего бы это ни стоило. Ш. ответил нам, весело улыбаясь, что всегда готов исполнять поручения любой сложности, особенно после службы под начальством какого-то капитана Губерта. Кроме того, подопытный отличается прекрасной коммуникабельностью. Думаю, этот парень сможет добыть для нас неплохие сведения. В случае благоприятного исхода опыта и возможного контакта с сущностями, обитающими на лестнице, используем его как посредника между ними и человеческим миром. Кто знает, вдруг именно он сможет раскрыть тайну нашего объекта? Надежда есть».
Непосредственно перед испытанием у Ш. спросили, будут ли у него пожелания в рамках дозволенного режимом отделения. Ш. попросил полный комплект армейской пехотной формы (удовлетворено), курительную трубку (удовлетворено, табак каким-то образом оказался у испытуемого с собой, несмотря на предварительные обыски; после недолгого раздумья д-ра Хайнц и Пепик дали согласие), кружку крушовицкого пива (отказано).
Несмотря на предупреждения персонала, доставленный к зданию университета Ш., проходя через многолюдный двор, привлекал к себе внимание – выкрикивал патриотические лозунги и агитировал встречных скорее идти на фронт для защиты Родины. Интересна реакция окружающих: студенты младших курсов открыто смеялись над речами подопытного, или бранили его. Студенты старших курсов почему-то теряли прежний беззаботный вид и старались незаметно обойти Ш.
Примечание д-ра Пепика: «Этот случай только закрепляет мое убеждение в том, что Ш. обладает удивительно сильным даром влияния на окружающих».
В помещении перед дверью к объекту испытуемому выданы: электрическая лампа, спички, суточные запасы пищи. Связь осуществляется посредством двух новейших приемник-передатчиков г-на Маркони. Д-р Хайнц приказывает докладывать обо всем, что происходит вокруг и, по возможности, о внутренних ощущениях, в противном случае Ш. будет считаться не прошедшим испытанием и не допущенным к действительной военной службе. Испытуемый активно подтверждает понимание приказа и заявляет, что постарается подробно описывать все, на что укажут господа доктора. Для фиксации возможных аномалий перед дверью в объект установлен фотоаппарат маг-ра Зойдбределя.
Протокол эксперимента (стенограмма переговоров участников опыта).
Д-р Хайнц: Итак, Ш., сейчас мы откроем эту дверь, за которой будет темная лестница, ведущая в подвал. Вы должны спуститься до ее конца, докладывая нам обстановку. И не мешкайте. Чем скорее вы достигнете конца лестницы и вернетесь обратно, тем быстрее попадете в строй. Понимаете? (Трое ученых начинают открывать дверь объекта).
Ш.: Так точно, господин доктор! Буду очень рад исполнить! Думаю, спуститься и подняться по подвальной лестнице – дело нехитрое. Хотя, скажу вам, не всем даже такая пустяковина под силу. Был у меня один приятель на Виноградах, так он имел соседа – некоего пана Штадлера, слесаря по профессии. Слесарь был что надо! И ведь притом добрый и отзывчивый человек. Если у соседей по дому ломались замки или еще какие штуковины, они обращались к нему, и он всегда быстро чинил или заменял сломанные вещи. К тому же он брал с соседей за свою работу всего лишь полцены. Так вот случилась у его соседа беда: испортился подвальный замок. Он, конечно, сразу поспешил к Штадлеру, благо тот не был занят, и попросил его помочь. Умница слесарь мигом разобрался, в чем дело, и за полцены заменил замок. Когда хозяин на радостях кинулся его обнимать, Шатдлер сказал: «Погодите, хозяин, сейчас зайду на минутку в подвал, проверю работу замка изнутри». Зашел в подвал, щелкнул замком и пропал. Через два часа измученный хозяин, уставший кричать и стучать, позвал своих сыновей и дворника, чтобы выбить дверь и узнать, не стряслась ли с паном Штадлером на темной лестнице какая беда. Когда дверь сломали вместе с новым замком, то в самой глубине подвала спасатели нашли недвижное тело слесаря. Я забыл сказать вам, что господин тот продавал монастырское вино и держал его в том самом подвале – и в бутылках, и в бочонках. А за год до того имел он мелкую ссору с паном Шатдлером и даже назвал его гнидой. Так вот Штадлер, затаив на него обиду, заперся в подвале и высосал несколько добрых бутылочек товара, осушил часть бочонка, и еще из десятка других бочонков, повытаскивав затычки, вылил вино наземь. А потом и заснул. Обратно Штадлера вынесли на руках лавочник и его сыновья, да так и доставили его в околоток. А магазин в тот день так и не открылся, и хозяин понес убытки, да еще и хорошенько заплатил за новый подвальный замок, взамен старых.
