У вас когда-нибудь бывало, что увидев на улице знакомого человека, вы не сразу его узнавали?

Возможно, у вас хорошая память на лица, и с подобной ситуацией вы не сталкивались. Но не всем так повезло — у меня, как и у многих, память на лица довольно далека от идеала. Хотя, если я с человеком знаком уже длительное время, то проблем не возникает. Ну, или это я так думаю.

В подростковом возрасте мы с друзьями любили всей компанией выбираться куда-нибудь на природу. На море сходить, в лес на шашлыки, ещё куда-нибудь. Сейчас, конечно, тоже любим, но свободного времени стало намного меньше — сначала была армия, потом у всех учёба или работа, а теперь у некоторых ещё и семья, дети. Проще и быстрее собраться у кого-нибудь дома и, например, заказать пиццу, чем брать мангал, мариновать мясо и ехать чёрт знает куда.

А тогда, когда нам было лет примерно по 15, и как раз на носу был очередной мой день рождения, мы собирались отметить его именно так, подальше от надоевшей за время учебного года городской обыденности. В этот раз должно было прийти немало гостей, в том числе и те, с кем я подружился не так уж давно.

И вот, накануне праздника, я шёл куда-то. Не помню уже, куда именно. Вроде бы, домой возвращался уже. Время около полудня, скоро самая жара будет, особенно в это время года. На улице пусто — все под кондиционерами сидят.

Иду я, думаю о чём-то своём, по сторонам смотрю. Вижу — навстречу какой-то тип идёт. В первый миг он показался мне каким-то странным, но я не понял, что конкретно меня насторожило. Я снова перевёл взгляд на него, присмотрелся — обыкновенный парень, моего примерно возраста, в кепке, с рюкзаком — ничего необычного. Я тут же забыл об этом, шагаю дальше, снова погрузившись в свои мысли.

Когда мы почти поравнялись, я на автомате отодвинулся к другой стороне тротуара, чтоб удобнее разминуться. И тут слышу:

— Эй, привет! Ты чего?

От неожиданности я слегка опешил — что ему от меня надо? Я остановился и посмотрел на него, и вдруг понимаю, что это — Андрей, мой друг. Он каждое лето на каникулы приезжал с родителями на отдых в наш город — поближе к морю. Мы с ним дружили ещё со времён младших классов, и каждый раз, когда он приезжал, он был неотъемлемой частью нашего небольшого круга близких друзей.

— О, привет. Это ты, Андрюха? Прости, почему-то не узнал сначала. Ты изменился, — оправдываюсь я, чтобы сгладить оплошность. При этом всматриваюсь в его лицо и мысленно удивляюсь: теперь вижу, что он не изменился ни капли. Непонятно, что заставило меня не узнать его сразу. Может, кепка? Раньше он, вроде, такую не носил. — Как дела? Давно приехал?

— Да вот, около недели назад. Ты как вообще? Что нового? Как остальные?

Мы стояли посреди тротуара и болтали обо всём подряд. Вспоминали общие приключения: как ездили на велосипедах к озеру, ходили в лес, лазили по стройкам, заброшкам, ходили на рыбалку и много чего ещё. Обсуждали, куда ещё можно отправиться всей командой, как провести время, чем ещё заняться на каникулах. Мы так, наверное, полчаса простояли.

Говорили в том числе о музыке. Тут наши предпочтения поразительно совпадали, в отличие от остальных ребят. Андрей вспоминал, как прямо перед его последним отъездом мы были на концерте нашей с ним любимой группы, на который давно мечтали попасть — в том году они как раз выступали в соседнем городе, и ради этого он даже сумел уговорить родителей забронировать билеты домой на чуть более позднюю дату, а то неизвестно, выпадет ли когда-нибудь такой шанс снова.

Посреди беседы я запоздало вспомнил, что не пригласил Андрюху на день рождения. Столько людей позвал, даже менее знакомых, а про него забыл.

Собираюсь его пригласить, но в этот момент кое-что вспоминаю, и от осознания у меня по всему телу аж мурашки дыбом встали, а мозг на несколько мгновений впал в ступор, не в силах разобраться в произошедшем и найти какое-либо объяснение.

Стараясь не подавать виду, я скомканно попрощался, сославшись на какие-то якобы неотложные дела, и поспешил домой.

