Страшные истории
Основной раздел сайта со страшными историями всех категорий.
Настроить сортировку
{sort}
Королева теней
© MysticalBook11.5 мин. Страшные истории MysticalBook 6-03-2023, 19:51 Указать источник! Принял из ТК: Radiance15
Она смотрела на меня дрожащим взглядом, окутанным легким удивлением и милой детской невинностью. Ее большие голубые глаза, сверкающие за растрепанными прядями пышных волос, вместе с маленькими белоснежными ручками были обращены наверх, и витали в этой мрачной темнице с непринужденной привычностью и нескрываемой радостью. Поначалу казалось, что малышка, смутный силуэт которой виднелся сквозь облако серой многолетней пыли и странные тени, неумолимо жаждала найти спасение в этом нескончаемом мраке мертвых захоронений на руинах заброшенного города. И тем не менее, в тот неожиданный момент, когда наши взгляды пересеклись, а мое сердце сжалось от этого неряшливого вида и выразительной искренности ее образа, мне показалось, что она вовсе не взывает о помощи. Наоборот, возможно любая мысль об этом является надуманной и ложной. Ребенок лишь хочет, чтобы незваные гости покинули это место, обращенное в мрачную обитель, или некую святыню, посреди каменных останков родного дома. Во всяком случае, эти крохотные розовые сандалии и пышное детское платьице, с древними узорчатыми вышивками средневековой флоры, напоминало о давно забытом прошлом, которое много лет назад кануло в небытие, и превратилось в ветхие летописи нашей истории. Несомненно, девочка, как и мы, была ошарашена или, если изволите, по крайней мере удивлена после нашего внезапного появления из ниоткуда. Ребенок держал в руках полуистлевшую свечу, и вопреки естественным инстинктам выживания, или доводам здравого рассудка, не звал на помощь, истошно крича в зловещей темнице. Не стучал по внутренней стороне грязного массивного люка, закрывающего для нее единственный путь на поверхность из этого погреба. Даже не рыдал, склонившись к стенам этого холодного мрачного заточения, отчаянно взывая к господу, и моля о спасении своей души. К всеобщему удивлению, она только нежно пела старинную песенку. А ее звонкий и милый голосок, периодически срываясь в свойственной детям трогательной манере, был с еле уловимым древнесаксонским диалектом и заполнял всю пустоту этого подвала. Словно неудержимый луч света, скользящий посреди царства мрака и ледяного дыхания смерти. Волнообразно, подобно кругам на воде, плавно расходящимся в стороны от брошенного камня, он разливался яркими потоками отблеска по каждому камню, давно высохшему дереву, и полуразрушенным останкам ветхих брошенных застроек этого жуткого, давно забытого пристанища. Я чувствовала, как он безумно стремительно проникает в мое потрясенное сознание, и заполняет душу, с легкостью проникая в ее самые глубокие и закрытые лабиринты. Признаться честно, именно благодаря странной песне, разрывающей угрюмую атмосферу одиночества, наша группа застыла от ужаса. Побросав на землю камеры и пленки, мы бросились к закрытому люку, как к наваждению исступленного зова из необъятной бездны. Не думаю, что ребята поступили бы так же, заслышав голос взрослого человека, скупо взывающий о помощи на фоне сияющей луны. Извольте, в таком случае, пожалуй, мы могли броситься только врассыпную, подгоняемые всеми страхами, будоражащими наш разум неизвестностью. Было в этой песне что-то странное, жуткое, невероятно сильное и невообразимо гротескное, как манящий внутренний голос из сумрачной пелены под завесой вожделенного сна. В тот момент я не придала этому значения, а лишь неистово подалась вниз корпусом, когда смогла прийти в себя, и оцепенение отпустило тело, позволив разуму трезво рассуждать. Вытянув малышку за руки на поверхность, мы окружили бедное дитя, снимая с себя верхнюю одежду, которая могла согреть от промозглого холода наступающей ночи. Она не дрожала, несмотря на то, что маленькие ручки были такими же синюшными, как верхушки исполинских айсбергов, отколовшихся от ледников Гренландии.