(Дверь открыта)
Ш. (заходя и осматриваясь на первой площадке): Непростая у вас тут дверца, хоть с виду и невзрачная. А замок не чета иным, наверное, Миллеровский?
Д-р Пепик: У вас большие познания в области замков, похвально. Не отвлекайтесь (включен прибор Маркони).
Ш.(начинает спуск): Есть прекратить отвлекаться! Однако ваш интерес не удовлетворить никак не могу. О разных типах замков я узнал от одного посетителя «Банзета», пана Хмуржика. Он всегда мирно сидел в углу и попивал сливовицу, очень приличный и немногословный был. Но если кто при нем заговаривал о замках, ключах да задвижках, он вежливо вмешивался и объяснял, что к такому-то замку латунный ключ никак не идет, слишком мягок, и быстро истрется, или что для несгораемого шкафа лучше использовать замок Миллера, чем Смита. Целый год он скромно пополнял знания отдыхающих в «Банзете» о замочном деле, потом на месяц куда-то пропал, и вдруг под Рождество приехал в ресторан на наемном автомобиле. Собрал вокруг себя народ и объявил хозяину, что сегодня за свой счет угощает всех посетителей вплоть до часа закрытия. И угощал, в самом деле, на славу. Жаль, перед самым закрытием нагрянула туда полиция и скрутила почему-то пана Хмуржика. Потом про это еще писали в газетах на первой полосе, ниже картинки с вертепом… ой, тут кто-то плачет!
Д-р Хайнц: Кто плачет? Опишите звук.
Ш: Какой-то малютка. Не пойму, мальчик или девочка. Вы оставили здесь кого-то? Или это мальчишка, который залез в подвал, играя в прятки?
Д-р Хайнц: Нет, мы не знали, что там кто-то есть. Спуститесь и найдите ребенка.
Ш.: Обязательно! Это святая обязанность каждого – помочь ближнему своему. Да, а подвал тут глубокий, бедняжка, наверное, выбилась из сил... Эй, маленький! Я тут, сейчас спущусь к тебе! Если можешь, поднимайся ко мне навстречу!
(Спуск продолжается)
Ш.: Господа, а эта лесенка не такая маленькая, как кажется. И почему-то слишком темная – фонарь светит слабее, чем я сперва думал. По-моему, я прошел уже больше пролетов, чем в башне Староместской ратуши, только не вверх, а вниз.
Д-р Пепик: Хорошо, продолжайте. Опишите ваши ощущения?
Ш.: Ощущения отличные! Только нога чуть ноет от спуска, но это ничего. Главное, тут не сыро, иначе пришлось бы мне худо, ревматизм и сырость – парочка опасная, это вроде союза Германии с итальянцами – никогда не знаешь, когда все покатится псу под хвост, но точно знаешь, что покатится.
Д-р Хайнц: Вы приближаетесь к ребенку?
Ш.: Никак нет, он наоборот, будто убегает от меня, спускаясь в самый низ. Так однажды шахтер Скрипка пытался пугать приказчика Музычку, зашедшего в соляную шахту для инспекции. Вся бригада собралась на верхней площадке и усердно работала, а Скрипка сбежал по сходам вниз и завыл из глубины дурным голосом. Приказчик был нервным, страшно встрепенулся, подпрыгнул в воздух и завопил: "Привидение!". Народ очень развеселился. Обозленный Музычка стал требовать шкодника к себе, но никто не признался. Тот, не будь дураком, провел перекличку, и Скрипки-то на месте не оказалось, хотя по рабочему журналу вся бригада была в шахте. Музычка спустился ниже – а тут Скрипка, как на грех, высунулся из-за лестничного пролета проверить, что делает инспекция. Приказчик хвать палку — и за ним. Так и бежали они до самого конца шахты, когда распалившийся Музычка не удержавшись на повороте, свалился с предпоследнего пролета и сломал себе руку. Вроде бы, Скрипку уволили со штрафом на следующий день. Но я постараюсь быть осторожным и благополучно спуститься вниз.
Д-р Пепик: Что вы видите вокруг?
Ш.: Ничего особенного, стенки, ступеньки и перила. Осмелюсь доложить, что пыли и мусора тут почти нет. Дышится вполне свободно. Думаю, уборщицам здесь очень хорошо платят, раз они так стараются, очищая даже подсобное помещение. Это и правильно – уборщица из университета не какая-нибудь девка, убирающая в пивной или даже в колледже искусств! Такая серьезная женщина должна себе цену знать! И работает на совесть.