Пока шёл, продолжал лихорадочно размышлять, как такое вообще возможно. Я точно помнил, что в конце прошлого лета сильно ушибся и лежал в больнице. Лежал именно тогда, когда был тот самый концерт.

Помню, как злился и не хотел ехать, чтоб не пропускать такое важное для меня событие. Как говорил, что чувствую себя намного лучше, что могу поехать лечиться после концерта, что билеты уже куплены. Как мама пыталась успокоить, мол, ничего страшного (что злило ещё сильнее). Как отец настаивал, что со здоровьем не шутят, что могут быть осложнения, а больного потом в армию ещё не возьмут. Как в больнице страдал не только от скуки, но и от обиды, что вынужден торчать там, а не веселиться под любимую музыку.

Почему я просто не сказал Андрюхе, что он что-то перепутал по поводу концерта, и я никак не мог там присутствовать?

Всё дело в том, что как только он упомянул об этом концерте, я тоже о нём вспомнил.

Отчётливо и ясно вспомнил то, чего происходить не могло.

Сначала я решил, что мне на улице голову напекло, вот и почудилось невесть что. Но ведь это Андрей первым заговорил про концерт, а не я.

Придя домой, я первым делом хотел разобраться в том, что случилось. Весь вечер листал фотки. Нашёл несколько, сделанных от скуки из окна больницы, сверил даты — всё верно: на тот концерт я попасть никак не мог.

Собрался даже позвонить Андрею и спросить у него... а что спросить, собственно? Точно ли я был на том концерте? Он ответит: “А что, сам не помнишь?”

Помню, в том-то и беда.

Но это была не единственная странность. Когда я хотел его набрать, то не смог вспомнить номер телефона. В записной книжке его тоже не оказалось. Думал сходить встретиться лично, но тут до меня дошло, что я понятия не имею, где он живёт.

И из какого города он приехал. И при каких обстоятельствах мы с ним познакомились. И чем он увлекается по жизни, кем планирует стать. Словом, ничего из тех вещей, которые обычно люди знают о своих друзьях.

Одновременно с этим я осознал, что Андрея нет ни на одной из фотографий, которые я только что пересмотрел все до единой.

Я с ужасом понял, что не могу вспомнить о нём вообще ничего нового. Мне известна только та информация, которая фигурировала при нашей встрече — либо то, что он говорил сам, либо те общие сведения из биографии Андрея, которые я сразу вспомнил, когда его увидел. Точнее, не просто увидел — сначала он вообще выглядел странным и отталкивающим (мне так и не удалось вспомнить, что именно я тогда заметил, но теперь от этих мыслей по коже пробегал холодок), и лишь по мере приближения стал казаться нормальным. А как только я попал в радиус непосредственной близости, то и вовсе счёл его давним другом.

Вспомнилась передача на каком-то научно-познавательном канале — в ней рассказывалось про жуков, которые притворяются муравьями, выделяя специальное вещество, чтоб проникнуть в муравейник, чьи обитатели, встретив такого жука, начинают принимать его за своего. От подобных ассоциаций становилось не по себе.

Однако, эти рассуждения нельзя было назвать правдоподобными — сложно всерьёз поверить, что существует нечто, способное мимикрировать под человека, создавая иллюзию и внушая нужные воспоминания. О таком бы наверняка стало известно. Или же... оно настолько умело маскируется? Нет, нет, всё это чушь! Надо было найти более реалистичную версию.

И таковая нашлась. Но она оказалась не менее пугающей: единственным вариантом было признать, что у меня не всё в порядке с головой, причём весьма основательно, и от этого все нестыковки и путаница с памятью.

Но не мог же я выдумать Андрея и всё, что мы вместе пережили? К тому же, во время всех наших похождений мы были не только вдвоём — остальные ребята тоже должны его помнить, так ведь? Этот вопрос не на шутку меня беспокоил.


Через пару дней, как и планировалось, мы поехали отмечать мой день рождения. Родители — мои и ещё нескольких ребят — всё организовали по высшему разряду: помогли с покупками, приготовили всякие салаты, кто-то притащил здоровый профессиональный мангал, взяли машины, место в лесопарке нашли хорошее. Компания собралась довольно большая. Кого-то взрослые подвезли, кто-то сам на велике приехал. В общем, было с кем провести время.

