Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
День, когда цветет папоротник
© Дмитрий Лазарев15 мин. Страшные истории Captain_Torch 31-08-2019, 22:33 Указать источник!
Покореженный синий знак «Скобянино, 3 км» на повороте оставался единственным указателем с тех пор, как автомобиль затрясло по проселочной дороге, а теперь еще и это — дорога разветвлялась в две стороны, однако на экране новенького навигатора ничего подобного отмечено не было. Судя по карте, им надлежало двигаться прямо и прямо до тех пор, пока они не упрутся в деревушку, примостившуюся на излучине реки. И никаких поворотов.
— Молодец, — язвительно проговорила Алена, — теперь мы заблудились. Отлично, просто отлично.
Стас промолчал. Она вела себя отвратительно всю дорогу, как и неделю до этого, когда он сказал, что вместо обещанной поездки в Тайланд решил обменять свою старую развалюху на внедорожник. Стоимости путевки как раз недоставало, чтобы покрыть разницу в цене. Отдохнуть можно и в деревне, а вот шанса найти предлагаемый джип за столь выгодную сумму могло больше не представиться.
— Ничего не понимаю, — сказал он. Она рассмеялась, слишком громко и фальшиво.
— Почему я не удивлена?
Раньше он добирался в Скобянино на электричке — старая восьмерка была неспособна справиться с местными дорогами, но мощный двигатель «Тойоты» вкупе с широкими протекторами должен был победить любые ухабы, а навигатор, связанный со спутником — проложить маршрут где угодно. Но внезапно надежная японская техника подвела.
— Поедем направо, — решил Стас. Речка пересекала железнодорожные пути, которые они проехали полчаса назад, а значит, и деревушка должна была находиться в той же стороне.
— Давай, Сусанин, веди нас, — траурным голосом сказала Алена. — Заедем туда, откуда даже это ржавое ведро нас не вытащит.
— Может, сама тогда решишь? — он повысил голос.
— Конечно, какой у нас Стас добрый! Всегда дает мне решать, когда нужно нести ответственность!
— Заткнись, — угрожающе проговорил он, переключая скорость.
— Не ори на меня! — взвилась она. Стас впился пальцами в руль, борясь с желанием влепить ей пощечину. Черт бы побрал ее, эту жару, чудящий навигатор и всю эту гребаную поездку... Он свернул направо, и джип бодро запрыгал на ухабах, вздымая в воздух потревоженную цветочную пыльцу.
Мальчишкой Стас часто проводил в Скобянино все лето. Чистый воздух, речка, лес прельщали его не меньше, чем прочих детей его возраста, еще не испорченных компьютером. Теперь он впервые вез в деревню свою девушку — о чем пожалел уже через полчаса после выезда.
Алена смотрела в окно, скрестив руки на груди, и Стас, мельком глянув на нее, заметил, что ее губы мелко дрожат. О боже, только не это...
Едва начав плакать, она становилась совершенно неадекватной.
Он включил магнитолу, разбавляя напряженную тишину.
— Выключи, — мгновенно среагировала Алена.
— Чтобы слушать твое похоронное молчание?
— У меня голова болит! — крикнула она зло. — Тебе плевать, ты только о себе и можешь думать! Зачем я с тобой поехала...
Она заплакала. Стас выдернул панельку магнитолы и зашвырнул ее в бардачок. Из-за поворота появилась еще одна развилка.
Он смотрел на экран навигатора. Жирная зеленая линия, соединяющая их автомобиль с пунктом назначения, по-прежнему не имела поворотов.
— Какого хрена...
— Поезжай, чего спрашиваешь, — всхлипывая, проговорила Алена. — Ты же самый умный. Какая разница, что мы проехали уже пять километров, хотя на указателе стояла отметка «три».
— Направо, — решил Стас, отчасти оттого, что не хотел признавать ее правоту. Ему только сейчас вспомнилось это «Скобянино, 3 км», хотя, судя по одометру, они проехали уже не меньше пяти. В любом случае, кроме Скобянино, деревень в округе больше не было, а значит, любая дорога должна была вывести их туда.
В конце концов, ей там понравится, решил Стас. Она еще спасибо скажет. Чистый воздух еще никому не вредил, как и домашняя еда, а загореть на речке можно не хуже чем на заграничных пляжах — никто потом и отличить не сможет.
