В объявлении было написано: “Счастье! В стеклянных баночках! Звоните сегодня!”, а прямо под текстом — номер телефона.

Я заметил объявление, приклеенное к телефонному столбу, пока шёл домой после изнурительного дня на работе. Листовка показалась мне забавной, и я её сфотографировал.

Придя домой, я хотел показать объявление жене, но позабыл, затерявшись в рутине — приготовил ужин, вымыл посуду, постирал бельё, упаковал дочке обед, уложил её в кровать, собрал игрушки, которые она разбросала по гостиной — от ночи к ночи мой список дел не менялся.

Когда я проснулся, мы с женой лежали, прижавшись друг к другу спиной. Как и всегда, мне нужно было встать раньше неё, чтобы успеть на работу. Я тихо закончил все приготовления и вышел.

На работе мне нужно было составить обновлённую версию недавнего отчёта о расходах компании. В целом, этот день был практически неотличим от предыдущих. По сути, мне платили за то, чтобы я пялился в компьютер по девять часов в сутки и время от времени вносил в таблицу числа. С данным мне заданием я расправился быстро, поэтому ушёл из офиса пораньше — ко всему прочему, это была пятница, а по пятницам у нас многие рано уходят с работы.

По дороге до дома я задумался о том, во что превратилась моя жизнь. Я часто об этом задумывался. Когда я был моложе, то всегда мечтал о путешествиях. Мечтал объехать всю страну за рулём или в одиночку обойти Европу с рюкзаком за плечами. Но потом я встретил Келси. Нет, не поймите меня неправильно — я любил её. Вернее, всё ещё люблю. Просто между нами давно уже нет той самой искорки. Когда вступаешь с человеком в отношения — неважно, предначертаны они были судьбой или нет — то, как, ни крути, часть жизненных планов приходится отложить в долгий ящик. А затем эти отношения переходят в брак, затем у вас рождается дочь, затем её нужно устроить в детский сад, затем нужно найти более высокооплачиваемую работу и отрабатывать как можно больше часов в день, бла-бла-бла.

Я не пытаюсь вызвать жалость. Просто я — скажем так — был не вполне доволен своей жизненной ситуацией и не мог назвать себя счастливым человеком.

Идя домой той же дорогой, что и всегда, я снова увидел объявление, которое привлекло моё внимание днём ранее. Не знаю, правда не знаю почему, но я решил позвонить по указанному номеру. Я предполагал, что это просто какая-то шутка. Может, кто-то ответит что-нибудь в духе: “Я тебя люблю!” и повесит трубку. Или, может, это был телефон проститутки. Я не знал, чего ожидать.

Я набрал номер. Раздался всего один гудок, и мне ответили.

— Алло? — спросил женский голос.

— О, здравствуйте, эм. Я звоню по поводу вашего объявления. Ну, рекламки?

— Как здорово, — спокойно ответили на другом конце. — Когда приедете её забрать?

— Забрать кого?

— Банку… — сказала женщина так, будто это была самая очевидная вещь на свете.

— А, конечно, э-э... — я понял, что не сказал Келси о том, что освободился с работы рано, поэтому мог забрать банку тогда же, и она бы об этом никогда не узнала. — И всё же, что это? Что вы продаёте?

— Разве я вам не сказала? Это счастье. В стеклянной баночке. Всё как написано в объявлении. Счастье лучше всего хранить в банках. Они понадёжнее, чем, скажем, пластиковые пакеты.

— А, ну ладно. Наверное, стоит назначить место встречи?

— Верно. Надеюсь, вы не какой-нибудь извращенец, так что давайте лучше увидимся где-нибудь в общественном месте.

Наш выбор пал на парковку у Старбакса примерно в миле от меня.

Сомневаюсь, что я в самом деле ожидал купить какую-то там банку, полную счастья. Вообще, я был на 99% уверен, что она продаст мне наркотики. Помню, как думал: “О нет, «‎счастье» — это, наверное, название какой-нибудь уличной наркоты. А вдруг она коп? Вдруг меня арестуют?” Но что-то во мне просило не останавливаться, и я верно шёл к цели.

Я дошёл до Старбакса и набрал сообщение.

Я: Я тут.

Она: Отлично. Буду через пару секунд.

Я: Вы на чём?

Она: Серебристая Камри.

Как только я получил её сообщение, её машина показалась за поворотом. Она припарковалась неподалёку от места, где я стоял. В машине больше никого не было, и я понял, что могу дышать спокойно — по крайней мере, меня не похитят. Женщина открыла дверь машины, вышла и стала осматриваться, пока мы не встретились взглядом. Я кивнул, на что она махнула мне рукой, подзывая к машине, и я последовал её жесту.

Она была молодая — лет двадцати пяти — с кудрявыми светлыми волосами. У неё была бледная кожа, которая ярко контрастировала с совершенно чёрной одеждой. Её образ напомнил мне добрую волшебницу Глинду из «Волшебника из страны Оз» — для его полноты не хватало разве что типичного ведьминского костюма.

