Они думают, что я дал обет молчания. Я не возражаю. 
 
Мать водила меня к психиатрам и те говорили умные слова: “мутизм”, “психотравма”, “логофобия”, “синдром неврозоподобного нарушения речи”. 
 
Наивные. Просто я теперь так живу. 
 
Пришлось бросить университет, потому что я не мог отвечать на коллоквиумах, сдавать устные экзамены, общаться с преподавателями. 
 
До третьего курса всё нормально было, а потом пришла тишина. Пропустил три дня учебы и с понедельника ни слова. В общагу приходила учительница, вызывали к декану, к ректору. Ставили прогулы за то, что молчал на парах. Отчислить сразу не решились и отправили к врачу. Потом приехала мать. Опять врач и оформляем академку. Ни слова больше. 
 
Вернулись домой. Разговор с отцом. Отец стучит кулаком по столу и кричит. Сестра вечером приходит и пытается разговорить. Я оглядываюсь через левое плечо и молчу. Извини, сестренка. Извини, папа. Извини, мама. Теперь так будет всегда. 
 
Проходит год. Академический отпуск заканчивается и на учебу я не возвращаюсь. Нет смысла, потому что я не разговариваю. Иногда хочется что-то брякнуть, но я оглядываюсь через плечо и продолжаю молчать. 
 
Много читаю. Много занимаюсь самостоятельно. Не языками. Я больше по программированию и контекстной рекламе. В этом мое будущее и деньги - не обязательно говорить с клиентом - можно переписываться. Родители уйдут рано или поздно, а мне жить нужно будет и сестре помогать. 
 
На полгода отъехал в дурку. Добрая и молодая женщина врач говорила мягко и спокойно, пыталась вывести на диалог. Очень расстроилась, что не вышло. Вечером санитары били в душевой, но так чтобы синяков не осталось. Смеялись, что рано или поздно я попрошу пощады. С первого раза у них не вышло. И со второго тоже. И за неделю не вышло, а потом им надоело и переключились на Славика, косившего от призыва. Врач тоже отстала. 
 
Я пролежал весь свой срок, научился прятать таблетки под языком и отдавать их нуждающимся по палате, перезнакомился со всеми местными психами, получил инвалидность и минимальную пенсию, а потом меня отпустили. 
 
Дома на меня “забили” и занимались сестрой, а я продолжил самообразование. Пенсия это хорошо, но работа всё равно нужна. 
 
Я стал фрилансером. 
 
Писал контент для сайтов, программировал, контекстная реклама - пробовал всё. Работал по 16 часов в день, спал по восемь. Растолстел - начал бегать. Со временем пришел успех и деньги. И всё это ни говоря ни слова. 
 
Я такой какой есть - немой, но не глухой. Глупый, но не тупой. 
 
Я координирую работу сотни человек и это всё удалённо. Без телефонных переговоров и личных встреч. Я хорошо зарабатываю и чувствую уверенность в завтрашнем дне. 
 
Тридцать три года тишины. Каждый день я смотрю через левое плечо и вздыхаю. Тридцать три года я просыпаюсь посреди ночи мокрый от пота и зажимаю рукой рот - я всё ещё боюсь, что могу заговорить во сне и часто принимаю снотворное, но лекарства не помогают. Иногда мне хочется рассказать хоть кому-то, поделиться своим страхом, но это не возможно. Даже сейчас я набираю этот текст, а потом трусливо удалю. 
 
В тот день мы с Артёмом перепили и он сел за руль. Не нужно было так делать, даже в таком состоянии я это понимал, но настолько был пьян, что только моргал, что-то мычал и пытался друга отговорить, но он пожимал плечами и глупо смеялся. Потом схватил меня за шиворот и усадил на пассажирское сидение, а сам завёл машину. Я уже был не в состоянии сопротивляться и тупо смотрел на расплывающуюся во все стороны дорогу. 
 
Удалось доехать до клуба никого не раздавив на пешеходном переходе и не попавшись на глаза полиции. Удалось подцепить девчонок хотя один из нас уже совсем лыка не вязал. Удалось заехать в лес на какую-то дачу. Я помню деревья вокруг, зеленую траву, брусчатку под ногами и рвущихся с цепей собак. Я помню как меня рвало, а потом я трупом лежал под крыльцом и пытался не умереть. 
 
Потом случилось что-то плохое. Артём выбежал из дома голый и умчался прочь не оглянувшись. Я приподнялся на локте, вытирая рот рукавом. Дверь коттеджа распахнулась и по ступенькам прошелестела голая девушка, так тихо будто не касаясь босыми ступнями. Голова у нее была неестественно повернута вправо, так что она смотрела на меня, когда проплывала мимо. Этого безжизненного взгляда и поворота головы я не забуду никогда. И ещё не забуду как теплая моча наполняет трусы и стекает по ногам. 
 
Девушка спустилась вниз и последовала за Артёмом в лес, сверкая белым задом. Больше я их никогда не видел. 
 
Как добрался в общагу не помню - всё как в тумане, хотя и был трезвый. Часть пути проехал на машине Артема, потом бросил её и проселочными дорогами вернулся в город. В общаге будто ничего и не изменилось. 
 
Я завалился спать и пролежал двое суток, ожидая прихода полиции, но так никто и не пришёл.
 
Только ночью у моей кровати оказался человек, объятый пламенем. Он вышел из стены, помахивая хвостом и уставился на меня презрительно. 
 
- Ты знаешь, кого вы обидели, щенок-человек? 
 
Я только хрипел в ответ, не в силах ответить. Похоже наркота не отпустила до сих пор. Человек объятый пламенем совсем этим не парился, ему важнее было услышать ответ. 
 
- Ты знаешь, что с тобой будет, гадёныш? 
 
Я молчал и чувствовал жар от огня. 
 
- Твой друг, хочешь посмотреть на него? 
 
Это был риторический вопрос. Потому что я уже видел обгрызенный мясной обрубок парящий где-то среди болот и капающий в грязную воду расплавленный человеческий жир не смог забыть никогда. 
 
- Теперь к тебе, - сказало существо, - за свои поступки нужно отвечать. Ты готов? 
 
Я не был готов, но и убежать не мог. Просто смотрел и слушал. 
 
- Твои последние слова, - сказал демон, - перед тем, как я начну пытать тебя. 
 
- Молчишь? Не можешь придумать? Слов не можешь подобрать? Я дам тебе время, подумай,щенок-человек, а я пока постою за левым плечом. 
 
*** 
 
С тех пор он всегда рядом. Всегда стоит за левым плечом, где бы я не находился. Он терпеливо ждёт моего последнего слова. Он не торопит меня, но иногда напоминает о себе покашливая. Ему нужно последнее слово - любое и тогда он приступит.