Люблю глушь. Даже если это маленькая прогулка в естественный лес в нескольких километрах от дома. Пусть и маленький, но вызов природе: хождение по звериным тропкам, навигация по едва приметным ориентирам, ощущение присутствия в дикой части мира со своими правилами и обитателями. 

Иногда беру с собой собаку: 60 килограмм мышц бегает рядом, радуясь свободе от поводка и намордника. В людных местах его не отпустишь, а тут пожалуйста — ныряй в сугробы с разбега, играй с лежащими тут и там ветками, догоняй лесные запахи. 

Приятно идти между деревьев, погруженным в свои мысли и слушать хруст снега под ногами. Человеческие следы заканчиваются примерно через полкилометра от входа и дальше приходится доверяться звериным следам: тут прошлись аккуратные лисиные лапы, здесь путанные петли зайцев, а там чьи-то большие следы, сравнимые с отпечатками моего пса. Который раз гадаю - волки ли? Или бездомная собачья стая? 

Странно прозвучит, но иногда хотелось найти обладателей этих следов, а после выжить и вернуться с новой историей. Всегда чуточку завидовал людям, которые в деревнях чудом спасались от волков — это же потрясающий опыт! Есть что рассказать друзьям, знакомым, семье. Похвастаться тем, что был на волосок от смерти! 

— Эх... 

Пёс остановился и повернул ко мне лобастую голову. В умных глазах читалось понимание. Хотя о каком понимании речь, не читает же он мысли? Просто собакам присуще такое выражение морды. 

— Иди бегай, толстожопый. Вырабатывай недельную норму энергии. 

Гатс развернулся, зарыл нос в снег и, пропахав борозду, унесся вперед. 

Скоро заканчиваются лесопосадки и начнется настоящий лес, а пока мы двигаемся через невысокие валы земли с березами и соснами. Несмотря на человеческие усилия, деревья кое-где подгнивают, обращаются в труху. Схватишься за такое, чтобы вскарабкаться наверх, а оно валится на тебя. 

Наконец, дошли до глубокой линии, отделяющей от глуши. За ней — сотня метров жутковатой поляны. Деревья навалены тут и там, образуя в некоторых местах непроходимые завалы — люди их так повалили или сама природа? Напрочь сгнившие, они вряд ли бы выдержали даже хоть сколько сильный порыв ветра. Иногда встречаются одиноко стоящие березы без веток и листьев — ствол стремится вверх, а у корней зияет черная гниль. Скоро и они упадут. 

Перебираемся по стволам через маленькие овраги, перешагиваем через останки былой флоры и заходим в настоящий лес: огромные деревья закрывают небо, между ними стебли высокой засохшей травы — теперь уже не получится идти, куда вздумается. Звериные тропы указывают наиболее проходимые пути, хоть и со своими особенностями. Пёс спокойно пробегает между внезапными порослями молодняка и упавшими стволами, а мне приходится либо обходить, либо пробиваться. Но это лучше, чем совсем идти наугад через заросли. 

Следы выводят нас к длинной траншее, проходящей вперед в лес и назад в середину лесопосадок. Но обратно по ней не выйти: на пути тут и там навалены старые березы, затрудняющие движение вплоть до полной остановки.  

Спрыгиваем вниз. Своеобразная дорога проведет нас до следующих ориентиров. Внизу гораздо тише, стена земли полностью скрывает от бокового ветра. 

Гатс тащит крупную ветку. Взяв ее в руки и потрепав пса между ушей, я прикинул ее вес и коротко помахал перед собой. 

— Подойдет! Таким вряд ли отобьешься от диких зверей, но как-то спокойнее, — сказал я больше себе, чем собаке, но он все равно замахал хвостом и радостно высунул язык. — Вперед! Сегодня пройдем подальше, а то все на полкарасика тремся у входа. Волков бояться - в лес не ходить! 

“Волчьи” следы были все же меньше, чем у моего кане корсо, но их количество настораживало. Даже если это бродячие собаки, то их явно немало. На этом моменте любопытство всегда борется со здравым смыслом: интересно узнать, что за звери обитают в этой глуши, но иду не один. Я бы мог незаметно ускользнуть при опасности или даже забраться на дерево и переждать, как часто фантазировал, но что придет в голову толстожопому дураку — не знал. 

Прогулка завершалась после прохождения траншеи и вскарабкивания наверх — там проходила, видимо, главная дорога обитателей леса. Утоптанная до твердости вереница следов расходилась в несколько сторон и в какой из них поджидала опасность было неизвестно. 