— Распогодилось сегодня, — заметила она вместо приветствия.

— О, ну да, и правда. А я даже как-то не обратил внимания.

— Это же вы мне звонили по поводу баночки? И давайте на “ты”.

— Да, это был я.

— Супер. Что ж, вот, держи.

Она протянула мне крохотную стеклянную банку — не больше пяти сантиметров в высоту. Внутри что-то светилось. Это была не лампа, нет — просто свет. Как будто кто-то поймал в банку солнечный зайчик. Этот свет был очень ярким — даже в безоблачный день. Он был похож на миниатюрное солнце или на маленькую вселенную, которая существовала в своём малюсеньком стеклянном прибежище. Я не мог оторвать от банки взгляда, не скрывая восторга.

— Прикольно, правда?

— Чт… что это?

— Ты это, по-моему, уже в третий раз спрашиваешь. Мой ответ не изменился. Это счастье. Счастье в стеклянной баночке.

— И что мне с ним делать?

— Хранить у себя, — ответила она. — Если вдруг что — пиши.

После чего стала садиться в машину.

— Постой! — сказал я, — Ты же её продавала? Сколько с меня?

— Не переживай, дружок, — сказала женщина, улыбнувшись, — ты за неё заплатишь.

Она захлопнула дверь. Я отошёл от машины, после чего она сдала назад и покинула парковку. Итак, что, чёрт возьми, только что произошло? И что я теперь держу в руках? Я опустил взгляд на банку — сияние света завораживало. Сунув банку в карман, я всё ещё мог видеть, как свечение пробивается сквозь ткань. Немного погодя я отправился домой.

Небо, которое только что радовало солнцем, быстро затянулось тучами, и пошёл дождь. По прогнозу дождя не предвиделось — будь это так, я бы поехал на автобусе или на метро. Пытаясь не сильно намокнуть, я побежал трусцой, и вскоре был у дома.

Я подошёл к двери и обнаружил, что в моей связке не оказалось ключа от квартиры. Должно быть, опять потерял, зараза.

Пришлось стучать. Я сказал относительно громким голосом:

— Дорогая, это я. Мой ключ куда-то подевался.

Кто-то принялся мне открывать.

Но когда дверь открылась, за ней стоял массивный мужчина с немытыми волосами и неухоженной бородкой.

— Ты, кажется, ошибся квартирой, приятель.

— Ой! — промямлил я в недоумении. — Прошу прощения. Хорошего вечера.

Он слегка усмехнулся и закрыл дверь.

Квартира номер тридцать три.

Я знаю, что это была моя квартира. Знаю. Я прожил в тридцать третьей последние пять лет. Но в то же время это была не моя квартира. Я успел разглядеть интерьер: мебель была совсем другой, стены совсем другого цвета. Что же творится? Может, меня ударили по голове и чем-то накачали? Происходящему было трудно найти разумное объяснение.

Я достал телефон, чтобы позвонить Келси — она меня точно успокоит и даст понять, что я просто немного заработался. Но её телефона не было в списке контактов. На моём телефоне вообще ничего не было. В сообщениях не было диалога с женой. История звонков пустовала. Фотографии исчезли. Как будто телефон сбросили до заводских настроек. Может, та девушка умудрилась как-то незаметно вытащить у меня телефон? Я бы позвонил Келси вручную, но я никак не мог вспомнить её номер. Номер, который я знал наизусть. Но больше нет. Мне нужно вернуться в офис — понял я — ведь все контакты хранятся у меня на рабочем компьютере.

Дождь всё не кончался, поэтому я сел на автобус, который останавливался прямо напротив дома, и поехал в центр, к месту работы. Дорогу я провёл уставившись на свои мокрые ботинки, пытаясь всё это переварить.

У нас на работе пропускной режим — войти в здание может только авторизованный персонал. Свой пропуск я хранил в бумажнике, — всегда. Но, сюрприз-сюрприз, его там не оказалось. Я позвонил в домофон, который был специально предназначен для гостей и для работников, которые потеряли или забыли дома свой пропуск.

Бз-з-з-з.

— Эй. Это Тим. Кажется, я потерял пропуск. Мой номер сотрудника... — выпалил я и не сумел договорить.

По ту сторону ответили:

— Тим? Звук прервался. Ещё раз, какой ваш номер сотрудника?

— Эм, я не помню, я...

— Ничего страшного. Просто скажите ваше полное имя и назовите отдел.

— Э-э, финансовый. Да, финансовый отдел. Меня зовут Тим Брукс.

— Одну секунду.

Примерно через полминуты мужской голос продолжил:

— Извините, но в этом здании Тим Брукс не работает. Вы к кому-то на встречу?

Я оторопел и еле устоял на ногах. Да я же был здесь буквально пару часов назад! Что происходит? Такое ощущение, что у меня прогрессирует Альцгеймер, только я переживаю все стадии болезни за один день. Я посмотрел себе на руки и почувствовал себя не в своём теле. Казалось, что мир вокруг рушится на глазах. Я уже ничего не контролировал, а сидел у кого-то другого в голове и смотрел на всё чужими глазами.