Что-то показалось впереди — темнеющая буква «П», возвышающаяся на дорогой. Подъехав ближе, они увидели сложенные из старых бревен ворота, увенчанные огромным засохшим цветком, напоминающим соцветие подсолнуха.
— Мило, — сказала Алена, когда они проезжали внутрь. Меж деревьев показались первые дома — низкие, словно вдавленные в землю. Никаких заборов, покосившиеся ставни висели как попало и кое-где вообще отвалились, гнилые сараи опасно кренились, опираясь друг на друга. Плотная, почти осязаемая тишина стояла в воздухе, нарушаемая лишь шумом мотора. Место выглядело заброшенным.
Стас остановил машину и заглушил двигатель.
— Приехали? — Алена брезгливо глянула на ближайший дом — почерневшую гнилую хибару с заколоченными ставнями.
— Нет. Это не Скобянино, — Стас снова глянул на навигатор.
— Слава богу, — язвительно сказала она, вытирая глаза. — Я уж думала, нам придется в этой дыре...
Он все смотрел на экранчик. Теперь там было изображено кольцо — дорога нигде не начиналась и нигде не заканчивалась.
— Нам нужно найти местных и узнать дорогу, — услышал он собственный голос.
— Пойди, спроси, — Алена повела рукой в сторону домов. — Стас, тут никого нет! Сам послушай!
Она была права. Через открытые настежь окна джипа не долетало никаких звуков — ни лая собак, ни коровьего мычания, ни отдаленных голосов людей. Ни струйки дыма не поднималось над деревней.
Отстегнув ремень безопасности, Стас открыл дверь.
— Я пройдусь по улице и посмотрю. Мне осточертело сидеть.
— Сам виноват! — крикнула она ему вслед. — Осел упрямый.
Какого черта он вообще с ней связался? Симпатичная мордашка, стройные ножки — но боже ж ты мой... это нытье просто бесило его.
Колея порядком заросла, местами превращаясь из дороги в тропинку. Под ногами чавкала грязь, мгновенно перепачкавшая его белые кроссовки. Остро пахло гниющим деревом и свежей травой.
Первые два дома оказались намертво заколоченными. Он удивленно рассматривал тонкие деревянные заклепки, держащие доски вместо гвоздей, и неуклюжие навесные шарниры из черного дерева.
Что-то скрипнуло слева — едва слышно, но он замер, затаив дыхание, даже не осознавая до конца, чего так испугался.
На крыльце соседнего дома сидел дед, пристально глядя на Стаса глубоко посаженными темными глазами. В своей серой одежде он почти сливался со стеной — неудивительно, что Стас не сразу его увидел.
— Добрый день!
Стас двинулся к нему, обходя заросли крапивы. Старик сидел неподвижно — копна седых волос разметалась по узким плечам, рот совершенно не виден в густой бороде, глаза смотрят въедливо и настороженно.
— Вы не подскажете, как проехать до Скобянино?
Дед с полминуты рассматривал его и, когда Стас уже решил, что старик глух, медленно покачал головой. Сзади хлопнула дверь «Тойоты» — Алена направилась к ним, оставив автомобиль.
— Мы заблудились! Кто-нибудь здесь сможет подсказать нам дорогу? — громко спросил Стас. — Где все люди?
— На празднике усе, — проскрипел дед. Голос у него был надтреснутый, как сухая палка, словно старик много лет не открывал рот. Подошла Алена, неодобрительно глядя на аборигена.
— На каком празднике? — не понял Стас. Старик медленно поднялся, закряхтел, выпрямив спину, и отвернулся от них.
Стас и Алена переглянулись.
— Подождите, где праздник-то? — спросил Стас. Дед отворил просевшую дверь и махнул рукой:
— Ходи.
— Что?
— Ходи, — повернувшись, старик скрылся в дверях.
— Я за ним не пойду, — решительно сказала Алена. — Может нам просто вернуться и...
Но Стас уже шагнул следом. В темных сенях пахло сыростью и засушенными травами. Несколько веников висели под потолком, опутанные паутиной, а вдоль стены шла скамейка, наполовину вросшая в земляной пол. Не разуваясь, дед прошел в следующую дверь, и Стас последовал за ним.
Внутри царил полумрак; в дальнем углу серела грубо сложенная печь, а прямо напротив входа застыл деревянный истукан, вырезанный из большого полена. Огромные плошки-глаза неотрывно таращились на Стаса, остановившегося в дверях.
