Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Служба безопасности библиотеки
© Ника Ракитина5 мин. Страшные истории archive 20-02-2019, 20:41 Указать источник! Принял из ТК: rainbow666
Собственно, ужас вызывало не то, что Лялька вроде как умерла, а сама библиотека. Во-первых, непонятно было, как Лялька в ней очутилась. А во-вторых — что же дальше-то делать. Лялька пробовала обращаться к милой девушке-библиотекарше, сидящей за слегка обшарпанным столиком выдачи перед низкой дверью в хранилище. Пробовала привлечь внимание читателей. Но все они смотрели на Ляльку, словно на пустое место, огибали с сосредоточенным и немного сонным выражением на лицах и шли по своим делам. Лялька от отчаянья даже стала хватать их за руки. Рука проходила насквозь, как в страшном сне. Словно девушка очутилась в параллельном пространстве или на секунду разминулась с ними во времени.
Совсем забыв о страданиях последней недели, девушка бегала по просторному холлу перед выдачей — в нем можно было проводить балы, — и в потолке из стеклянных плит отражалась потерянная Лялькина фигурка и перепуганное лицо. Лялька забегала в бесконечно высокие двери читального зала, где терялись в сумраке однотипные столики с настольными лампами: матовые стеклянные беретики на толстых мраморных ножках. В зале были вытянутые полукруглые окна от пола до потолка с частым переплетом. Лялька выглянула: за окнами не было ничего, кроме тумана, в котором колыхались мокрые сучья голых деревьев. Она отпрянула, ощутив головокружение. И до изнеможения носилась по ярусам и закоулкам, соединенным чугунными лестницами с деревянными лакированными ступеньками. Лестницы, будто корабельные трапы, сотрясались под ногами.
Еще раз или два девушка пробовала заглядывать в прямоугольные и полукруглые окна, прорезанные кое-где в стенах, но за окнами был все тот же туман. Испытав прилив отчаянья, Лялька упала на паркетный пол за стеллажами и сжалась там, отирая стену. За три стеллажа от нее на помосте было место библиотекаря: обшарпанный ореховый столик с грудой книжек, норовящих с него сползти, со старинным листком учета читателей, исчерченным перечеркнутыми квадратиками с узелками в пересечениях. Позади столика висел на крючке пыльный синий халат и стоял, накренясь, каталожный шкаф с ящиками, так сильно наполненными, что не всякий из них удалось впихнуть до упора. На шкафу лежало надкусанное яблоко. Лялька сглотнула. Она вспомнила, как Андрюшка стоял у окна в школьной рекреации и цедил слово за словом, что он не желает с Лялькой иметь дела. Что он не может уважать девушку, которая добровольно вешается на шею ему и половине его друзей. Обвинения были такими несправедливыми, что рот Ляльки наполнился кислой слюной — как раз как от этого яблока. Она разревелась и половину геометрии просидела в туалете. Там ее нашла лучшая подруга Светка Хмара и долго старательно утешала, повторяя сакраментальную фразу: «Все мужики — козлы». Лялька старательно кивала, соглашаясь, а дома проглотила все таблетки снотворного, которые нашлись в аптечке. Тут же испугалась и позвонила Хмаре, сказав, что отравилась грибами. Ляльку отвезли в инфекционную. А потом библиотека. Девушка заскулила. Подтянула к груди коленки, удивляясь, как отчетливо тахкает в них сердце. Это тоже было непонятно. Привидение — и вдруг сердце… и испуганно застыла, потому что услышала шаги.
— Она здесь, я чую! — голос был женский и противный, точно кошка скребла по жести когтями. Лялька сжалась в комок. Но ничего не происходило, и это было так страшно — гораздо страшнее, чем если бы ее обнаружили. Лялька на корточках переползла и выглянула из-за стеллажа. В матовом свете из окна ей была видна лестница, помост с кусочком стола, каталожный шкаф — и двери, которых, она помнила четко — раньше не было. Сквозь двери вошли двое. Мужчина обнимал, прижимая к себе, женщину в синем пиджаке, накинутом на плечи. Женщину сотрясала дрожь, правой рукой она поддерживала левую, прижатую к груди.
Лица видны были Ляльке неотчетливо, она заметила только, что незнакомка неприятно кривится, и верхняя губа приподнялась, обнажая зубы. Мужчина выглядел озабоченным. В одежде неизвестные и разнились, и были неуловимо схожи: что заставляло подумать о форме. На лацкане пиджака белел бэджик, но на таком расстоянии и при таком освещении написанное на нем прочитать не смогло бы даже привидение. Если они вообще умеют читать.
Мужчина помог спутнице присесть за стол.
— Я вызываю медицинскую программу.
— Ярослав, девчонка здесь! Ищите!
Вместо того, чтобы прятаться, Лялька еще чуть-чуть проползла вперед и широко распахнула глаза. Лучше бы она этого не делала. Потому что пиджак с неприятной женщины сполз, и стал виден обгорелый черный рукав и рука, точнее, обуглившийся до локтя скелет, как у Терминатора. Ляльку вывернуло наизнанку, но промытый в больнице желудок оказался пустым, а звуки она зажала ладонями.