(Начинаются радиопомехи)
Маг-р Зойдбредель: Ш., как вы нас слышите?
Ш.: Слышу отлично! А что случилось?
Маг-р Зойдбредель: У нас небольшие помехи, пожалуйста, будьте внимательны. Докладывайте обо все необычных вещах, которые увидите.
Ш.: Есть докладывать! О, тут что-то написано!
Д-р Пепик: Где? Что именно написано?
Ш.: На площадке. Похоже, нацарапано гвоздем. Буквы большие, не очень ровные. Надо же, среди студентов тоже есть люди, слабо усвоившие чистописание…
Д-р Пепик: Что там написано?
Ш.: БЕЗУМИЕ… так, дальше… УЖАС, АД ВНИЗУ. И еще ниже, по-немецки – НЕ ХОДИ ДАЛЬШЕ.
Д-р Пепик: Это все?
Ш.: Да. Так больше здесь и не поместится – площадочка-то не очень широкая, а почерк больно уж крупный. Оказывается, господа учащиеся тоже хулиганят на лестницах, как и нусельские школяры в подъездах.
Д-р Хайнц: Что вы чувствуете?
Ш.: Глубокое сожаление…
Д-р Хайнц: Поясните.
Ш.: Мне жаль, что наш государь вкладывает столько своих сил и ума в дело народного образования в то время, как среди студентов есть такие недостойные и грубые существа, которые смеют корябать гвоздем на стенах учебного заведения всякие глупости.
Д-р Хайнц: Больше ничего? Почему вы считаете это глупостями?
Ш.: Ничего. Да что тут еще можно подумать? Раз уж человек дурак, пусть он хоть студент, хоть изобретатель динамита, само собой он может стать для окружающих ужасным безумцем, о чем тут и написано. Мог бы и не писать. Уж кто-кто, а уборщица точно будет считать его дураком. А что до ада, так это каждому человеку, ходившему в церковь или даже в синагогу, известно, что ад расположен внизу. Уж точно не сверху – там одни аэропланы да ангелы, и не на Западе – там Влтава и Пражский Град, а подальше – Америка. Прикажете продолжать спуск? Не терпится помочь той маленькой невинной душе!
Д-р Хайнц: Да-да, конечно.
(Спуск продолжается)
Ш.: Все-таки меня очень расстроила и возмутила эта писанина. Помнится, когда я еще учился в школе, пришлось мне иметь дело с подобным случаем. Господа не будут против, если я им с ними поделюсь? Просто тяжело на душе, как вспомнишь.
Д-р [неизвестно]: (долгий тяжелый вздох).
Ш.: Простите, что? По-моему, в моем приборе тоже помехи.
Д-р Пепик: Вокруг никаких изменений?
Ш.: Никаких, как на стройке здания «Фонда безвозмездной помощи детям» в Смихове.
Д-р Хайнц: Ну, валяйте.
Ш.: Как говорят скауты, что втихаря лазят летом в чужих огородах, «Знание и труд – об руку идут». Я еще сызмальства старался так жить, и после учебы усердно трудился на весенних каникулах – нанялся на черновую работу к пану Крамеру, который делал краски и продавал их в лавке на Малой Стране. Работы всегда хватало, потому что двор был большой и ломился от запасов – склад с сырьем для красок, целая пирамида кирпичей для расширения дома, полный сарай с дублеными бычьими шкурами. Крамер покупал их под Конопиште и перепродавал здесь по высокой цене. А еще была у него большая поленница. Добрые соседи пана Крамера иногда просили у него взаймы недостающих мелочей, например, вязанку дров или десяток кирпичей. Пан Крамер с радостью отдавал им то, что они просили, весело добавляя, что вернуть одолженное они должны в двойном объеме и назначал конкретные сроки. После этого мало кто решался попросить у него еще что-то, а пан говорил: «Вот и будут знать, расточители, как брать в долг у настоящего экономного человека!». Надо добавить, соседи были людьми чуть победнее и поскромнее Крамера, и волей-неволей приходилось им его хоть о мелкой услуге, да попросить. Дом его стоял в верхнем конце улицы, и ворота были видны издалека. Пани Крамер хвасталась: «Сразу видно, кто хозяин на этой улице!».
Д-р Пепик: И при чем же тут хулиганство?
