После жаркого полудня, покряхтывая от усилия, Борис выбрался из своей земляной норы. Он встал вначале на четвереньки, а потом поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Предосторожность прежде всего. Не заметив никого и сопя, он шагал по лесу добрых десять минут, пока не вышел на опушку, за которой через поле лежала его родная деревня. Выйдя из стены деревьев, он пристально посмотрел в сторону домов. Увидев вдалеке квадратики деревенских строений, грозно зашипел и потёр чешуйчатой лапой вымазанную почвой морду. И в шипении этом можно было одновременно различить и злость, и грусть по нормальным, настоящим людям, теперь живущим на том месте, где когда-то стояла его родная изба, а ныне выстроились ровные ряды кирпичных домиков.

В той избе, без малого две сотни лет назад, он родился и жил обычным ребенком со своей матерью Настасьей, которую местные величали ведьмой, а его – пятилетнего Бориску, сучьим ведьминым выкормышем, нагулянным от змея лесного. Его называли и похлеще, хотя тогда он ничем не отличался от бесшабашной деревенской ребятни. Разве что бледноват был, да кожа временами, особенно летом, целыми клочьями с него сползала. И это случалось даже без солнечных ожогов, как бывало у заработавшихся в жаркую погоду мужиков. Помнил до малейшей детали, как его чурались все кроме старостиной рыжеволосой дочери, Алёнки, не раз вступавшейся за него перед жестокими детьми. Мать Борьки была нрава далеко не кроткого, однако лечила местных травами, испуг у детей заговаривала, точно указывала, где найти пропавший в лесу скот. За деньги занималась и заговорами, возвращала неверных мужей и жен в семьи, что и стало ей самой впоследствии приговором.
Как-то летом приехал к ведьме зажиточный престарелый торговец и предложил немалую сумму за то, чтобы та помогла чужую жену увести, втрое младше его по возрасту. Ведьма категорически ему отказала, на что проситель взбеленился, обругал ее последними словами и уехал из деревни. А через неделю, под вечер, в округе появились двое здоровенных бородатых типов, смахивающих на преступников. Местным денег дали, подначили их ведьму богопротивную изгнать. С толпой подогретых алкоголем и рублем мужиков эти двое явились к ведьминому дому, и люд, размахивая факелами и рогатинами под закрытыми ставнями окон, потребовал у матери Бориса убираться из деревни. Ответа им сначала не было.

А потом… Самый ярый горлопан вдруг смертельно побледнел, упал, пуская пену изо рта и испустил дух. Увидев смерть товарища, взревел второй вожак и поджег угол избы. Его примеру последовали и другие. Запылало жилище ведьмы.
Схватила тогда мальчишку Настасья и вырвалась из объятого пламенем дома. Прорвалась сквозь разъяренную толпу израненная и обожжённая, бросилась к лесу. А за ней четверо рванули, добить ведьму и мальца. У самой опушки, брошенная вслед рогатина пробила беглянке спину, вышла окровавленным рогом из груди. Последним, предсмертным усилием Настасья дотащила саму себя и ребенка до гущи деревьев, опустилась на колени, захлебываясь кровью выдавила из себя запретные, магические слова. Слова те были адресованы перепуганному мальчишке и смысла он их тогда не познал. Понял лишь только: «Беги».

Что сталось с матерью дальше Бориска не знал. Ломанулся он тогда, весь забрызганный материнской кровью, в густую чащобу и затих. Прятался малец несколько дней в лесу, не решаясь вернуться в деревню, а потом заметил в себе странные перемены. Ни есть, ни пить почти не хотел, зато чувствовал всё вокруг себя более остро, чем обычно. Не найдя матери на том месте, откуда он ночью убежал, двинулся к ближайшему озерцу. Разглядел свою личину Борис в отражении водной глади и поразился. Кожа из просто бледной, стала бледно-зеленой, а местами и вовсе покрылась чешуей, нюх и зрение обострились, под зеленоватым покровом рук забугрились мощные мышцы, пальцы удлинились, ногти превратились в когти, зубы – в смертоносные клыки. Изменились и черты лица: нос словно запал, образуя две дыхательных темных дыры, уши заострились по-звериному, а глаза округлились, пожелтели и навыкате стали. Отпрянул Борис от чудовищного отражения, завыл. Нет, такому нет места в деревне. Засопел тяжело, развернулся и ушел в чащу.
Так и жил с тех пор в лесу, изредка пробираясь к деревне и глядя по вечерам на огоньки деревенских окон. За год он вымахал во взрослого двухметрового монстра. Лесное зверьё ему бед не причиняло, но и расположено не было. Медведи, кабаны и волки его стороной обходили. Местным мстить Борис не стал, а вот мужика, того из двоих предводителей, который уцелел, выследил пьяного у соседней деревни и развесил его частями на ближайшем плетне.