Во всей суматохе с приготовлениями я как-то особо и не вспоминал о волновавшем и, признаться, напугавшем меня накануне случае. Видимо, просто мне было необходимо на что-то отвлечься. Но когда мы уже доехали до места и всё обустроили, я, глядя на друзей, с которыми мы вчетвером как раз сидели рядом на раскладных стульях и о чём-то непринуждённо болтали, снова вернулся к мучившему меня вопросу: а был ли раньше в нашей основной компании пятый участник?

Я попытался аккуратно выяснить, помнят ли Андрея остальные. Не стал спрашивать в лоб — боялся, что буду выглядеть нелепо. Начал издалека — мол, тут столько народу пришло, а не забыл ли я кого-то из близких друзей позвать? Может, в прошлом году (мы тогда праздновали в узком кругу) с нами был кто-то ещё, а сейчас не пришёл? Друзья утверждали, что все в сборе, не понимали, что это на меня нашло. Про Андрея никто не вспомнил, как будто его вообще не существовало.

На самом деле, в глубине души я именно такой реакции и ожидал, учитывая все предыдущие факты. Но, раз уж я начал выяснять, мне хотелось удостовериться в полученном результате до конца. Да, я уже и так понимал, что совершенно невозможно, чтобы все вокруг напрочь забыли о существовании человека, с которым были хорошо знакомы (если он всё-таки существовал), и не могли о нём вспомнить даже после жирных намёков. Следовательно, существовать он не мог, и проблема во мне, а не в них. Понимание этого, конечно, меня пугало, но в то же время я вроде как смирился с этой мыслью, принял как данность. И всё же, я должен был проверить наверняка.

— Кстати, а кто помнит Андрюху? Вы ж вроде с ним тоже знакомы. Или нет? — я даже решил, для надёжности, упомянуть какие-нибудь яркие совместные воспоминания: — Помните, когда мы в прошлом году на стройку забрались, он, вроде, с нами был, нет? Ещё на рыбалку вместе ходили. Он каждый год на лето с семьёй сюда приезжал. Не знаете, где он сейчас?

Друзья переглянулись — я уже приготовился, что в мой адрес посыплются смешки и подколы, мол, совсем с катушек съехал. Даже мелькнула мысль, что сейчас все станут утверждать, что ни на какую рыбалку мы никогда не ходили, и вообще рыбы здесь не водятся, или что-то в этом роде. Но, к моему удивлению, на их лицах читалась скорее взволнованность и даже стыд. Было видно, что они, как я до этого, не могут понять, почему не вспомнили Андрея раньше, и сейчас натужно ищут себе оправдания.

— Да, конечно. Мы помним его, — остальные кивнули. Кто-то из них продолжил: — Не знаю, чего вдруг сразу никто не вспомнил. Странно. Видно, за год уже подзабыли. Некрасиво получилось... В прошлом году ведь были не разлей вода, всюду вместе ходили.

Такой поворот событий удивил меня ещё больше. Я окончательно запутался, и стоял, не зная что ответить. Остальные тоже молчали.

— Ладно, пошли лучше жрать, а то это уже с голодухи мозги не варят. Там шашлыки готовы, — кто-то, наконец, удачно перевёл тему, и все его поддержали.

Остаток вечера, как и последующую, наверно, неделю, я ходил как мешком пришибленный, хоть внешне и старался веселиться и поддерживать разговоры. Мои предыдущие (пусть и неутешительные) выводы были разбиты в пух и прах, ведь с ума сходят поодиночке, а не группой. Сколько я ни пытался найти рациональное объяснение, всё тщетно. Но факт оставался фактом: до того разговора никто из моих друзей знать не знал об Андрее. Никакие ухищрения не заставили их выразить хоть какие-то признаки того, что он реально существовал. И только в тот момент, когда я упомянул о нём как о конкретном человеке, нужное воспоминание само по себе возникло из ниоткуда. Не потребовалось даже непосредственного контакта, даже зрительного. Оказалось достаточно лишь одного упоминания.

Было гадкое чувство, словно я по своей глупости заразил их некой болезнью. Из-за меня они теперь тоже будут вынуждены меньше доверять своей памяти, а может даже сомневаться в собственной адекватности, пусть и не так сильно, как это было у меня. К счастью, эту тему мы больше не поднимали. И ни родителям, ни кому-либо другому я ни о чём не рассказывал, чтобы не "заразить" и их тоже.