Ш.: А притом, что после большого наводнения, еще в ту сырую весну, помните? Нет? в городе был недостаток дров. Соседи пришли к Крамеру и попросили у него по вязаночке. Крамер, готовясь к наводнению, скупил дрова загодя и даже я, мелкий мальчишка, еле протискивался между поленницами, бегая по двору с поручениями. Крамер дал дров, как он сказал, «под процент», только паре хозяев, что всегда возвращали «долг» вовремя, а остальным соседям грубо отказал. На следующий день на воротах Крамера какие-то подлые люди глубоко нацарапали надпись «Пан Крамер – жадная задница!». Буквы были преогромные. Пан и пани Крамер, увидев это, очень расстроились — испорченные ворота были новые и дорогие. После обеда хозяин позвал меня и приказал закрасить надпись. Я, недолго думая, взял банку первой подходящей под цвет ворот краски и начал замазывать буквы. Как только пан увидел это, тут же замахал руками и закричал на меня: «Чем ты красишь, мерзавец? Я эту краску покупал по шесть крейцеров за ведерко! Закрашивай моей, дешевой!». Взял я, господа, эту мерзкую дешевую краску, но не успел сделать и пары мазков, как слышу крик пани Крамер: «Ты чего тратишь так много краски, вредный мальчишка?! Может, ты не умеешь беречь свое добро, так имей уважение к чужому! Закрась эту писанину так, чтоб сэкономить побольше!». Хозяйское слово – закон. Решил я провести краской только вдоль самих царапин, закрыв это непотребство, и дело с концом. Вышло на славу. Вечером, приняв работу, пан Крамер даже дал мне пфенниг сверх оплаты и маленькую твердую конфету. А утром, когда краска хорошенько впиталась и высохла, она изменила цвет, и теперь высоко над улицей, да что там улицей — над Малой Страной красовалась жирная черная надпись «Пан Крамер – жадная задница!».
Увидев меня, пан Крамер почему-то рассвирепел, потребовал обратно пфенниг и сказал, что я свободен и могу навсегда убираться со двора. Пани Крамер я с тех пор не видел, но уходя, слышал, как она плачет в комнате наверху. А дрянная краска въелась надолго, и закрасить ее до конца было невозможно. Еще с год люди, проходя мимо, серьезным тоном говорили: «Сразу видно, кто хозяин на этой улице!». А конфету мне оставили, и я грыз ее еще четыре дня.
Д-р (неизвестно): (истерический смех).
Ш.: Пани Крамер плакала совсем как это дитя сейчас. Знаете, господа, по-моему, оно все так же уходит от меня вниз. Попробую-ка я спуститься бегом.
Д-р Хайнц: Пожалуйста.
Ш.: (спускается быстрее, распевая гимн Военной академии).
Маг-р Зойдбредель (подпевает). (Маг-ру сделано замечание).
Ш. (останавливаясь): Тут большая выбоина в стене, и густые темные пятна вокруг. По тону похоже на кровь или конфитюр «Райское яблочко». Так надо?
Д-р Пепик: Эммм… не совсем, нам нужны детали. Можете описать подробнее?
Ш.: Докладываю! Выбоина длинная и узкая, похожа на след после удара ломом. Я такое уже видел.
Д-р Хайнц (с нетерпением): Наконец-то вы говорите дельные вещи! Где видели? Когда?!
Ш.: Когда мы стояли на учениях под Йиглавой. Квартировались мы в доме селянина Кохоута. А сынишка его изучал в школе физику, и все никак не мог уяснить, что такое плотность вещества. Уж и старший брат ему растолковывал, и мать, даром что была неграмотна, и даже наш поручик Майер – ни в какую. Тут старый Кохоут и засел с младшим за учебники и сперва спросил, выучил ли парень определение плотности вещества. Парень сказал, что выучил. Отец потребовал сказать определение. На третьем слове мальчишка замолчал. Старик тут же схватил сына за ухо и ударил головой о крышку стола. Мы за парня переживали, а поручик Майер даже сказал отцу, что не следует бить детей, не показав им науку на своем примере. Кохоут подумал минутку, погладил сына по голове и потащил за руку на двор. Там он нашел деревянный шест и вытащил железный засов из ворот. «Смотри, — сказал он, — как легко сломается этот шест» и ударил им о стену курятника. Шест сломался. «А железо плотнее дерева, поэтому от такого удара ничего ему не станется, вот смотри, неуч!». И, хорошенько размахнувшись, ударил засовом в стену. Стенка была крепкая, поэтому засов согнулся от удара, отскочил и сильно ударил Кохоута в колено. Когда мы уходили, ворота Кохоута остались открытыми настежь, а сам он порол сына в курятнике. Ту выбоину в стенке я запомнил.
Д-р Хайнц: Ближе к делу, Ш.! Что там с кровью?