— Милая, как тебя зовут? И что ты тут делаешь? — спросила я, дрожащим голосом, укутывая ее в большой подол своего плаща.
— Я Мелани... — ответила она ангельским голоском, хлопая глазами, на которых были заметны медленно проступающие слезы — Это наш дом, мисс. Папа скоро придет за мной. Он сказал, что вернется и нужно его подождать.
— Что она несёт? — Алекс удивленно осмотрел мрачные окрестности и мы замерли от неожиданности.
— Может, ты не будешь выражаться сейчас? — сказала Лия, с укором взглянув на него — Мелани, тут ведь давно никто не живет. Как ты сюда попала? — она сделала шаг вперед, склонившись над ребенком и прислонила руку ко лбу.
— Это... это неправда, мисс. Мы всегда жили тут, до тех пор пока мамы не стало... Отцу теперь одиноко... Папа очень любит меня и не станет оставлять одну. Он поклялся, что не бросит меня и вернётся. — ребенок склонил голову и заплакал, не сдержав слезы.
— Мелани, успокойся, все будет хорошо. Я тебе обещаю, мы найдем твоего папу. — успокаивала я ее, прижимая дрожащее от всхлипываний тельце к себе.
— Кейт, думаю ей надо к врачу. Жара у нее нет, но тело очень холодное. Не понимаю, что она тут делает. — заметила Лия.
— Никуда ей не надо. Она нормально себя чувствует и вполне здорова. — осмотрев ее, мне не удалось найти ни единого следа ранения, обморожения или каких-либо других признаков, указывающих на острую необходимость в оказании медицинской помощи.
— Но, Кейт. Мы ничего не знаем о ней. Вдруг она потерялась и просто спустилась сюда, застряв в чертовом подвале. Нам необходимо вызвать хотя бы полицию, чтобы разобраться в этом непонятном инциденте.
— Посмотри на ее одежду. Она словно из другой реальности. Что это за платье, которое дышит глубиной веков? — произнёс Киллиан, поправляя очки.
— Это не лучшая идея. Мы и сами разберёмся. Я заберу ее домой, приведу в порядок. Готова поклясться она голодная и испуганная. А после разберёмся, что именно произошло с Мелани и где ее родители.
— Да послушай, Кейт... это ведь...
— Я сказала будет так! Отстаньте от нее! Мне не нужно обременять никого, возлагая на ваши плечи этот неимоверный груз ответственности в виде бедной малышки. Я сама разберусь!
Я выкрикнула это с такой неистовой ненавистью, что ребята встали в ступор и расступились, молча переглядываясь друг с другом. Они, как и я, вовсе не ожидали такой реакции на вполне разумные и рассудительные предложения, высказанные в надежде помочь ребенку. Сама не знаю что на меня нашло, но в их потупившихся взглядах я без труда заметила искренность дружеских намерений, сквозь которую плавно проявлялись факты о моем незавидном прошлом. Они стояли вокруг, не произнося ни единого слова. Но в этой жуткой тишине, которую содрогал лишь плач маленькой Мелани, я поняла, что предания многолетней давности моей собственной истории всплывали в их воспоминаниях, обнажая истинную причину такого странного поведения.