Старик прошаркал мимо перекошенного стола, по которому ползали мухи, остановился у дальней стены и снова махнул рукой. Стас шагнул вперед, как вдруг что-то с силой сжало его запястье; вскрикнув, он отшатнулся в сторону, врезавшись в деревянного истукана.
В нише возле стола обнаружилась старуха — такая древняя, что казалась похожей на живую мумию. Костлявая рука, вся в пигментных пятнах, медленно возвращалась на колени, совершенно черные глаза сверлили Стаса из-под редких седых бровей.
— Ты чего, бабка!
Он перевел дух. Ушибленное плечо саднило, истукан медленно покачивался из стороны в сторону со стуком, похожим на сухие смешки. Что-то в этой комнате казалось Стасу неправильным, не таким, какими он привык видеть деревенские дома...
— Ходи!
Старик ждал его возле широкого куска бересты, приколоченного к стене все теми же деревянными гвоздями. Когда Стас подошел, хозяин дома провел грязным длинным ногтем по рисунку на бересте, привлекая его внимание.
Чья-то искусная рука обрамила картину замысловатой вязью, усыпанной цветами и побегами растений. В рамке неизвестный мастер изобразил лес, над которым в зените зависло солнце, заливая все вокруг своими лучами. Среди деревьев плясали люди — все в пышных костюмах и венках из цветов; некоторые из них — тонкие, словно невесомые — парили над землей, возвышаясь над остальными. А еще — у солнца было лицо. Суровые, злые глаза рассматривали суетящихся внизу существ, рот щерился в нехорошей ухмылке.
— Купайло, ходи, — сказал старик. — Усе. И ты ходи.
Он поскреб ногтем картину.
— Что, всё? — воскликнул Стас. Дед притащил его сюда показать это? Черт бы побрал этих стариков...
— Ходи, — повторил абориген. Снаружи донесся обеспокоенный голос, зовущий его по имени. Развернувшись, Стас широкими шагами двинулся к дверям, бормоча ругательства. Истукан проводил его тяжелым взглядом.
— Ну вы что там, уснули? — капризно спросила Алена. Стас обошел ее, направляясь к машине.
— Нужно найти кого-нибудь соображающего. Здесь живут люди.
— Конечно, нужно, раз уж ты сам ничего сообразить не можешь, — мгновенно нашлась она. Он проигнорировал ее.
— Поедем дальше. Старик сказал, все на празднике — не думаю, что это далеко.
— Господи, да он просто выжил из ума! — воскликнула она. — Ну какой праздник двадцать первого июня? День летнего солнцестояния, что ли? Это же смешно...
Стас вздрогнул, вспомнив солнечный лик на берестяной картине. Может быть, всему виной его воображение, но за ухмылкой угадывались зубы — острые и длинные, как ножи. Неожиданно он понял, что показалось ему странным в деревенском доме.
— Нет икон, — сказал он вслух. В каждом деревенском доме, в котором ему доводилось побывать, один из углов комнаты был отдан под киот с образами. Здесь же не было ничего похожего.
— Что? — не поняла Алена.
— Должно быть, это какие-нибудь староверы, или как их там называют, — сказал Стас. — У них в доме не было икон. Фиг знает, какие там у них праздники...
Она смерила его долгим взглядом.
— Знаешь, иногда ты меня просто бесишь.
Он молча сел в машину и завел двигатель. Алена вскарабкалась на соседнее сидение — голые ноги по колено перемазаны в травяном соку, в подошвы кроссовок набилась грязь.
— Мне здесь не нравится, — заявила она. — Поехали назад...
— Куда? Навигатор не работает, — он положил руку на ручник. — Лучше узнать дорогу здесь...
— Вернемся на трассу и поедем в город. Все равно отдых уже испорчен.
Он возвел глаза, призывая все свое терпение.
— Так. Мы уже проехали семьдесят километров, и я не собираюсь поворачивать из-за бабских капризов. Я хочу отдохнуть на свежем воздухе, и тебе это тоже будет полезно.
— Черт бы тебя побрал с твоим свежим воздухом! — крикнула она. — Ты разве не видишь? Здесь... странно.
Он нажал на газ, и джип медленно пополз вперед, сминая тонкие стебельки.
— Мы повернем назад, как только узнаем дорогу. Я все сказал.
Алена отвернулась. Наверняка снова плачет, понял Стас, почувствовав некоторое удовлетворение. Сколько она ему нервов вымотала — сама заслужила...