Эта история сделала меня довольно нелюдимым и замкнутым. Заводить новые знакомства я с тех пор не мог, стал очень подозрительным к людям, общался только с теми, кого хорошо знаю. Лишь когда призвался в армию, это хоть сколько-то изменилось. Там, хочешь не хочешь, социализироваться приходится. Иначе, наверное, сейчас бы вообще жил как затворник, а так хоть нормально общаться умею, хотя всё равно особо коммуникабельным меня не назовёшь.

И с незнакомыми людьми, понятное дело, после того случая до сих пор боюсь контактировать, даже в лицо лишний раз стараюсь не смотреть. Особенно если они утверждают, что знают меня. Пытаюсь любыми способами избегать подобного.

“Нет, вы ошиблись”.

“Мы не знакомы. Извините, я тороплюсь”.

“Вы перепутали меня с кем-то”.

Или вообще игнорирую, делая вид, что не заметил.


Старушка в супермаркете, здоровается, говорит:

— Какой ты большой вырос. А я тебя ещё вот таким малюсеньким помню! Мы ещё с твоей бабушкой на лавочке под домом часто сидели, а ты рядом всё бегаешь, в песочнице играешься...

— Простите, вы обознались, — говорю я. Немного стыдно так отшивать пожилого человека, даже другие покупатели вокруг бросают осуждающие взгляды. Но я уже начал чувствовать, как в голове зарождаются воспоминания о песочнице.

Которой у нас под домом отродясь не было.

Да и почему окружающие сразу подсознательно поверили именно ей, а не в то, что она действительно обозналась? Так и не закончив покупки, иду к кассе и выхожу из магазина.


Сообщение в соцсети. “Здравствуйте. Вы служили вместе с моим сыном, можно с вами поговорить? Хотелось кое-что разузнать, для меня это важно”. — “Вы меня с кем-то путаете, меня в армию не взяли по состоянию здоровья”, — вру я. Может, я и действительно с ним служил, но на всякий случай предпочитаю не рисковать. Если вдруг что, так он и сам мне может написать.


Недалеко от дома прохожий окликнул, просит огоньку. Пока соображаю, что он обращается ко мне, он добавляет, что живёт в соседнем от меня подъезде — иногда видит, как я на работу выхожу. Делаю вид, что не услышал его, иду дальше не оборачиваясь, чтобы случайно не рассмотреть никаких подробностей — иначе стану каждый день замечать его у подъезда. А то, что виднеется из-под его капюшона, начнёт казаться мне нормальным человеческим лицом.


СМСка с приглашением на свадьбу. Оба имени незнакомые. Ну, то есть, вообще незнакомые — впервые их вижу и никогда бы не подумал, что настолько странные имена вообще существуют. Хотя, если подумать — имя как имя. Не такое уж и необычное. Может, в армии, у кого-нибудь среди... Так, к чёрту! Я быстро удалил сообщение и заблокировал тот номер.


И вот ещё, тоже недавно. Ночью звонок на мобильный. Хоть я ещё не спал, но время уже за полночь. Подумал сначала, спамеры совсем стыд потеряли. Но нет — на экране имя и телефон Олега, мы с ним с армии дружим. В одном взводе служили, через многое прошли вместе, часто были напарниками на заданиях и на учениях. Беру трубку:

— Алё, привет. Чего так поздно звонишь, случилось что? — говорю полушутя, и тут задумываюсь: а вдруг реально что-то случилось?

— Салют! Как жизнь молодая? Ты чего не пришёл? Все наши тут!

Я чуть не сел прямо на пол от неожиданности. По-хорошему, в этот момент сразу надо было бросить трубку. Голос, звучащий оттуда, точно не мог принадлежать моему армейскому напарнику — голос Олега я знал хорошо. А этот был совершенно мне незнаком, и звучал он как-то... слегка искусственно, что ли. Какой-то слишком нарочитый и театральный, примерно как у диктора, озвучивающего рекламу. Озвучивающего ярко и с эмоциями, но всё равно чувствуется, что с бумажки читает.

— Тут — это где? — всё-таки ввязываюсь в разговор, так как надо выяснить, что с Олегом. С настоящим Олегом.