И в ту секунду мне пришло сообщение. Номер я сразу узнал. Это была та девушка, что дала мне банку. Я забыл, что это вообще было, и вряд ли бы вспомнил, не приди мне смска.

Она: Привет. Ну, как там?

Я уставился на экран в растерянности. Меня разозлило, что она писала об этом в таком непринуждённом тоне. Было ясно: она знает, что со мной происходит. Всё это её рук дело.

Я: Какого чёрта ты со мной сделала?!

Она: Худшее ещё впереди.

Большими усилиями мне удалось сдержать в себе сильнейший порыв швырнуть телефон куда подальше. Я вынул банку из кармана. В ней всё так же ярко мерцал свет.

— Какого хрена ты сделала! — заорал я на банку, прекрасно осознавая, насколько абсурдно выгляжу со стороны.

Глядя в поблёскивающее стекло, я кое-что осознал. Я больше не помнил, как выглядит лицо моей жены. Я знал её имя. Точнее, знал, что оно начинается на К, или, может, на С. У меня не получалось вспомнить её лицо. Я только помнил, что женат. Да, точно. Ведь у меня есть дочь. Но я не мог вспомнить их лиц. Или имён, или дней рождения. И никак не мог вызвать в голове хотя бы одно из наших общих воспоминаний.

Я знал, что они есть. Что они существуют. Я ведь видел их этим утром? Как она выглядела? Как пахла? Как проходило наше первое свидание? Мы же потом поженились? А что насчёт нашего первого поцелуя? А моя дочь… или у меня был сын? Может, у меня вообще нет ребёнка? Но моя жена, или девушка… она точно есть. Это я помню. Поток мыслей раздирал меня на части. Я не видел её у себя в голове. Я даже не мог вспомнить о ней ни единого факта.

Я стоял у всё того же здания, но уже не был уверен, почему. Я здесь работаю? Ведь я где-то работаю. Дождь дополняется холодным ветром. Он хлестал по лицу, и у меня горели нос и щёки. Я хочу домой. Хочу быть с ней. Хочу в тепло. Хочу ходить на дурацкую работу и сидеть в офисе, которым я зарабатывал на жизнь. Хочу всё это. Я до нитки промок. Я несчастен. Мне не вспомнить своих родителей, не вспомнить собственное детство. У меня были друзья? Почему я под дождём?

Я обратил взгляд себе на руку. Мои пальцы всё ещё сжимали банку. Единственным воспоминанием из всей моей жизни, которое во мне сохранилось, было то, как девушка передала мне эту баночку. И сказала, что в ней счастье. Нет, это было не счастье. Эта банка несла только боль. Она несла страдания. Ещё никогда я не был так несчастен.

Телефон завибрировал:

“Разбей банку, Тим”.

Отведя глаза от телефона, я снова посмотрел на банку. Под вечерним дождём свет в ней горел ярче, чем любой из уличных фонарей вокруг. Я разбил её не потому, что следовал инструкции. А потому, что был вне себя от безысходности. Мне нужно было выпустить пар. Я поднял руку над головой и швырнул банку оземь, отчего она разлетелась вдребезги.

Тёмный, прохладный воздух, сопровождавший дождь, вдруг расступился и прокатился по округе подобно тепловой волне от бомбы, точкой взрыва которой был я. Тёплый, желтоватый свет из банки разлился по земле и устремился в небо. Казалось, что я наблюдаю создание Вселенной — будто Бог щёлкнул пальцами и произнёс: “Да будет свет”. И этот свет поглотил меня. Я больше не мог разглядеть ни улицу, ни дождь — ничего, словно пикируя к космической звезде с умопомрачительной скоростью. Было тепло, как напротив камина в зимний вечер, только тепло это облекло каждый сантиметр моего тела.

А затем я моргнул.

И тут же почувствовал под собой постельное бельё, и как спиной едва соприкасаюсь с женой. Я посмотрел на окно. Утренний свет падал мне на лицо.

Я встал с кровати и взял телефон. Сейчас утро пятницы. Одно непрочитанное сообщение:

“Обращайся, если вдруг захочешь ещё одну баночку :)”

Я отпросился с работы, тихонько прошёл в комнату дочери, поцеловал её и обрадовал вестью: сегодня в садик не идём. У нас день семьи. Она улыбнулась и потянулась, зевая, а затем свернулась калачиком и снова уснула.

Забравшись обратно в кровать, я крепко обнял жену. И не отпускал её несколько часов. Спустя какое-то время дочка проснулась и разбудила нас — она прыгала на кровати и кричала, что пора вставать. Вчера я бы испытал раздражение. Вчера меня бы многое раздражало или утомляло.

Но не сегодня. Сегодня я затащил её под одеяло между мной и Келси.

Сегодня будет хороший день. Сегодня я счастлив.