Они проехали несколько домов — старых, словно готовых развалиться от малейшего толчка. Заборов жители деревни по-прежнему не признавали — если в этой части деревни действительно кто-то жил, кроме стариков на въезде. Постепенно домов становилось больше — они вырастали то тут, то там, некоторые довольно крепкие, а иные ушедшие под землю едва ли не по самую крышу.
Двигатель натужно загудел — дорога пошла в гору. Колеса судорожно вращались, ища сцепление с дорогой, и джип карабкался вверх, как краб.
— Ты видел недостаточно? — тихо спросила Алена. — Тебе мало? Здесь только этот полоумный старик, больше никого.
— Они бы не смогли жить здесь одни — сказал Стас. — Наверняка есть кто-нибудь еще. Сейчас мы заберемся на эту горку, и все станет ясно.
— Ты даже не знаешь дорогу. Мы застрянем где-нибудь, или перевернемся — то-то веселье будет!
Он смолчал, вдавив педаль газа. Гребень холма маячил теперь совсем близко.
— Послушай меня хоть раз! — крикнула она, хватая его за руку. — Мне страшно!
— Отцепись!
Джип вынырнул из подъема; на секунду солнце ослепило его. А потом их подкинуло вверх, и с протяжным скрипом, отдавшемся у Стаса в позвоночнике, «Тойота» села на брюхо, нырнув правыми колесами в глубокую канаву.
— Накаркала, дрянь! — крикнул Стас, отталкивая застывшую девушку. Переключившись на заднюю передачу, он вдавил педаль газа в пол. Двигатель взревел, и колеса выпустили фонтан земли и камней, вгрызаясь в податливую почву.
— А я говорила! Говорила! — истерично крикнула Алена, хватая его за руку. — Кретин! Ненавижу тебя!
— Заткни пасть!
Он распахнул дверь и обошел джип спереди. Машина застряла плотно: край канавы обвалился, усадив «Тойоту» прямо на днище.
— Твою мать!
Стас раздосадовано саданул по капоту. Алена сидела на переднем сидении, размазывая слезы по лицу. Это все она виновата, подумал он. Подзуживала его, дрянь, всю дорогу. Когда выберемся отсюда — брошу ее, решил Стас.
Однако нужно было вытаскивать джип...
Он вернулся к Алене.
— Пошли, нужно найти трактор.
— Я никуда не пойду, — прохныкала она.
— Ну и отлично! Тогда сиди здесь, я сам все сделаю, — хлопнув дверью, Стас резко развернулся и пошел прочь.
Алена сидела в машине, подтянув ноги к груди и дрожа от негодования. Мало того, что вместо нормального отдыха ей досталась поездка в лесную глушь, так еще и ее паренек как всегда показал свой дрянной характер. Вернемся в город — уйду от него, решила она.
И как можно быть таким эгоистом? Она-то рассчитывала понежиться под горячим южным солнышком, но для него важней оказалась какая-то машина...
Становилось душно. Лобовое стекло фокусировало солнечные лучи не хуже выпуклой линзы, и передняя панель очень скоро превратилась в пылающую батарею. Алена потянулась включить кондиционер и обнаружила, что Стас забрал с собой ключи. Какого, а? Этот урод только о себе и может думать…
Промаявшись некоторое время, она не выдержала и выбралась наружу. Злое солнце немедленно обрушилось сверху. Поморщившись, Алена продралась через колючий шиповник к ближайшим деревьям — туда, где густые кроны давали хоть какую-то тень. Обнаружив выпирающий древесный корень, она уселась на него и вытянула ноги, прислонившись к теплой коре. Оставленная машина блестела на солнце, пуская солнечных зайчиков по высокой траве.
— Алеееееена!
С тупым удивлением она поняла, что задремала. Блик, отраженный автомобильным стеклом, успел переместиться к самым ее ногам, когда она неожиданно проснулась. Кто-то звал ее по имени.
Алена вскочила, пытаясь определись, откуда доносится крик.
— Я здесь! Стас?
Тишина. Может быть, ей все только приснилось?
— Алееееееена!
Теперь она увидела — далеко в лесу, между стволов деревьев промелькнула белая футболка. Сделав пару шагов непослушными затекшими ногами, она крикнула:
— Стас, я здесь! Иди сюда!