— Давай прошвырнемся недалеко, но чуть что - сразу назад! — я присел на колено перед псом и проникновенно заглянул ему в глаза. — Если увидишь кого - не вздумай кидаться! Тихо, на цыпочках, сваливаем и бежим до дома, ага? 

Гатс счастливо помахал высунутым языком, будто пытаясь высмотреть о ком я говорю, а потом перевел на меня понимающий взгляд. 
Понимающий, ага. Надеюсь, я смогу его перехватить, если первым запримечу стаю. 

На всякий случай вытащил из кармана поводок. Неудобно идти с ним в одной руке и с импровизированной дубинкой в другой, но так точно будет безопаснее. 

Двинулись по тропе, как бы продолжающей траншею, лавируя между деревьев, обходя кусты и препятствия. Вокруг будто бы все затихло или это я старательно прислушиваюсь к обстановке впереди, блокируя фоновый шум ветра? Глушь прекрасна в таящейся неизвестности, тревожит разум, обещая за мелькающими стволами опасности и приключения. 

Остался только хруст под ногами и шум прилившей к ушам крови. Если впереди что-то даст о себе знать - я замечу первым! Выросшие вразнобой деревья не позволяют смотреть далеко, но звук может подсказать о приближении гостей. 

Впереди возникла фигура человека. 

Стволы сошлись в линию, открыв вид на одинокий силуэт. Мужчина без шапки в черной куртке стоял, судя по всему, на нашем пути. Метров пятьдесят до него, не больше. 

Секундный ступор прошел, и я резко метнулся к Гатсу. Пёс не нападает на людей, часто просто их игнорирует, но мало ли что взбредет ему в лесу. Да и мужчина смотрел на нас, явно заметив немаленькую собачку и остановившись. 

Клацнул карабин, пристегнутый к ошейнику. Я подтянул поводок поближе, показывая, что все под контролем, но человек не двинулся. Вспомнив о тяжелой ветке в руке, незаметно отбросил ее в сторону - не хватало еще показаться психованным маньяком. К щекам прилила краска. 

Да, не ожидал я здесь кого-то увидеть. Обычно других любителей шариться по девственному лесу не находилось и моими встречными были мелкие птички и разнообразные следы зверей. 

Значит, люди здесь все же ходят и ничего страшного нет. Напряжение от поиска опасностей схлынуло и я облегченно выдохнул. Можно и дальше углубиться, незнакомец явно идет с той стороны. 

Я пошел вперед, крепко держа собаку на привязи и помахал незнакомцу. Надо бы его расспросить, чего он тут слоняется в дебрях. 

Сбоку раздалось приглушенное рычание. Не зря надел поводок. Я шикнул на пса, щелкнул по уху и укоризненно покачал головой, но он продолжал тихо рычать на мужчину. Глаза собаки заблестели, будто готовился напасть. 

Я сильно дернул ошейник и осадил Гатса. Натянул извиняющуюся улыбку и поднял взгляд на путника. 

Теперь и мне передалось волнение. Незнакомец стоял точно там же, где я его заметил, не шелохнувшись. Но внимание его было приковано не к собаке, а ко мне. Он неотрывно смотрел на меня и от его взгляда возникало звенящее ощущение неправильности происходящего. Будто что-то неуловимое предупреждает об опасности. 
Моя улыбка так и застыла на лице. Мимические мускулы не могли разомкнуть это состояние, пока мозг напряженно высчитывал, что не так. 

Рычание стало громче. Пёс не отреагировал на мои предупреждения, продолжая проявлять агрессию. Я перевел взгляд на собаку и увидел, что из его оскаленной пасти вырывается густой пар. 

Пар! У меня тоже идет пар изо рта при дыхании! Незнакомец же будто не дышит. Или мне показалось? 

Я снова поймал взгляд мужчины. Скульптура, реалистичный, но не живой образ. Даже ветерок не раздувает волосы, будто не человек передо мной, а картинка на экране. 
Его черты лица заострились. Раздался едва слышный звук треснувшей скорлупы и по его коже побежала расширяющаяся паутина трещин. 

Мне вдруг стало невыносимо жарко в зимней куртке, капли пота побежали по спине. Дыхание сперло и, как я ни пытался отвернуться, не мог оторваться от расходящихся краев тела неведомого чудовища. Человеческий силуэт распадался, сливался комками в бурлящую массу. 

Гатс громко залаял, заставил меня вздрогнуть, потянул назад, вырывая поводок из рук. Я развернулся за ним и побежал, пытаясь дотянуться до карабина на ошейнике. 

Треск позади усилился и донесся глубокий вздох, словно кто-то после трудного дня на ногах снял жмущие ботинки. 