Охоту на него объявили тогда с собаками и ружьями, но не нашли. Да и поди найди его в лесу, если он замрет недвижно как змея, цвет окрестности примет и не дышит почти, а магический запах ни одна псина не берёт. Днем на дереве, ночью в земляную нору забивался. Три сезона охотились на лесное чудовище люди без всякого успеха, потом угомонились. Потянулись для лесного получеловека годы и десятилетия. По теплу он охотился на мелкую живность, хотя ел совсем редко, а на зиму, подобно косолапому, в спячку впадал. В еде и воде почти не нуждался Борис, силы его подпитывали иные.

А вот разум через пару веков затуманился, погасли старые образы знакомых и близких, с трудом он новую жизнь людей в родной деревне понимал. Иной год только на весну-лето и просыпался, да и то из желания взглянуть как железные машины по полям, да дорогам, близко к лесу расположенным снуют. Дивился на гудящих железных птиц в небе и тоскливо вздыхал, что летать не умеет. Собирал возле деревни выброшенную негодную одежду или вовсе ночью воровал белье, забытое сушиться на веревках у домов. На себя напяливал, потому что на человека хотел походить.
Но помнил и про то, что людей опасаться надо, ибо зла в них немерено. Охотников и собирателей грибов в лесу за километр обходил или замирал как камень, но к деревне его всё так же тянуло.

Вот и сейчас, выбравшись из земляной норы и прогулявшись к опушке, собрался Борис вначале к ручью воды попить, а потом к другому краю леса, за которым поле пшеничное начинается. Посмотреть хотел как одна железная машина едет и в другую зерно сыпет из изогнутой трубы. Зрелище – не оторваться. В его понимании…
Почистившись от налипшей почвы, он побрел к лесному ручью на прогалине. Борис, как и раньше ел крайне мало, а вот воды пил вдоволь, особенно летом. Потому и вырыл себе дополнительную нору у подземного источника, чтоб далеко не бегать. Поплескаться в небольших лесных озерцах любил. А вот собственное отражение терпеть не мог, со временем оно лучше не стало. Где-то в глубинах памяти он ещё помнил себя нормальным мальчишкой и осознавал каким он должен был стать, какую жизнь прожить. Пусть короткую, но человеческую. Вспоминая это, тут же гнал от себя печальные размышления, чтобы не войти в конфликт с собственным сознанием. По словам бродячего лешего, случайно встреченного им сорок лет назад, он знал, что вот так нелюди и превращаются в абсолютных монстров, сходя с ума. Трансформируются в бессмысленные машины для убийств и тогда за ними, рано или поздно приходят настоящие охотники. И это совсем не те глупые людишки, которые приходят в лес выпить водки, пострелять по зверью и намусорить, а является неумолимая кара для монстров.

Даже если убить одного охотника, за ним придет, другой, третий и история все равно подойдет к логическому финалу. Борису тот леший поведал о двух самых известных людях, с которыми точно не стоит встречаться – Артёме Чернове и мужике по прозвищу Трактор. От этих двоих еще никто из нелюдей, перешедших черту, живым не уходил.

Посмеялся тогда на бродячим лешим Борис, а теперь задумался. Насколько он далек от красной черты и кто за ним придет, если он её переступит. Так в глубоких раздумьях он и доплелся до ручья.
Только собрался склониться над бьющим из-под земли ледяным источником, как почуял чужой, человеческий запах, топот шагов и сбитое, отрывистое дыхание бегущих людей. По слуху он различил троих. Причём, одного человека бежавшего отдельно, Борис определил как женщину. Об этом ему сообщил едва ощущаемый запах изысканного парфюма. Двое других, тяжелых, грузных, похоже ее преследовали. И вся троица бежала как раз сюда – в направлении ручья.
Борис инстинктивно спрятался за вековое дерево и замер, приобретя древесный цвет подобно хамелеону. Он слился с лесом и ожидал, что будет дальше.
Через полминуты на прогалину выбежала растрепанная рыжеволосая девушка в разорванной окровавленной одежде, с резанными ранами на плече и бедре и синеватыми следами от веревки на тонких запястьях. Она поскользнулась на влажной почве, полетела кувырком и со всего маху впечаталась в ствол ближайшего дуба. Совсем рядом с тем, за которым спрятался Борис. Моментально вскочив на ноги, она тут же осела, вскрикнув от боли. Её лодыжка оказалась вывихнута, вне всякого сомнения. Но еще за миг до того, как несчастная бессильно опустилась к подножию дуба и с ужасом посмотрела в сторону шума, издаваемого её преследователями, прятавшийся Борис едва не выдал себя, шумно выдохнув от удивления.