Он обернулся. Лица она не разглядела, но поняла, что Стас увидел ее, потому что махнул ей рукой. Она тоже замахала ему, позабыв, что обиделась. Все-таки оставаться здесь одной было как-то неуютно… и немного страшно. Как здорово, что он возвращается, вместе они что-нибудь придумают…
Он отвернулся и пошел в лес.
Что за черт?
— Стаааас! — крикнула она изо всех сил, не веря своим глазам. Он обернулся снова, махнул ей рукой и, как ни в чем не бывало, продолжил путь.
— Стой!
Не выдержав, она побежала за ним. Какого черта он творит, что о себе возомнил вообще? Злость быстро возвращалась, словно никуда и не уходила.
— Стас, подожди!
Она запнулась о корень и чуть не упала. Высокая трава цеплялась за щиколотки, оставляя порезы и царапины, правую ногу больно ужалила крапива. Лес шел под уклон, и девушке приходилось осторожничать, чтобы кубарем не покатиться вниз. Она понемногу нагоняла Стаса. Он ступал медленно и осторожно; неожиданно Алена поняла, что он хромает.
— Стас!
Она вышла на тропинку, спускающуюся в небольшой овражек. Он стоял на другой стороне, прислонившись к дереву. Его джинсы потемнели и заворсились, волосы всклокочены, футболка вся в налипших листьях и колючках… и где только он лазил?
— Ну подожди, засранец, — пробормотала она, тяжело поднимаясь к нему по травянистому склону. — И что это за игры? Почему я должна за тобой бегать, я что…
Он обернулся, заставив ее подавиться заготовленной фразой. Это был не Стас. Разумеется, это был не он — как она вообще могла спутать? Парень, стоящий перед ней, посмотрел на нее глубоко посаженными белесыми глазками и молча продолжил свой путь. Это вывело ее из оцепенения.
— Куда ты идешь? Подожди, — она быстро догнала его и схватила за рукав. — Ты местный? Мне нужна помощь.
Он снова глянул в ее сторону, нахмурив жидкие брови. Алена почувствовала, что теряет терпение.
— Ты понимаешь, что я говорю?
Молчание. Боже, ну и урод.
— Ты глухой? А… да чтоб тебя…
Неожиданно она услышала песню. Низкие, гортанные звуки, перекликающиеся с частыми деревянными перестуками, вязко тянулись среди стволов. Алена с удивлением поняла, что не понимает ни слова. Отпустив рукав незнакомца, она сделала пару шагов к зарослям ивы, раздвигая податливые ветви.
На лесной поляне горел костер, вокруг которого плясали люди — молодые парни и девушки, все в ярких красных и белых одеждах. С краю возле деревьев толпились старики, наблюдающие за танцами — редкие седые волосы аккуратно причесаны, на головах пестрят венки из цветов. Чуть поодаль Алена увидела мужчин, играющих на деревянных ложках. Стоящие вокруг них пели низким горловым голосом, и блики костра отражались в их черных глазах. А в центре поляны, в образованном огнем круге стояло чучело — в два человеческих роста, толстые ноги-бревна, руки — узловатые коряги, глаза из древесных кап смотрят в разные стороны из-под травяной шапки волос, а внизу — Алена моргнула несколько раз, чтобы убедиться в этом — болтаются деревянные мужские причиндалы внушительных размеров.
Она огляделась, ища, к кому обратиться. Неожиданно ложки разом смолкли, плясуны остановились, как по команде. Алена вздрогнула. В наступившей тишине их лица, обращенные к ней, показались ей лишь масками людей. Потом наваждение пропало.
Она открыла рот, но смешалась; три девушки вышли к ней, неся кусок красной ткани и венок из ромашек, и прежде, чем она успела что-то понять, на ее голове оказался круг из переплетенных цветов.
— Привет… вы мне не поможете?.. — начала Алена, а потом красная накидка опустилась на ее плечи, и подоспевшие молодцы с рябыми рожами втянули ее в толпу.
— Стойте, — сказала она, пока держащий ее за руку парень с торчащими в разные стороны патлами прокладывал путь среди аборигенов, — подождите! Мне нужна помощь, мы сломались...
Грянули ложки — гулко, громко, словно барабаны. Парни вокруг нее похватали девушек и пустились в пляс; кто-то подхватил ее за талию и закружил. Едва успевая переставлять ноги, Алена встретилась глазами с симпатичным черноволосым парнем, чьи руки ухватили ее за ягодицы. Прежде, чем она успела возмутиться, партнер сменился — блондин с уродливой бородавкой на носу закружил ее в другую сторону, и голоса продолжили свою странную песню. Внезапно на пути возник костер, и они, не задумываясь, перепрыгнули его.