Что-то зацокало сзади и сбоку. Девушка скосилась. Вот этого уж точно не могло быть. Мимо стеллажей бежал маленький — ростом с колли — единорог с молочно блестящей шкурой, хрустальным рогом, торчащим изо лба, и озабоченным выражением на морде. Зверь втянул воздух, препотешно топнул копытцем, но не стал на Ляльку отвлекаться. Простучал по вощеным ступенькам и прыгнул на стол. Мужчина зажег настольную лампу. Шкурка единорожка радужно засияла, лицо женщины сделалось грязно-желтым, а мужчина… Если бы не имя «Ярослав» и не возраст чуть-чуть за тридцать на вид — это был бы Андрюшка, Стрелок. Лялька проглотила горькую слюну. Ей хотелось завыть и в кровь разбить об пол кулаки. Единорог топтался по столешнице, постукивал копытцами. А Лялька пыталась отыскать в облике Ярослава что-то… кожа у него была слишком гладкая — как тонкая резиновая маска: без волосков, пор, морщинок… И женщина. Не ходят с такой раной. Даже если шок. Видимо она, Лялька, на самом деле умерла.
Единорожек заплакал. Крупные слезы падали на сожженное предплечье, и то на глазах обретало плоть. Лялька даже глаза протерла от изумления. Женщину перестало трясти.
— Включить оповещение, Ника? — спросил Ярослав (он ничуть не похож на Андрюшку, ну ни капельки).
Та покрутила взлохмаченной русой головой:
— Выходи. Я знаю, что ты здесь.
— Ни за что не выйду, — прошептала Лялька.
Ее вытянули из укрытия и поставили перед столом. Опустив голову, Лялька водила большим пальцем ноги по щели в полу. Сопротивляться не хотелось. Она устала.
— Зачем ты это сделала? — спросила Ника.
— Ну и пожалуйста.
Ярослав с хрустом надкусил початое яблоко. Единорожек потянулся к фрукту.
— Программа, свободна, — сказал Ярослав. Обнял свою Нику за плечи, доверительно наклоняясь над ней:
— По чести, виноваты оба.
— В чем? — спросила Лялька. Глаза у девушки были серые с желтыми крапинками — очень невинные глаза. Ярослав небрежно вытащил откуда-то из-за спины книгу в потрескавшейся обложке, обугленной по краям. От книги воняло горелым. Под плохо вытертой копотью уцелел клочок фотографии. Ее, Ляльки. Мужчина щелкнул пальцами по медным застежкам книги: — Извольте, Алина Сергеевна.
Лялька всхлипнула.
— Поздно реветь, — злая Ника общипывала горелые лохмотья рукава, как щипали корпию в девятнадцатом веке — по крайней мере, так Ляльке казалось. — Своди ее в хранилище, Яр. Пусть посмотрит.
— Не хочу, — девушка заслонилась руками. — Это не мое. Не знаю.
Ярослав хмыкнул — так похоже на Андрюшку, что Ляльке захотелось сбежать, закрывая уши и глаза руками.
— Твое-твое. Каждый человек — это книга. Или парусник в море. Или свеча. Ноосфера всегда подстраивается под известные образы. Мы видим цвета, а не длину волны…
— Я-ар!
Он примиряющее поднял руки:
— Неважно, как ты видишь это место. Важно, что ты связана со всеми веками и всеми людьми. Объяснить, к чему привел…
— Не-ет, — Лялька топнула ногой. Ноге было холодно и больно.
И убежать не получалось. Она словно прилипла к месту, а сухой спокойный голос перечислял:
— Родители. Отец скончается от инфаркта через день после твоих похорон…
— Неправда. Они меня не любят.
— Любят. Только многие не умеют выразить эту любовь. Но их книги вспыхнули вместе с твоей… Сестра, мучаясь подсознательным чувством вины, кинется в объятия алкоголика. Твой племянник родится уродом… Твой будущий ученик, гениальный музыкант… Ты же собиралась в музыкальный колледж?
Лялька, сглотнув, кивнула.
— …так и не сыграет в «Ла Скала», умрет от передоза…
— Зачем?! Зачем вы мне это говорите? Разве ваши нотации п-помогут? Разве я не имею права распоряжаться своей жизнью?
— И право, и лево, — усмехнулся Яр. Потер пятернею губы: — Только вот у нас тоже есть право, точнее даже, скверная привычка: тащить кошку из-под троллейбуса, пусть ей и непременно хочется угодить под колесо.
— Прежде, чем рассуждать о правах, головой научитесь думать.
Лялька посмотрела на Нику с ненавистью:
— Я его люблю!
Женщина хмыкнула.
— В пятнадцать лет это важно, — кивнул Яр. — Хотя больше напоминает желание иметь новую кофточку. Которой у других нет.
Лялька покраснела. До сих пор она и не представляла, насколько бурно умеют краснеть привидения: заполыхали щеки, уши и даже затылок.
— У меня — не так. И кто вы такие? Чтобы судить…
Яр ответил. Ответил, улыбаясь глазами, чуть-чуть посмеиваясь, так что на идеальной коже образовались тоненькие живые морщинки:
— Мы — счеты под стеклом в компьютерном зале. Мы — защита от дурака. Мы — спасатели, которые «вперед!». Потому что, холера, должен же кто-то взять на себя ответственность за этот мир! За глупых кошек, зачем-то лезущих под троллейбус…
— Я-ар!
— Отпустите меня, пожалуйста, — сказала Лялька жалобно, поджимая на ногах замерзшие пальцы.
— Да?
— Я никогда больше не буду.
Глаза зацепились за курсив бэджика на пиджаке:
«Ника Рокотова. Служба безопасности библиотеки».
Ника сжала и разжала пальцы на левой руке.
— Иди, — сказала она.
1 178 просмотров
2 комментария
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
