Любопытство

До этого места отсюда недалеко: каких-то десять минут строго на запад по вязкому месиву из грязи и листьев. Вход в подземный мир тщательно скрыт, однако, если зайти вглубь леса, перед глазами вырастет кирпичная громадина — заброшенное здание сталинских времён, неизвестно зачем построенное в этой глуши. От него тридцать шагов вправо, и вот он — нетронутый временем железный люк. Если откроешь его однажды — пути назад уже не будет. Земля не любит любопытных. Эти коридоры, тянущиеся на многие километры, сырой запах, вечный мрак — самые прочные цепи, сковывавшие сознание человека. Но не они правят бал. Здесь главенствует страх. Страх, таящийся в неизведанной, «тёмной» зоне. Там нет оборудованных кабинетов, шуршащих белых халатов и книг. Только антинаучная ересь и первобытная тварь, явившаяся из пучины времён. По крайней мере, существует такая байка, из-за которой, собственно, и началась эта суета.

Психологический эксперимент. Жесточайший. Трое человек, точно знающих легенду, в бессознательном состоянии помещены в разные точки коридоров «В» и «С». Пространство, вплоть до коридора «А», «светлой» зоны, оборудовано камерами с функцией ночной съёмки. Каждое движение испытуемых занято и передано на главный компьютер. Цель эксперимента проста и бесчеловечна: оценить эмоциональное состояние людей, помещенных в полную темноту и неизвестность, а также описать влияние легенды на поведение. Эксперимент длится два часа, по истечении которых профессор Кабанов вместе с помощницей должны провести испытуемых к коридору А. Дабы исключить неприятные инциденты, вместе с ними отправляется штатный психолог Комарова и Ксения Кабанова — молодой, но опытный врач, единственная дочь профессора. Вся эта делегация уже спустилась под землю, следовательно, эксперимент подходил к концу.

Дмитрий Зимин был здесь вторым после Кабанова. Недавно отметивший тридцатый день рождения, но уже прочно укрепившийся на научном поприще. Ему было поручено записать данные со всех камер в режиме реального времени, однако программа дала сбой и вместо трёх, на экран выводилось всего одно изображение. Решено было просмотреть записи после окончания эксперимента.

— Так даже лучше, — оптимистично заявил Кабанов, почесывая серебристо-седую бородку. — Все сделаешь не торопясь, вдумчиво. Не упуская важных деталей. Верно я говорю, Олеся Владимировна? 

Комарова холодно посмотрела на него, кивнула и продолжила брезгливо шнуровать грязные рабочие ботинки. Она никогда не нравилась Зимину. Слишком уж отличается ее натура от всеми любимого Кабанова. Этот седовласый мужчина в очках словно сошёл со страниц научной фантастики — весёлый, но в то же время мудрый учёный, обладающий пытливым умом и неиссякаемой энергией. Даже не верится, что идея эксперимента принадлежит ему. Комарова же — практически полная противоположность, за исключением разве что интеллекта. И в качестве главного «живодера» смотрелась бы куда органичнее. 

Холод и терпкий запах сырой земли просочились в помещение — старая дверь, отделяющая кабинет от коридора «А», приоткрылась. Зимин поспешил собственноручно закрыть ее, чтобы лишний раз не отвлекать коллег от подготовки. Когда он подошёл к прочему, внутренности доцента обдало холодом — ему показалось, что откуда-то из глубин темнеющего неподалеку коридора «В» на него смотрит «оно». Что-то не поддающееся объяснению. Что-то, над чем наука никогда не одержит верх. 

— Владимир Валерьевич, а вы здесь были раньше? — слегка сипя, спросил Зимин.

— Нет, — ответила за отца Кабанова, — здесь раньше не бывал никто из нас. 

— Ничего, мы имеем в своем распоряжении карту, — профессор извлек из кармана аккуратно сложенный листок бумаги, — так что не заблудимся. Да и где тут заблудиться? Коридоры одни.

Одни коридоры… Зимин почувствовал, как по спине прошёлся неприятный холодок. И зачем он согласился на это безумие? И без него бы прекрасно справились. Господь милосердный, да что же это такое! 

— Дим, мы пошли, — раздалось откуда-то издалека, и Зимин услышал, как хлопнула дверь. Что ж, теперь он один.

Доцент как можно бодрее подошёл к столу, достал журнал для записей и, сжевав остатки бутерброда, начал работу.