О, эти милые деревенские забавы...
Вот так-то, Стасик, внезапно подумала она. Я нашла их первая и, пожалуй, повеселюсь на празднике, а ты можешь бродить в грязи и дальше, если хочешь.
Перехватив руки поудобнее, она широко улыбнулась своему кавалеру, а он улыбнулся в ответ, обнажив шеренгу кривых пожелтевших зубов.
***
Стас яростно топтал траву, пока злосчастный подъем не скрылся за деревьями. Мысли крутились вокруг покореженного днища почти новой машины. Вряд ли джип получил серьезные повреждения, однако оси могли погнуться, и бог знает, что там еще отвалилось, когда колеса сковырнулись вниз... и какого черта они не свернули в другую сторону?
— Эй! Есть тут кто?
Темные дома молчали. Его голос, срикошетив от деревьев, утонул где-то в лесу. Стас остановился, прислушиваясь. Если старик не врал, откуда-то должны были доноситься звуки праздника...
Ничего — лишь ветер гулял в кронах. Солнце, застывшее прямо над головой, нещадно палило. Он двинулся дальше, жалея, что не захватил кепку.
Если в деревне никого не окажется, придется топать до трассы пять километров. Телефон здесь никогда не ловил, но, может быть, удастся поймать попутку, доехать-таки до Скобянино и вернуться сюда на тракторе... похоже, в этот раз Алена оказалась права. Мысли об этом с нарастающим упорством лезли в голову.
«Вернемся на трассу и поедем в город. Все равно отдых уже испорчен.»
«Мы повернем назад, как только узнаем дорогу. Я все сказал.»
Нет, ну как можно было быть таким идиотом? Первая злость прошла, и теперь, оказавшись здесь, среди пустых лачуг, где некому прийти на помощь, Стас чувствовал растерянность. Растерянность… и страх.
Он огляделся.
Они стояли полукругом в центре вытоптанной площадки, словно расступившиеся в стороны хибары освободили для них место. Грубо вырезанные лица смотрели с высоких столбов хмуро и неприветливо.
Ну и дела.
Стас остановился в центре круга, рассматривая деревянных истуканов. Прямо перед ним возвышался грозный бородатый старик с молнией в руках; справа от него стоял мужик с луком — у его ног из дерева вырезали голову собаки; лик следующего, несомненно, изображал солнце. Также там были красивый юноша, увитый деревянными побегами растений, полноватая нагая девушка с тяжелыми грудями и сгорбленный, почерневший человечек, изо рта которого, вне всякого сомнения, торчали клыки, а голову увенчивали маленькие рожки. Истуканы глазели на него с холодным равнодушием.
Вот так история. Все это время в каких-нибудь пяти километрах от Скобянино в глухом лесу ютилось это маленькое языческое поселение, которого и на картах-то нет. Интересно, эти люди жили здесь с древних времен — или это просто бежавшие в свое время крестьяне, основавшие в лесах форпост и сменившие религию?
А ведь язычники действительно отмечают день летнего солнцестояния, называемый теперь днем Ивана Купала. «Купайло! Ходи!» — вспомнились ему слова деда, так отчетливо, словно старик шепнул их ему на ухо.
Он сглотнул, чувствуя на языке неприятный медный привкус. Черт их разберет, этих деревенских — никогда не знаешь, чего от них ожидать. Тем более, от жителей заброшенного языческого поселения. Нужно вернуться и забрать Алену — нечего ей там одной сидеть.
А еще ему захотелось достать из багажника бейсбольную биту.
***
Осознание неправильности происходящего появилось не сразу. В какой-то момент Алена поняла, что людей вокруг как будто становится все больше и больше. Горловые звуки песни растекались, почти осязаемо плавая в воздухе, а дым от костра обволакивал поляну, и от его приторного сладкого запаха ей вдруг стало дурно. Ноги заплелись, и она едва не упала, но новый партнер неожиданно грубо вернул ей равновесие, увлекая за собой. Она пыталась что-то сказать, когда увидела их.