— Где-где, в Караганде! — голос уже не казался искусственным, скорее просто весёлым и изрядно выпившим. Видимо, из-за этого мне и показалось. — Ты что, приглашение не получил? Я вот получил. На церемонию весь наш взвод приглашён.

Блин, точно, сегодня ж свадьба моего сослуживца! В одном взводе, даже в одном отряде служили. Как я мог забыть, я ведь пообещал!

Ладно, теперь-то поздно куда-то ехать, да и спать пора, завтра опять на работу.

— Да, получил, но у меня дела, работа, плотный график. Сам понимаешь. Не получилось приехать, извини. Ну, значит в другой день смогу навестить, а то давно не виделись, да, — мне хотелось побыстрее закончить разговор: во-первых, было неловко перед ребятами из взвода, а во-вторых... я уже не помнил, что “во-вторых”, да и не столь важно — думать об этом совершенно не хотелось. Но было ощущение, что я что-то забыл, что-то как раз важное, что надо сделать до завершения звонка.

Ах да, я ведь так и не поздравил виновника торжества! Получилось бы ещё более кощунственно, всё-таки круглая дата. Я ведь и так не пришёл, значит хотя бы передам поздравления:

— Ладно, давай, передавай от меня поздравления имениннику! До связи!

— Погоди. Знаешь, кто с тобой говорит? Не узнал меня? — он произнёс это без злобы или угрозы, но всё внутри меня сжалось. Действительно, с кем я сейчас говорю?

Я посмотрел на экран. Написано “Олег”.

— Олег, наверное, — говорю я, хотя знаю, что это не Олег. И я уверен, что мой собеседник тоже знает, что я знаю.

— Ха-ха, нет, он просто мне трубку дал, — на фоне сквозь смех и слова слышно также и Олега, он тоже ржёт пьяным голосом. — Олежек, кстати, теперь тоже здесь. Всё-таки приехал, не то что ты. Зря ты так, тут весело, компания хорошая, повидался бы с товарищами. Правда, прохладно немного, но ничего. Ну так что, ты ещё не догадался, кто это?

Я пытаюсь сообразить. Но упорно не могу вспомнить, ни кто со мной говорит, ни даже чья сегодня годовщина. Странно, мы же вместе служили, я ведь их каждого до сих пор помню, как вчера. Не мог же я забыть? Но вдруг в голове будто сама собой возникает мысль: а, так это ж, наверно, этот, ну, имя ещё у него редкое такое, необычное, как же его звали?

В этот момент, видимо, мне повезло, и у меня всё-таки сработал выработавшийся инстинкт — я всем нутром ощутил, что срочно должен повесить трубку, пока навязанные воспоминания не захватили полностью мой рассудок.

— Я уже сонный, у меня голосовой анализатор не работает, — я пробормотал какую-то чепуху в этом духе. — Ну всё, давай, мне уже спать пора, — и, не дожидаясь ответа, немедленно выключил телефон и вынул сим-карту.


Я так никому и не рассказывал обо всём этом. Но тот, последний из этих случаев, буквально выбил меня из колеи. Раньше у меня получалось нормально с этим жить, и я был уверен, что достаточно осторожен, потому не волновался и не зацикливался. Но сейчас я понимал, что в этот раз был на грани — стоило лишь оступиться чуть сильнее, и... Боюсь думать, что бы было, если бы я поддался и продолжил беседу. Я стараюсь поменьше рассуждать обо всём этом, но чувство тревоги меня не покидает. С каждым днём всё сложнее держать это в себе. Появились проблемы со сном, стал рассеянным и нервным, даже на работе уже косо поглядывают. Вчера хотел позвонить Олегу, но в итоге не решился — раз он был на церемонии, то общаться с ним теперь небезопасно. Неизвестно, кто в этот раз будет на другом конце провода.

Лучше поговорю с кем-нибудь, кого я знал ещё до армии. Вот, на выходные как раз должен приехать Андрюха, столько лет не виделись. Я его уже пригласил посидеть культурно. А может даже на шашлыки выберемся, как в старые добрые, да и мне будет полезно немного проветриться, обстановку сменить, чтоб отвлечься. Уверен, он выслушает и поддержит меня, всё-таки мы с детства дружим.