Поле боя

Историю рассказал мне отец. Он вполне взрослый, серьезный человек, всегда был скептиком, во всякую «потустороннюю чушь» не верил и меня учил, что бояться надо живых, а не мертвых. Но однажды, будучи уже большой девочкой, приехала я как-то к папе в гости, и он мне поведал о произошедшей с ним истории, которая заставила его поменять свое мнение.

Было это в 2005 году. Папа поехал в отпуск в Калужскую область (точно не назову название местности — подзабыла). В этой местности у него был старый друг, священник (его имя я тоже не помню). К нему-то, собственно, он и поехал. Погостил денёк-другой, и решили они выбраться на природу: палатка, рыбалка, все дела... Собрали удочки, провизию и поехали на машине.

Приехали в невероятной красоты живописные места, расположились. Друг рассказал отцу, что во времена войны в этих местах шли жестокие бои, и что неподалеку есть березовая рощица, которая, по слухам, является чуть ли не братской могилой. Очень много народу погибло тогда в боях, да так и остались там, закопали всех вместе, и всего делов... Решили они прогуляться до этой рощицы. Стали уже подходить к ней, но вначале надо было пройти через небольшое поле. Шли они по полю, разговаривали, как вдруг какая-то неведомая сила заставила их остановиться. Далее рассказываю со слов отца:

«Встали мы на одном месте, а дальше идти не получается. Я пытаюсь сделать шаг, а ноги меня не слушаются. Пытаюсь что-то сказать, но язык как будто отнялся, ни слова не могу произнести. Смотрю на друга — а с ним то же самое творится. Глядим друг на друга, сказать ничего не можем. И тут голова налилась тяжестью, потянуло в сон, и мы оба потеряли сознание.

Очнулся я в зарослях камышей. Друг лежит рядом без чувств, подползаю к нему, начинаю его тормошить. Он приходит в себя. Оба не понимаем, как тут оказались. Смотрим по сторонам. Если бы мы, здоровые, крупногабаритные мужики, сами сюда пришли, то остался бы след, камыши бы примялись, но нет — камыши вокруг стоят нетронутые. Остаётся только дивиться: как мы сюда попали?

Выбрались оттуда, обнаружили, что находимся недалеко от того места, где машину оставили, хотя поле, по которому мы шли, было совершенно в другой стороне. Мы удивились, конечно, но не испугались, пускай и не могли логически объяснить наше перемещение. Стало уже как-то не до рыбалки, ее решили отложить до утра.

Дело пошло к вечеру. Мы разбили палатку, разожгли костер, поужинали и легли спать. Лежим, а сон не идет. Решил я вылезти из палатки, покурить. Сижу, курю... Почему-то на часы взглянул, на них было ровно 0:00. И вдруг вижу — облачко небольшое по земле как бы плывет, затем поднимается, вырастает в человеческую фигуру, похожую на солдата в шинели и каске, и уплывает вдаль, в сторону той березовой рощи. Я свистнул друга, чтобы убедиться, что с ума не схожу. И уже вместе наблюдаем дальше — за той фигурой идёт ещё одно облачко, точно так же вырастает в человеческую фигуру и плывет над землей. За ним ещё, и ещё, и еще... Около сотни насчитали.

Как было жутко наблюдать это — словами не передать. Ушли они друг за другом, и все спокойно стало. Но после этого сон уже не шел. Кое-как дождались утра, наплевали на рыбалку и уехали оттуда.

Уже позже кто-то из старожилов нам рассказал, что в то место приехала как-то ранее компания молодежи на раскопки — искали ордена, медали и другие вещи. А ночью их кто-то душил, даже следы на шеях отпечатались. Слава Богу, все остались живы».

Отец закончил свой рассказ. В комнате стоял полумрак, у меня на голове волосы встали дыбом. Даже странно было слышать от отца такой рассказ, зная, как скептически он раньше был настроен по отношению ко всяким призракам и тому подобным явлениям. Я спросила: «Пап, а как же твои слова, что бояться надо живых, а не мертвых?». На это он ответил: «Ты знаешь, я тогда понял, что призраки какой-то материальный вред вряд ли причинят, но умом можно тронуться запросто. И мы ещё легко отделались...».