Серое, ничего не выражающее лицо мелькнуло и исчезло в дыму, затерявшись среди красных рубах и белых платьев. За ним показалось второе — сморщенное, черное, глаза подернуты серой дымкой, тело — плотная тень, не касающаяся земли. Оба исчезли прежде, чем она поняла, показалось ей или нет. Алена кинула взгляд в другую сторону — и с пугающей четкостью увидела серые фигуры, бредущие среди деревьев. Густая мгла крутилась у их ног, лица, словно сотканные из плотного тумана, бесстрастно плыли в воздухе. Одна за другой тени втягивались на площадку, смешиваясь с танцующими, но аборигены будто не видели их.
Она не закричала. Происходящее казалось нереальным, но каким-то странно уместным, правильным… да, правильным. Страшные лица вращались все быстрее, постепенно заменяя танцующие пары, и скоро на поляне не осталось никого, кроме их безумного хоровода, центром которого была она... и круг огня, заключающий в себя нелепое чучело. Алена не помнила, как оказалась там — словно что-то сильное подняло ее и перенесло через костер, опустив у его бревен-ног. С тупым удивлением увидела она сваленные на цветочное ложе овощи и несколько куриных тушек у самых ее рук.
Стучали ложки — все сильнее, отбивая бешеную дробь. В голове странно плыло; поляна раскачивалась, словно чаша колокола. Сквозь завихрения огня ей виделись лица — страшные серые тени окружили костер... а за ними стояли люди, словно ожидая чего-то.
Эта мысль пронзила ее, отрезвляя одурманенную голову взрывом ужаса. В этот момент что-то раздвинуло деревья, стоящие на краю поляны, и все звуки смолкли. И вот тут-то, поняла она, леденея, и начнется самое ужасное...
Теперь собравшиеся смотрели куда-то вверх — но она завопила лишь тогда, когда узловатая рука-коряга со скрипом протянулась к ней сзади и крепко стиснула поперек груди.
***
Стас застыл, не в силах поверить своим глазам. Машины не было.
Он вернулся со всей возможной поспешностью, на ходу придумывая слова примирения, и понял, что едва не прошел место аварии только тогда, когда дорога перевалила за вершину холма и заструилась вниз.
Машины не было.
Он стоял на самой вершине, с колотящимся сердцем оглядываясь по сторонам. Происходящее начинало казаться ему дурным сном, чем-то иррациональным, немыслимым. Вот же они — следы от протекторов на влажной земле, вот примятая днищем трава. Но где же сам джип... и где Алена?
Мирная тишина этого богом забытого места теперь казалась ему пугающей, почти зловещей. Он был уверен, что в такую погоду любой звук разносился бы далеко вокруг — но не слышал ни звука работающего двигателя, ни голосов людей. Можно было бы предположить, что Алене удалось завести машину и сдвинуть-таки ее с места, после чего она уехала назад назло ему, однако Стас прекрасно знал, что девушка не умела водить. Но что же тогда, черт возьми, могло произойти?
Он негромко позвал ее, пугаясь звуков собственного голоса. Потом опустился на колени, внимательно осматривая влажную почву. В грязи отпечатались следы рубленой подошвы алениных кроссовок — однако она могла оставить их и тогда, когда выходила в первый раз. На всякий случай он последовал за ними, пачкая джинсы в травяном соку.
Следы сворачивали в лес.
Оглянувшись, Стас нырнул в заросли шиповника. Сначала следы были отлично видны в сырой земле, но скоро грязь уступила место сосновым иголкам и прошлогодним перепрелым листьям, и он сразу же потерял их. Куда это она направилась так целеустремленно, хотелось бы знать?
Он завертелся, пытаясь снова обнаружить след. Позвал ее, но даже эхо не ответило на его голос. А потом яркое пятно, настырно маячившее где-то на пределе видимости, привлекло его внимание. Стас посмотрел туда и увидел странно знакомый предмет, валяющийся в зарослях. Он подошел поближе, присматриваясь.
Его кепка. Та самая, которую он оставил на панели автомобиля, о чем после сожалел. Прямо над кепкой стояло могучее дерево, и его толстый сук, переломленный почти у основания, свисал вниз, как перебитая рука. Стас огляделся. На нескольких соседних деревьях также были сломаны ветки, и листья осыпали лесную поросль.
Ему не хотелось об этом думать, но он все равно думал, пока шел вперед по образовавшемуся коридору. Что-то сломало все эти ветки. Что-то достаточно большое, чтобы...
Поднять автомобиль.