Ш.: Вроде, кровь. Тут накапало немало, но капли мелкие. Наверное, в жаркий день кто-то устал гулять по лестнице, и у него пошла носом кровь, а может, и студенты поссорились и устроили драку. Не все помещения в учебных заведениях одинаково хороши для усвоения знаний. Подробнее сказать вам не могу, тут неярко, да и я не медик. Один мой знакомый врач легко определял по засохшим пятнам, какая это кровь – венозная или артериальная, пока конкурент с соседней улицы не посрамил его. Он прислал с нанятым человеком испятнанный бинт и записку «Прошу вас определить, какая это кровь. Обнаружилась новая болезнь, поражающая только артерии. Обращаюсь к вам, как единственному светилу европейской медицины в Жижкове». Врач потратил уйму времени, но узнать не смог, в чем со стыдом признался подставному клиенту. Тот поднял скандал, и часть пациентов от него ушла. А потом выяснилось, что кровь была телячья. Так я спускаюсь дальше?
(Исследователи совещаются. Прошлый эксперимент закончился тем, что «лицо» резко появилось перед подопытным и ввело его в панический ужас. Подопытный был вооружен ломом и в страхе ударил им перед собой, не повредив «лица» и сделав в стене указанную выбоину, после чего стремительно поднялся наверх. На этом эксперимент был прекращен. От волнения у испытуемого шла носом кровь, что и подтвердила находка Ш. После этого случая подопытным решили не выдавать предметов, которые можно использовать в качестве оружия. Решено продолжить эксперимент).
Д-р Хайнц: Да, спускайтесь. И попрошу вас больше не болтать лишнего.
Ш.: Есть! Буду говорить только по существу!
Д-р Хайнц (в сторону): Да, именно Существу, с которым мы имеем дело. Как он прав!
Д-р Пепик (в сторону): Несчастный и не подозревает, с чем он может столкнуться.
М-р Зойдбредель: Как ваше самочувствие?
Ш.: Теперь все отлично. Поговорил с добрыми людьми – так и душе сразу спокойнее. А работники тут молодцы – все на лестнице по-прежнему чисто и аккуратно. Наверняка кто-то из них служил в Таборе в 1910 году, у полковника Штумпфа. Тот каждый день заставлял солдат в свободные часы драить штабную лестницу, даже если по ней и сновали туда-сюда адъютанты и курьеры в грязных сапожищах.
Д-р Хайнц: Плач слышен?
Ш.: Больше нет. Может, я незаметно прошел это место, и малец убежал наверх? Пойду поищу.
Д-р Хайнц: Ш., Не болтайте чепухи! Лучше оглянитесь вокруг, насколько возможно.
(Тишина в эфире)
Д-р Хайнц: Что вы видите?
(Тишина)
Д-р Пепик: Почему вы молчите?
(всплеск помех и тишина)
М-р Зойдбредель: Ш., Вы слышите нас?
(Помехи. Молчание)
Ш: Ааааааа!!! Руженка! Это ты!?
(Тишина)
Ш.: Как ты тут оказалась? Я все помню, душечка, не подумай чего плохого! Я никогда не обещал ничего такого, что не смог бы выполнить. Мы же договаривались, гуляя под луной, что я встречу тебя на вокзале, покажу Гавличковы сады и кабачок «У Моржа», а потом мы поедем на Вацлавак. Будем любоваться там фейерверками и новыми моделями платьев на проходящих дамах, вернее, ты будешь любоваться платьями, а я… Прости уж, но я ведь никак не повредил твоей личной жизни на ферме? Хотя, понимаю твое положение. Ты говорила мне, что я не оправдал твоих ожиданий. Но я, как порядочный человек, никогда не скажу тебе того же в ответ! Думаю, дело в том, что тогда, после прогулки, на утро мы оба поняли, что луна была очень ущербной. Но ты ведь собиралась приехать осенью?
(Тишина)
Ш.: О, вы не Руженка! Сударыня... сударь? Простите, я вас перепутал, вы с ней чем-то неуловимо похожи.
Д-р Хайнц (сквозь помехи): С кем вы говорите?
Ш.: Тут какой-то господин без туловища. Я обернулся, а он стоял у меня за спиной. Почему-то молчит. О, у него же нет рта! Как я раньше не заметил? Спрошу у него, не видел ли он здесь детей. Вы не видели здесь детей?
(Тишина, помехи прекращаются)
Ш.: Странный какой-то… Отвернулся от меня и встал внизу – наверное, не хочет, чтоб я шел ниже. Господин доктор, что мне теперь-то делать? Раз уж дитё исчезло – может, хоть этого на свет божий выведу?
(Исследователи совещаются. Собранный материал для текущего опыта признается достаточным)
Заметка д-ра Пепика на полях: «Чудо-парень! Он первый, кто не испугался «лица» и смог наладить с ним хотя бы подобие контакта!»