Я потеряла ребенка на третьем месяце. Врачи твердили что-то о хромосомных дефектах и иммунных факторах, но мне было уже все равно. Я не слушала их, потому что мозг отключился, а голоса сожаления тонули в моем дрогнувшем сознании, как последние отчаянные крики утопающих. Мир вокруг, которому я всегда была рада, просыпаясь по утрам, стал совсем другим. Безнадежным, черным, мерзким, диким, похожим на бесконечную темницу, из которой не было выхода. Поверьте, для женщины в мире нет ничего более опустошающего. Психологи уверяли меня, что со временем это неимоверно острое, непередаваемое чувство горя и беспомощности станет менее выраженным и более управляемым. Отнюдь. Проклятая боль утраты в сердце, что заставляет просыпаться и кричать от ужаса по ночам, не следует заданному графику или выдуманной схеме. Те редкие дни, когда я закрывала глаза, пытаясь лишь представить улыбку или способность ощутить себя прежней, вызывали чувство собственной вины за такое стремление избавиться от невыносимого прошлого. Я прошла через всю гамму негативных эмоций, прежде чем подсела на психотропные препараты — шок, страх, необузданная злость, постоянное волнение и тревога. Они так прочно засели в ноющем сердце, разрывая его на части, что реальность счастливой и беззаботной человеческой жизни перестала существовать в моем новом мрачном мире. В нем поселилась лишь невыносимая боль, которую нельзя было вычеркнуть, забыть или отпустить, несмотря на колоссальное усилие воли и потраченное время. Спустя несколько лет, с большим трудом мне удалось прийти в себя, и не отправиться на покой вместе с заблудшими душами в грязных наркопритонах. Я не избавилась от тягостных воспоминаний, разорвавших меня надвое. О, нет, даже не имела малейших представлений о том, как можно воплотить столь несбыточную мечту. Лишь выплеснула все это наружу, создала вторую личность и разделила мой жуткий мир пополам. Та потерянная Кейт все ещё рядом. Она без устали шепчет, плачет и зовёт где-то неподалеку от моей одинокой жизни. Жизни, которая, несмотря на все заверения и убеждения, все-таки не стала прежней. Без сомнения, я могла теперь свободно дышать и чувствовать себя живой, осознавая как сердце бьется внутри. Хотя слышала и понимала, что трагическое прошлое медленно и нудно постукивает своими мерзкими пальцами в полуразрушенные стены моего рассудка. Возможно, я воспринимала беззащитный вид Мелани сейчас как образ давно потерянного рая, а ее тонкий, нежный голосок — незаменимой частицей своей измученной души.
Тем не менее, наша странная находка поющей среди этих руин одиночества девочки вовсе не казалась полной неожиданностью, по сравнению с удивительной и невероятной историей Мелани, которую она поведала. Пожалуй, в нее не поверил бы даже больной человек с легкой степенью слабоумия, а возможно и страдающий острой формой психического расстройства. Несмотря на все попытки расспросить ее, включая даже подробные и малозначительные детали, нам пришлось свести этот диалог, похожий на бред, к ее уставшему и испуганному виду, чтобы не пасть ниц перед лицом собственных логических умозаключений. Мы находились под голубоватым отблеском высокой луны, у мрачных каменных руин древнего города Блорд, на юго-востоке от Дорсета. Этот старинный город-призрак, про который немногое могли рассказать даже опытные гиды, был давно покинут людьми по неизвестным причинам. Точные детали столь массового бегства не были раскрыты учеными умами, или признанными знатоками нашей истории. По крайней мере, ни в одном, из сохранившемся до наших дней документе, не было хотя бы одной сколь-нибудь весомой информации, которая могла открыть людям глаза на события, произошедшие в этом богом забытом месте. Мысль посетить его принадлежала Алексу, который постоянно втягивал нас в свои странные идеи исследований мертвых и покинутых поселений, обителей необъяснимых явлений и руин древности. Блорд не был выбран по воле случая или веянию собственной неопределенности и загадочности. Наш друг давно горел желанием написать большую работу об этом мрачном месте, в полуразрушенных строениях которого, к слову, все ещё можно было обнаружить старинную английскую оригинальную мебель, одежду и детские игрушки. Все это указывало нашему трепещущему сознанию на признаки того, что в Блорде жили, но