Я все не мог поймать руками застежку ошейника, путаясь на бегу в низких ветках и рваных прыжках собаки. Пёс то и дело вырывался вперед, но после оборачивался. Каждый раз, оглянувшись, он скулил, подгоняя меня. Ужас за спиной гнал его прочь, но собачья верность не позволяла бросить хозяина. 

Сзади раздался протяжный скрип снега и шум ломаемых ветвей. Смещенный на несколько тонов человеческий крик донесся до моих ушей и я обернулся. 

Десятки рук и ног мелькали в гротескном комке, цеплялись за снег, заставляя его ползти вслед за нами. На поверхности твари мелькали перекошенные лица: некоторые из них застыли в гримасе ужаса, другие раскрыли пасти в хриплом вопле боли, но все они неотрывно смотрели на меня. 

В голове зазвенело. 

Неожиданно спереди пес коротко взвизгнул — петля поводка захлестнула торчащий корень. Гатс заметался, пытаясь вырвать свободу, но крепкая веревка держала. 

Шум протискивающейся через деревья твари нарастал. Существо позади целеустремленно ползло за мной, искало мой взгляд множеством глаз. 

Добежав до метающегося в ужасе пса, я упал на колени. Меня била крупная дрожь и пальцы скользили по влажному карабину без возможности отцепить защелку. Треск раздавался совсем рядом. 

“Блядь! Да черт с этой собакой!” 

Испарина на лбу прошла заслон бровей и смешала жгучую смесь из слез и пота. Резко смахнув каплю рукавом, я приподнялся на ногах, готовясь к рывку. Пальцы нащупали затвор ошейника в тот момент, когда я уже готов был сдаться. 

— Беги, дурак толстожопый! Вперед! Даже не думай останавливаться! 

Сорвав с пса путы, я оттолкнул его и что есть мочи побежал следом, пробивая руками пытающиеся вцепиться в одежду и лицо острые ветки. Совсем рядом раздался еще один гулкий вздох, что-то ритмично защелкало. 

Сквозь летящие навстречу когтистые лапы деревьев показался край траншеи. Гатс стоял перед ним в нерешительности и выл. 

— Прыгай! Беги! 

Пес развернулся и зарычал мне за спину. 

— Не сметь! Беги, дурак! 

Я в отчаянии зарычал и на ходу схватил пса, прыгая вниз. Мы упали вместе, но у меня не получилось сгруппироваться и я упал на бок. 

Подо мной что-то хрустнуло. То ли ветка, то ли ребро. Глубокий вдох отозвался острой болью. Ребро. 

— Беги, твою мать! Я догоню! — процедив сквозь зубы проклятия, толкнул собаку вперед. Он обернулся, посмотрел на меня умоляющими глазами и перевел взгляд наверх, снова зарычав. — Да беги же! 

Приподнявшись на локтях, я судорожно оглянулся, заметив качающиеся деревья поблизости. 

Новый рывок прострелил в бок, заставив меня охнуть. Дернув пса за загривок, я побежал, согнувшись, по земляному коридору, мысленно подгоняя Гатса двигаться быстрее и не обращать внимания ни на меня, ни на приближающуюся тварь. 

Собака обратила на меня испуганный, но понимающий взгляд. Понимающий, конечно. 

Сзади что-то глухо ухнуло, зашуршало по упавшим в траншею сухим веткам и снегу. Оно было всего метрах в двадцати, тянуло длинные переломанные руки, звало десятком хриплых подобий человеческого голоса. 

Я подпрыгнул, ухватившись за выступающие из стен корни. Ребро снова дало о себе знать, левая рука дернулась и соскользнула. Упираясь ногами в стылую землю, подтягиваясь на одной правой, удалось затянуть себя наверх. 

Пес отрывисто залаял, заскулил снизу. Попытки запрыгнуть не увенчались успехом — лапы скользили по крутому склону. 

Передние отростки конечностей чудовища замолотили по снегу быстрее, передвигая его тушу неравномерными рывками, неизбежно приближая к нам ужасную смерть. 

— Прыгай! Сюда! — я вытянул правую руку вниз, и пес с места скакнул ко мне. Его когти заскребли по стене, но в последний момент соскользнули вниз. — Давай! 

Я свесился ниже. Гатс обернулся на приближающийся ком человеческих останков и издал протяжный вой, переходящий в тихий скулеж. 

— Да прыгай уже! — в моих глазах мерцали звезды. Держась левой рукой за край, я растягивал сломанное ребро, чувствовал, как острые края трутся друг о друга. 

Пес метнулся прочь. 

Скребущие конечности твари мелькали в нескольких метрах, на чередующемся калейдоскопе лиц разгоралось торжество и предвкушение. 