Д-р Хайнц: Пожалуй, хватит на сегодня. Никого не трогайте. Возвращайтесь назад.
Ш.: Осмелюсь доложить, я возвращаюсь. Этот странный пусть стоит себе дальше. (Поднимается на несколько пролетов). Вроде бы темнее стало… Доктор, у вас лампа точно в 50 свечей? Не покупали ли вы ее на Угольном торге? Там часто выдают подержанные вещи за новые. Не советую вам туда ходить, а то случится, как с одним банкиром... Аааа!!!!.. Ты что!? Веди себя прилично!
(Резкий крик и неясный гул, похожий на эхо. Звук торопливых шагов)
Д-р Пепик: Что происходит?
Ш.: Эта наглая морда вернулась! Выскочила передо мной и как завопит! Да еще начала рожи корчить, как старый Анделек с Капровой улицы, когда наклюкается… простите, вернется с благотворительного вечера общества «Почет ветеранам». До сих пор эхо гуляет по площадкам, будь здоров!
Д-р Пепик: И как вы среагировали? Оно нанесло вам вред?
Ш.: Да ударил его впопыхах сумкой с едой, аккурат меж глаз. Оно вреда не нанесло, может, я ему что-то нанес. Когда я ударил, оно юркнуло через перила куда-то вниз. Доктор, я его не обидел?
Д-р Пепик (после раздумья): Все хорошо, продолжайте подъем.
(Продолжение подъема. Снизу доносится медленный хрипящий голос. Через усилители Маркони идет запись голоса на фонограф).
Примечание: расшифровка слов дала следующие результаты. Фразы произносятся на особом древнеегипетском диалекте, т.н. «языке жрецов». Наиболее достоверный перевод таков: «О, сколько веков охранял я тайну нижнего мира! Сколько глупых и дерзких смертных созданий с умыслом или случайно проникали в мои владения! Ничтожные насекомые! Ни один из них не смог пройти сюда. Ни один из них не выдерживал даже мимолетной встречи со мной! Никто не смел смотреть мне в глаза! Древняя сила, хранящая эти стены, созданные мной, поражала сердца и разум страхом. Какой безвестный наглец возомнил, что имеет силу, равную мне? И посмел не повиноваться моему взглдяу! И посмел насмехаться надо мной и осквернять священные стены мерзкими речами! О люди, что вмешиваются в дела подземных богов! Доселе я лишь гнал вас вашим же страхом. Теперь я буду вас уничтожать черным дыханием, ослаблять вас и уносить ваши души во мрак!»
Д-р Хайнц: С вами все в порядке?
Ш.: Да, господин доктор! Ишь, как это внизу разорался. На голос берет. Может, хочет, чтоб я вернулся к нему? Ну уж нет. Во-первых, ваш приказ для меня — приказ. Подниматься, так подниматься. А во-вторых, нечего возвращаться в чужой дом, если хозяин такой грубиян. Как раз площадочку с выбоиной прошел, значит, недолго уже осталось. Как думаете, тут могут быть его дружки, чтобы караулить меня наверху?
Д-р Хайнц: Очень сомневаюсь.
Ш.: Это хорошо. А то налетели б на меня гуртом, пришлось бы отбиваться руками-ногами. Хотя это вовсе не по-джентльменски, ведь даже нусельские толпой одного не бьют. Разрешите сделать привал и выкурить трубочку?
(Небольшая пауза)
Д-р Пепик: Курите, только недолго.
Ш.: Благодарю! Мы люди служивые, нам долго прохлаждаться не положено! (Звуки трения спичек, вспышки огня). Однако, становится все темнее вокруг. Будто надымлено. Присяду-ка на ступеньку. Вот и славно! Эх, а нога разболелась. (курит). Тут подъему, думаю, еще минут на 15, не больше. Жаль, дитё не нашлось, хотя может, это тот шутник так забавлялся? Когда я жил на Вышеграде, был у меня сосед – имитатор звуков в театре. На одной ответственной премьере он перепутал … а, да чтоб тебя! Становится еще темнее!
(Шипение, глухой речетатив на древнеегипетском (перевод: заклинание, неизвестное ранее в сфере египетских культов, часто повторяется фраза «черное дыхание»).