Перепуганная девушка была до невозможности похожа на ту рыжеволосую старостину дочку, которая постоянно спасала его от нападок жестокой детворы, когда он был маленьким человеком. Или же память играла злую шутку с затуманенным веками разумом лесного монстра?
В любом случае, Борису было некогда размышлять о сходстве беглянки с ушедшей в глубину времени его подруги. Из ближайших кустов вывалились двое рослых мужчин в камуфляже и тут же бросились к раненной девушке. В руке одного блеснул нож с каплями крови на длинном лезвии, второй сжимал в руках пистолет.
Что такое огнестрельное оружие Борис знал и понимал, насколько оно опасно даже для него – чрезвычайно долгая жизнь и невероятная для человека мощь не спасли бы его от точного выстрела. Во время большой войны его зацепило пулей, когда местные партизаны вели бой в лесу с пришлыми, чужими людьми в серой заграничной форме. Тогда, получив шальную пулю в плечо, он забился в нору и не показывался оттуда несколько месяцев до полного излечения раны. Боялся Борис огнестрельного оружия как огня. Но выбора у него не было…

Защищая рыжеволосую, он оторвался от ствола, вмиг потеряв скрывающую его маскировку и бросился между преследователями и жертвой. Оба мужчины ненадолго остолбенели, потом завопили от ужаса и ярости, переполнявшей их. Но наутек не бросились. Короткой заминки Борису хватило, чтобы вцепиться когтями и клыками в ближайшего, замахнувшегося ножом. Острые когти вспороли грудную клетку человеку и вывернули наружу рёбра, укус оторвал врагу половину его лица. Соскочив с обмякшего мертвеца, Борис устремился ко второму… И грянул выстрел. Потом последовали остальные. Второй мужчина высадил весь магазин в чешуйчатую грудь монстра, но тот одним прыжком оказался возле стрелка, повалил на землю и попросту оторвал руку с пистолетом от самого плеча. Клыки, вцепившиеся в горло противника, довершили дело.
Борис, впавший в боевое безумие и ослепленный болью от полученных ран сумел подняться. Его грудь нестерпимо жгло, светло-зеленая кровь лилась из пробитых пулями дыр, но он, покачиваясь, дошагал до девушки, а та, едва взглянув на него – потеряла сознание.

*************

Он нёс её через лес к асфальтной дороге, примыкающей к опушке. Тяжелораненый, ведомый лишь волей и остатками древней магии, поддерживающей в нём жизненные силы, Борис упрямо тащил раненую девушку, взвалив её на залитое кровью плечо. Она несколько раз приходила в себя и взглянув на чудовищную голову и торс своего спасителя снова отключалась. Так и провела всю дорогу без сознания. В отключке оставалась и тогда, когда Борис бережно положил ее у обочины дороги, увидев на горизонте силуэт несущегося большого грузовика.
Оставив девушку и собрав последние силы, монстр быстрым шагом направился к лесному массиву. Бежать уже не было сил. На короткий миг, у самой опушки, он обернулся, чтобы удостовериться, что машина остановилась возле раненой. Увидел, как из кабины выпрыгнул седой мужчина и тут же залез обратно, выбравшись во второй раз к пострадавшей уже с небольшой квадратной сумочкой с красным крестом на боку.

Борис отвернулся, растянул в болезненной улыбке бледную обескровленную пасть и долго брёл к своей норе, иногда хватаясь за древесные стволы, чтобы не упасть. Он знал, что если сможет туда добраться и залечь на долгие-долгие годы, то у него будет шанс справиться с ранами и продолжить теперь уже небессмысленное существование. А может быть, исцелившись и сохранив до тех пор человеческое сознание, он спасёт ещё чью-то жизнь…