покинули его в спешке. Это жуткое и одновременно интересное место, которое было окружено пеленой мифов и легенд, по понятным причинам, стало целью Алекса, а впоследствии и нашей. Но, вооружившись камерами и немалой долей собственной храбрости, мы, мягко говоря, не ожидали услышать голос ребенка в глубинном мраке одного из зловещих подвалов. Легкая тень удивления, поистине, сменилась настоящим шоком после того, как всхлипывающая Мелани начала утверждать, что сейчас 1856-й год, а ее отца не было всего несколько минут, но не десятилетий. Несмотря на ее странный вид и льющиеся слезы, она произносила эти слова, леденящие нашу кровь, абсолютно уверенно, без доли сомнения или малой толики сарказма. Мы в страхе переглядывались, не понимая как можно объяснить данный феномен. На ум приходила только одна версия - бедная девочка тронулась рассудком, и сама не осознает того, во что верит ее испуганный разум. По понятным причинам, мы не могли поверить в слова Мелани. По словам Алекса, будущую номинантку премии на Оскар, нам пришлось отвезти в ближайшую круглосуточную частную клинику. Результаты вновь повергли наше сознание в шок — никаких повреждений мозга, обморожения, недоедания, и других расстройств любого рода. Перед нами стояла совершенно здоровая, девятилетняя девочка, которая слезно держала меня за ногу и настаивала на том, что ее родителями были мистер Джон и миссис Элен Тейлоры. По ее словам, отец и мать в 19-м веке владели небольшим продуктовым магазином. После того как Элен покинула наш мир, отец сильно изменился. Мистер Джон стал нервным и вспыльчивым, часто не появлялся дома по ночам, и неоднократно обращался за помощью местных врачевателей, пытаясь облегчить душевные страдания и вернуть слабеющий рассудок. Сегодня ночью, преследуемый странными людьми, он зашел в комнату Мелани и, поцеловав ребенка, просил дождаться его возвращения в погребе, куда и отправил малышку. Мелани сказала, что зажгла свечу, потому что сильно боялась черных теней, преследовавших ее разум в жуткой обители. Но как только она начала петь, чтобы скрасить свое одиночество, дверь люка вновь открылась. Ребенок с радостью поднял голову и руки, в надежде увидеть отца, но детскому взору предстали лишь испуганные силуэты незнакомых людей, коими были мы, разумеется. Благодаря нашему хорошему другу, мистеру Саймону, я обратилась в ряд правительственных органов, с просьбой поискать какие-либо записи о людях, соответствующих описанию Мелани. Поначалу информации почти не было, и эта история начала приобретать слишком жуткий и необъяснимый поворот, чтобы на самом деле содержать в себе нечто логическое, лишенное темной завесы загадочности и необъяснимости. Попросту ничего, что могло бы навести на определенный след в истории - ни свидетельств о рождении, ни медицинских записей, ни номера страхования, ни родственников. Но вскоре, после того как мистер Саймон лично подключился к поискам затерянных во времени архивов, кое-что удалось отыскать. Действительно, в 1856-ом году в таинственном Блорде жили некие предприниматели Джон Тейлор и Элен Тейлор, но об их жизни толком ничего не было известно, кроме одной вещи, повергшей наш разум в ужас. Их единственную дочь звали Мелани. Откуда ребенок мог знать о людях, давно канувших в лету, данные о которых мы отыскали с большим трудом? Это, безусловно, тайна, покрытая мраком.
Я силой забрала малышку к себе. Не думаю, что смогу описать чувства, терзавшие мой разум, возможно поймут меня лишь те, кого не покидает боль утраты и болезненные воспоминания прошлого. Мелани была замечательным ребенком, жизнерадостная, добрая и общительная. Жизнь внутри нее била ключом, а вместе с ней мое раненое сердце постепенно начинало оживать и воспылало пламенем, ранее мне не ведомым. Горечь все больше покидала сознание, и я чувствовала, как менялась каждый день, словно заново дышу и смотрю на этот мир. Будущее грезилось настолько светлым, что никакие силы тьмы не властны над этим божественным подарком, который был преподнесен мне самой судьбой. К сожалению, я ошибалась. Зловещий мрак из ветхих страниц нашей истории не оставил мне шанса на радостную жизнь, дарованную за все невыносимые испытания, что я чудом смогла пройти. Глубокую, хотя и поистине странную привязанность к Мелани, нарушило необъяснимое желание