Ш.: Однако, пойду, пока фонарь работает… ну сколько можно! Я же при исполнении! (Резкий крик, шорох одежды). И чего вы, господин, добиваетесь? Я ухожу. Сам вижу, что вам неприятно мое общество. Скажу, что мне ваше тоже, хоть и негоже так говорить хозяину в его доме, но поведение ваше прямо из ряда вон. Простите великодушно за то, что принял вас… в общем, не за вас. Теперь-то я ясно вижу, что вы очень похожи на маршала Радецкого, только без бакенбард, усов, волос, ушей и рта. Думаю, вы о нем слышали.. простите, читали. Сейчас вот докурю трубочку и уйду… Эх, табак крепковат.
(Ш. сильно чихает. Раз, другой, третий. Секунда тишины. Дикий, переливчатый крик, бормотание, оханье, вой. Перевод распознанных фраз: «О темные Боги!», «Сила иссякает», «Его дыхание сильнее!», «высшее существо», «чужой, чужой!», «Неужели наверху ад?»)
Ш.: Да отойди ты! Драться, что ли, с тобой? Не ори и не мешай. Драться мне нельзя, у меня задание. И нога болит, вот смотри! Чего? Ай-яй-яй!
Д-р (неизвестно): Ш., что вы там вытворяете? Ш.! Немедленно поднимайтесь наверх! Слышите, немедленно!
Ш.: Осмелюсь доложить, не могу! Потому что меня уже поднимают наверх! Так и сказали бы, пан доктор, что это ваш ординарец. Ууухх!! (свист ветра) Едва трубку не потерял!
Д-ра (наперебой): Какой еще к черту ординарец? Что произошло? Докладывайте немедленно!
Ш.: Сначала ничего такого не происходило. Этот ловкач опять подкрался ко мне и выскочил из-за плеча, корча рожи. Я начал с ним вежливо беседовать, да неудачно потянул табачку и чихнул на него. Хлопца скривило, сперва он ругался — думаю, вы это слышали, а потом толкнул меня под зад и понес вверх на себе! Я не особо тяжелый, так как солдату лишний вес ни к чему, но тащить меня ему, думаю, не очень удобно.
Д-ра (наперебой): Как это понес? Что вы несете?
Ш.: (на фоне сильного свиста ветра) Не я несу, а он меня несет. Думаю, когда я сейчас об этом рассказывал, у вас были помехи и вы ничегошеньки не поняли. Когда этот тип прочихался, он состроил несчастную мину, укатился мне, простите, под зад, и поднял меня в воздух! Теперь я несусь на нем вверх, как тот немецкий барон из сказки, что летал на пушечном ядре к туркам... как его?
Д-р Пепик (загробным голосом): Мюнхаузен.
Д-р Хайнц (аналогично): Мюнхаузен.
(Вой и грубый мужской плач на лестнице. Кажется, что воют сами стены на всем протяжении лестничной шахты. Сильный вибрирующий гул).
Ш.: Да, спасибо, напомнили. Господа, вы не закрыли ту дверь? Если мы влетим в нее, то нанесем вред казенному имуществу.
Д-р Хайнц: Дверь открыта, не беспокойтесь!
(Открыто помещение напротив, солдаты привели оружие в боевую готовность на случай атаки «лица». Маг-р Зойдбредель готовит фотоаппарат для съемки).
Д-р Пепик: Вы близко от выхода?
Ш.: Очень! Ближе, чем Вена от Братиславы, как говорят словаки на Дунае! Сейчас влетим!
Спустя 15 секунд подопытный влетает в раскрытую дверь, пролетает коридор поперек, валит фотоаппарат, маг-ра Зойдбределя и нескольких солдат в соседнем помещении на пол. Перед этим маг-р Зойдбредель успевает сделать снимок. На секунду в проеме мелькает «лицо», искаженное смесью страха, гнева и недоумения, после чего из проема доносятся низкие гулкие звуки неразборчивой речи на фоне мощного подземного рева. Вскочившие на ноги солдаты и маг-р Зойдбредель успевают увидеть за дверью только рушащиеся вниз стены и своды, после чего бронированная дверь со страшным шумом захлопывается и наступает тишина. (Перевод отрывков речи: «Слаб, слаб! Нет мне больше здесь места! … уйти так глубоко, так далеко, насколько возможно!.. их слова обрели силу!.. огненный дым! ..не могу выполнить предначертанное!»).
Конец протокола.