Наплевав на боль и назойливый звон в ушах, я втащил себя обратно. Длинный отросток с пятипалой ладонью сгреб пальцами снег и застывшую под ним землю у моих ног. Перекатившись вбок, я немного разорвал дистанцию, вскочил на четвереньки и побежал по своим следам в лес. 

“Чертов пес! Может эта тварь за ним поползет?” 

Обернувшись, я увидел, как вцепившиеся в толстое дерево и край траншеи бледные руки затаскивают наверх чудовище. Посреди переливающегося тела возникло лицо незнакомца. Он смотрел мне в глаза, произнося неслышимую речь широко открывающимся ртом. В зияющей пасти что-то противно булькнуло, защелкало ритмичным клёкотом. 

“Блядь! Все-таки за мной!” 

“Может это хорошо?” 

Легкие горели. Невозможность глубоко дышать истощала силы. В ушах раздался противный писк, а за спиной снова нарастал треск деревьев и скрип снега. 

Неожиданно мои следы оборвались. Где-то пропустил поворот тропы? 

Из секундного замешательства вывел скрежет перемалываемого монстром дерева. 

“Некогда думать! Просто беги в сторону дома!” 

Рывок через заросли почти остановил меня, злые кусты пружинили, отталкивали обратно в лапы настигающей твари. Склонившиеся ветви закрывали обзор, пытались ослепить колючими отростками. С трудом пробившись наружу, я вывалился на поляну гнилых деревьев. 

За спиной раздвинулись деревья, выпуская следом преследователя, шарящего длинными руками в метре от меня. 

Я припустил со всех ног, но дыхание сбивалось, натыкаясь на больное ребро. Из последних сил сохраняя равновесие, перебежал по стволу через овраг, перепрыгнул лесоповал.  

На открытом пространстве чудовище двигалось гораздо быстрее. Казалось, что оно вот-вот настигнет, треск трухлявых стволов раздавался где-то совсем близко. Протяжный скрип над головой заставил обернуться. Высокая береза без ветвей, одна из последних оставшихся стоять деревьев, кренилась в мою сторону. 

Я изменил курс и побежал вправо. 

“Надеюсь, правильно понял, куда падает дерево”. 

Перед глазами мелькнуло белое, а после грохнуло о землю, рассыпавшись кучей трухлявых опилок! 

От неожиданности я нырнул вперед, удачно приземлившись с перекатом. Над самым ухом заклекотало и что-то острое дернуло рукав. По руке потекло теплое, а предплечье заныло. 

Как мог, я разбежался и сиганул вперед, за глубокую борозду, отделяющую от лесопосадок. Нога подвернулась на неизвестно откуда взявшейся коряге, обозначив конец пути. Боль от вывиха не позволила быстро подняться, и я пополз. Сзади зазвучала какофония искаженных голосов, мерзкие руки твари уже тянулись ко мне, чтобы разорвать, затащить по кускам в смердящую пасть. Теперь и мое лицо будет кричать вместе с ними? 

Последним усилием, я перевернулся на спину и зарычал в лицо настигающему нечто, но надо мной никого не было. 

Бурлящая масса из рук, ног и лиц осталась за чертой, гримасы ярости и боли застыли на лицах, устремленных ко мне отчаянными взглядами. Тоскливый вой, звучащий из нескольких глоток одновременно погрузил в оцепенение, зачаровал своей неестественностью. 

Сзади послышался шорох приближающейся твари, и я резко перевернулся, охнув от боли и неожиданности. Виновато скулящий пес с опущенной мордой быстро подбежал ко мне и ткнулся под мышку. 

— Ты жив! Хах, да, хорошо, сейчас мы пойдем домой, — я потрепал его по загривку. Тяжелое одеяло усталости накрыло, очень захотелось лечь передохнуть. 

Казалось, я даже на секунду прикрыл глаза. Вздрогнув, я обернулся к лесу. 

На месте гротескного существа стоял недавний незнакомец. Ветер все так же не раздувал ни единой волосинки на его голове, безучастный взгляд снова искал мои глаза. Замерев, я впитывал этот образ “нечеловека”. И чем больше приглядывался, тем выше звучал нарастающий писк внутри головы. Казалось, еще немного и порвется тонкая незримая струна, а что будет после — неизвестно. 

Пес глухо зарычал и ухватил пастью целый рукав. Мужчина за чертой неестественно плавно опустил голову и теперь рассматривал борозду перед собой, словно на что-то решаясь. 

Уже остывшему мне снова стало жарко и я, как мог быстро, вскочил на ноги, хромая побежал в сторону города.