Записи с первой камеры не было. То есть совсем. Зимин заматерился через зубы. Он ненавидел, когда что-то шло не по плану. Сегодня нужно было поехать к родителям, а не торчать под землей с вышедшей из строя техникой и успокаивать внезапно взбунтовавшегося внутри параноика. 

Что ж, зато вторая запись была на месте. Доцент отметил про себя, что крайне глупо ставить всего три камеры. Будь около первого испытуемого ещё одна, хотя бы часть действий можно было бы отследить. Ну, да черт с ним.

Второй испытуемый ничком лежал на земле. По прошествии некоторого времени, открыл глаза и судорожно принялся размахивать руками перед лицом. Возможно, подумал, что потерял зрение — в середине коридора «В» кромешная тьма. После этого он достал телефон и попытался исследовать пространство вокруг. Тусклый свет экрана заскользил по камням и земле. Похоже, вскоре испытуемый понял, где находится. Он сжал телефон в руке, сел посередине коридора и крепко зажмурился, изредка подрагивая плечами. 

Зимин покачал головой — в документах этот мужчина был отмечен как наиболее стрессоустойчивый. Чего же тогда ждать от двух оставшихся?

Из темноты за испытуемым выбежала женщина и, не издав ни звука, пронеслась мимо. Зимин вздрогнул: её лицо было искажено гримасой непередаваемого ужаса. Безмолвность этой картины вызывала какое-то гнетущее чувство. Зимин даже проверил уровень звука, но нет — стоял максимальный. Было слышно, как второй испытуемый начал судорожно всхлипывать. Он опустил голову к коленям и вцепился в волосы. 

И тут Зимин замер. Из-за поворота коридора В вышла огромная человеческая фигура. Доцент хотел было поставить на паузу, чтобы рассмотреть непонятный объект поближе, но замер. Фигура двигалась прямо к испытуемому. Зимин почувствовал могильный холод внутри грудной клетки. Это был огромный, почти под потолок, человек. Совершенно голый, без каких либо признаков пола. С огромной шеей и маленькой головой, словно в неё вшитой. Огромные руки, широкие плечи. Было видно, что долгое время это тело не знало пищи — из-под атласно-чёрной кожи торчали кости. Великан остановился в нескольких шагах от испытуемого и, не моргая, уставился на него. Мужчина, услышав звук шагов, дрожа, включил телефон и посветил в темноту перед собой. Стоящий за ним опустился на колено и, вытянув шею, замер, вплотную приблизив голову к затылку испытуемого. Из глотки Зимина вылетел сдавленный вскрик — он увидел лицо гиганта. Первое время доцент даже не хотел верить в то, что ему удалось рассмотреть. Это был не человек. Два маленьких белых глаза и огромный рот, тянущийся от одного края лица, до другого. И больше ничего. Это даже для монстра слишком!

Зимина трясло, но он продолжал просмотр. 

Испытуемого вдруг озарила страшная догадка, и он повернулся назад. Тусклый свет экрана попал на лицо чудовища. Мужчина вздрогнул, не успев сказать и слова, и рухнул замертво. Великан поднялся и, перешагнув через мертвеца, направился к коридору «А». Напоследок поднял безжизненные глаза на камеру. Он знал, что за ним следят. 

Зимин закрыл окно записи. Пару минут просидел в полном оцепенении. Пальцы рук сводила судорога, со лба стекали ручьи ледяного пота, в виски колотилась взбунтовавшаяся кровь. Он был один. Профессор и остальные наверняка мертвы. Все испытуемые тоже — монстр шел со стороны коридора «С», а значит, выживших там нет. Даже не нужно смотреть запись. Он остался один. Связи здесь нет и других людей тоже. Один. 

В голову лезут невеселые мысли. О том, что коридор «В» самый короткий, о том, что дверь отнюдь не железная, о том, наконец, что оружие здесь держать не принято, а рост Зимина немногим больше ста семидесяти. 

В коридоре раздался оглушительный крик Комаровой. Зимин даже не сдвинулся с места. Она не тот человек, за которого можно пожертвовать своей жизнью. Особенно когда этой жизни осталось совсем немного. Даже если великан не войдет сюда, и Зимин не увидит своего отражения в его белесых, ужасных глазах, то время всё равно заберет своё. Доцент скончается от истощения за несколько дней. 

На секунду смерть от рук монстра показалась ему гуманней.

«А может, кто-то нас хватится раньше? Кто-то придёт?» — в душе Зимина вспыхнула мимолётная надежда. 

За спиной раздался щелчок и старая дверь, скрипя, открылась.

Из подземного царства нет дороги назад.