Итоговые данные:
1. Регистрация подземного толчка в северо-западной части империи силой до 3 баллов. В самом городе на обоих берегах сами собой зазвонили колокола, а в нескольких больших магазинах и трамваях лопнули стекла, не причинив, правда, ранений горожанам. В течение суток подобные толчки попеременно фиксировались в Альпах, Южной Франции, на дне Атлантического океана (при этом пострадал один телеграфный кабель и несколько небольших торговых кораблей), а также в ряде американских штатов. Последним толчком заинтересовался знаменитый ученый Ник(удалено) Т(удалено), связанный с американским отделением организации. По его приглашению для изучения района толчков выехал мобильный отряд агентов «Фордик-Тэ»
2. В исходном здании аномалия полностью исчезла. Отперев при величайших предосторожностях двери согласно указаниям старших коллег, маг-р Зойдбредель обнаружил за ней стандартное туалетное помещение с нужником. Никаких следов лестницы и связанных с ней объектов и явлений не выявлено. Примечание д-ра Пепика: «Интересно отметить, что нужник, в полном соответствии с нашей маскировочной надписью, оказался нерабочим. Возможно, нам еще предстоит выяснить, нет ли здесь неразгаданной доселе ментальной связи желаемого с действительным»
3. Проявленный снимок маг-ра Зойдбределя с большой четкостью запечатлел нижнюю часть тела и ноги подопытного в момент сбрасывания подопытного «лицом» во внешний мир, а главное, само «лицо». Все ученые отметили новую, необычную деталь – если ранее глаза «лица» не имел зрачков, то теперь зрачки, напротив, стали настолько расширенными, что занимали практически всю видимую площадь глаз. Часть ученых связывает это с воздействием табачного дыма, непроизвольно пущенного в ход Ш.
4. Подопытный Ш., будучи по окончанию опыта и профилактического карантинного срока в трезвом уме и ясной памяти, был подробно допрошен сотрудниками отделения в присутствии г-на Председателя Европейского сектора. Ничего существенно нового от него выяснить не удалось. Просьба испытуемого: две больших кружки старопраменского пива (удовлетворено).
5. Записка д-ра Г.: «Как там наш любезный Ш. после опыта? Он подох? Помутился умом? Искалечен? У меня срочная просьба – грядет инспекция. Недостает всех больны (зачеркнуто) симулянтов в отделениях. Каждый на вес золота! А через три месяца мне обещают перевод в Вену. Надеюсь, вы понимаете нюансы моего настоящего положения. Очень прошу вас вернуть Ш. ко мне, в живом или мертвом виде. Мертвого посчитаем и проведем по ведомости, живого покажем инспектору и отправим на фронт. Заранее благодарен.
Р.S. Не наделал ли он вам там мелких неприятностей?»
6. Ответ д-ра Хайнца: «Здравствуйте. Забирайте. Как можно скорее».
Спустя неделю американский сектор сообщил о том, что аналогичная аномалия, судя по всему, появилась в университетском здании на территории САСШ. Д-р Хайнц исключает возможность образования «из ниоткуда» подобной аномалии, и, объединяя все известные факты, полагает, что наша аномалия, будучи не в силах противостоять сильным внешним факторам, аккумулировала в себе неизвестную форму энергии и удалилась в другое полушарие (в сущности, на максимально возможное расстояние) от раздражающей среды. На запросы заокеанских коллег о существе этих факторов д-р Хайнц отправил сложные расчеты накопления в аномальном пространстве флюидов нашего мира, достигших в итоге критической массы, что и вывело аномалию из равновесия. Это косвенно подтверждают и соображения д-ра Пепика об особом «черном эфире», отличном от нашей земной атмосферы. Маг-р Зойдбредель в дополнение к этим факторам склонен прибавлять также и фактор человеческий. Он приводит в доказательство неоспоримое наличие у подопытного Ш. невероятно сильных ментальных способностей, а также истинно патриотического духа простого человека. Эти качества помогли Ш. собрать в трудную минуту все свои психические силы для отпора чуждой энергии.
Американцы, изучив данные, в основных моментах согласились с коллегами и, не имея иного выхода, поставили новообразованный объект на свой учет. Однако поведение аномалии после «изгнания» из Европы стало заметно более агрессивным.
(«Боже, за что оно так ненавидит людей?» — д-р Тафт, САСШ)
Они попросили также выяснить роль в этом инциденте особого сорта табака, примененного Ш. внутри объекта. Сотрудники отделения любезно ответили на запрос, указав, что этот табак, по словам испытуемого, был куплен им на углу Овоцного торга и Целетной улицы, у старушки-самосадчицы, что торговала под домом «У черной матери Божьей». Явившаяся туда группа агентов «Гуляка с Карлака» старушку так и не отыскала, что, безусловно, является серьезной утратой. В связи с этим по распоряжению господина Председателя сектора Европа создана секретная лаборатория «Бодрый самосад», которая должна раскрыть секрет старушки и обеспечить действенной химической защитой от разного рода аномалий славные народы нашей империи, а может быть, и всё прогрессивное человечество.
1 679 просмотров
5 комментариев
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