Стас перелез через молодую осину, вывороченную с корнем — и замер, пораженный. В этом месте лес обрывался, словно половину холма стесали исполинским ножом, и лишь несколько чахлых деревьев тщились карабкаться по отвесной земляной стене. У подножия обрыва валялся их автомобиль — покореженный и смятый, как консервная банка. Неведомая сила вдавила крышу внутрь, после чего согнула корпус пополам, отчего нос джипа задрался и смотрел в небо, оскалившись разбитой радиаторной решеткой. На примятую траву вытекало масло, влажно блестевшее на солнце.
Вокруг уничтоженной «Тойоты» покоились другие автомобили. Многие из них совсем заржавели и поросли травой, словно лежали тут уже многие годы, пока солнце и земля довершали начатое разрушение, а некоторые выглядели почти новыми — но их вид ужаснул Стаса больше всего остального.
Ну и дела, Алена. А ведь эта история, видимо, повторялась из раза в раз. Поворот не туда, отказавший навигатор, покинутая деревушка... вот кто бы только сказал, что стало с хозяевами этих разбитых машин?
Он отступал, пока не запнулся о дерево и не свалился, вскрикнув от испуга. А потом откуда-то сзади донесся отчаянный вопль, заставивший Стаса похолодеть. Он знал этот голос.
А потом он побежал.
Ветви мелькали то слева, то справа, норовя выбить глаз или оцарапать лицо, а трава цеплялась за ноги, пытаясь повалить на землю, но Стас все равно бежал. Крики звучали слабее и глуше, а темнота, сгущающаяся под древесными кронами, с каждым шагом становилась все более осязаемой, словно засыхающий сироп. Сама земля здесь, казалось, сочилась ядовитыми испарениями, и толстый слой папоротниковых листьев покрывал ее темно-зеленым ковром. Они были всюду, расходясь в стороны, когда он делал шаг, и смыкаясь за его спиной.
Крики давно стихли, когда невидимая рука поймала Стаса за ногу, и он упал на землю среди солдат папоротникового воинства. Голова нещадно кружилась, и казалось, что земля раскачивается под ним, как корабельная палуба. Он поднял голову, пытаясь сфокусировать зрение...
Перед ним, наполовину вросший в землю, лежал человеческий череп. Стас отшатнулся, сминая папоротниковые побеги, а потом увидел их.
Размытые серые тени заключили поляну в круг; дряхлые, сморщенные лица были обращены к нему, и тяжелый черный туман клубился у их ног. А еще Стас услышал шаги — тяжелая поступь, сопровождаемая треском ломаемых веток, приближалась из леса.
— Нет, — прошептал он; по щекам скатились две слезы, прочертив тонкие дорожки. Пальцы сжались в кулаки.
— Нет...
Ближайшая сосна наклонилась в сторону, и на папоротниковую полянку ступило нечто. Огромные тупые глаза-наросты уставились на Стаса, в густой травяной бороде кривился грубо вырезанный рот, а по здоровенной свисающей елде стекала темная красная жидкость.
Купайло.
В узловатой лапе чудовища болталось обнаженное женское тело. Длинные белые волосы Алены покраснели от крови, из распахнутого рта вывалился распухший язык, окровавленные ноги вывернуты под неестественными углами...
Взмахнув рукой, монстр отшвырнул мертвую девушку, и она упала рядом со Стасом, распластав руки по земле. Оглушенный, он смотрел в ее остекленевшие глаза — в ушах оглушительно бухал молот, и все вокруг плыло, а потом откуда-то сверху донесся посторонний звук — длинный, протяжный скрип сгибающегося дерева, и земля полетела куда-то вниз...
Люди, облаченные в праздничные наряды, собирались на священной поляне. Праздник был окончен, и навьи вернулись в свое сумрачное царствие, умиротворенные еще на один год. Папоротник, примятый танцами летнего Бога, успел подняться, и теперь молодые стебельки перешептывались между собой, возбужденные полученными подношениями.
На жертвенном кургане образовались два новых холмика, и папоротниковые побеги над ними оживленно шевелились. Прямо на глазах из земли пробивался новый стебелек, рос, тянулся к солнечному Богу, набухая тяжелым бутоном. Не прошло и десяти минут, когда бутон распустился прекрасным цветком — и это было добрым предзнаменованием.
Жители деревни расходились по домам — уставшие, но довольные. Боги приняли их дары. Урожаи в этом году будут тучными, леса — полными дичи, и болезни минуют их.
2 161 просмотр
0 комментариев
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Комментариев пока нет