ребенка увлечься мистическими произведениями. Это были не обычные выплески фантазии писателя на белую бумагу, это были страшные повествования древних рукописей, граничащих с темной магией и мертвыми страницами самого Некрономикона. Книги, очерки и странные свитки, полные невероятной жути и потусторонней идеологии были среди вещей малышки, которые Лия помогла достать из подвала по просьбе Мелани. Ребенок утверждал, что это вещи, принадлежащие матери, а забрать у нее немыслимые книги, признаться честно, даже рука не поднялась. Тогда я прекрасно осознавала, что столь зловещая информация вряд ли станет интересной для маленькой девочки. Но это было не так. Любовь малышки к чтению этих адских страниц не знала никаких пределов, и вскоре я заметила, как мои мысли и рассудок были проникнуты ее повествованиями и рассказами об этих запретных символах и буквах. Каждый раз, когда сердце твердило попытаться поговорить с Мелани и объяснить ей, что все это не имеет сколь-нибудь тесного переплетения с реальностью, она лишь искрометно улыбалась и клала холодную ладонь на мою руку, извлекая из моего прошлого приглушенный луч неудержимой к ней любви. Каждый новый день я час за часом сидела и внимала таинственной песне ее голоса, пока эта мелодия не стала внушать страх, и на мою душу не падало осознание зловещей неизвестности. Радость постепенно преображалась в ужас, а я бледнела на глазах от одной мысли, что этот мрак на трактатах самих исчадий ада заберет мою душу целиком. Тогда ко мне и пришли тени — зловещие, мрачные и необъяснимые. Они приходили ночью и ничто не было преградой для этих мерзких и ужасных воплощений темных глубин нашего рассудка. Тени приходили во сне, разрывая его спокойную и блаженную пелену. Когда я открывала глаза в мокром поту, Мелани сидела напротив и зрачки ее горели, как одинокие маяки в просторах бескрайнего океана. Но стоило только вскочить от ужаса и с криками включить свет, как малышка смотрела на меня милым испуганным взглядом и говорила, что никак не может заснуть. Мелани клала свою голову на мою руку и умиротворенно закрывала веки, но я уже не могла спать. Лишь содрогалась от любых звуков и трепетно ждала наступления утра, когда солнце появится на небосводе и глубинный мрак с проклятыми тенями оставит мою душу в покое. Таинственность Мелани начала гнести меня, будто злое заклятие. Прикосновения ее милых белоснежных ручек стали невыносимы, а детская речь и радостный блеск больших голубых глаз больше не вселяли в меня спокойствие. Казалось, что ребенок с каждым новым днем постигает мою слабость, мое безумие и ту часть разума, что я смогла оставить отчаянно биться в стены собственного рассудка, где-то в темноте. Мир стал рушиться, а вместе с ним и я. Организм сильно потерял в весе, появились морщины на лице, которых никогда не было. Тело было обезвожено, будто ему не хватает воды, которую я, к слову стала употреблять намного больше, чем обычно. Всему виною были тени из моих снов, обволакивающие сознание и запирающие любую спасительную дверь выхода из лабиринта неведомой бездны на замок. Без преувеличения, я начала сходить с ума от собственной беспомощности, которая только усиливалась каждый раз, когда взор падал на малышку, ставшую родной. Мое сердце разрывалось, оно не представляло жизни без Мелани и в то же время желало ей смерти. Я перестала общаться со своими друзьями, стала закрыта для любой связи с внешним миром. Прошло много дней, много недель и тягостных месяцев, пока мое истерзанное тело и нервы не взяли верх над рассудком, и я не впала в исступление от этой ужасной мысли, не покидающей сознание. Среди бесконечных мифов и легенд о таинственном Блорде мне удалось найти всего одну историю, что все смогла расставить по местам, и в то же время погружала в хаос отчаянную надежду выбраться из этого глубокого колодца, в котором я оказалась. Согласно ей, у этого места было много имен — бездна, обитель проклятых, чистилище, преисподняя. Одна из девушек города-призрака стала увлекаться знаниями, немыслимыми для мира живых. С каждым днем она все больше погружалась в ветхие рукописи и символы трактатов проклятых и мертвых, проводила жуткие ритуалы, и приносила в жертву дьяволу кровь убитых животных. Спустя какое-то время, стены ада перестали защищать невинных людей. В них появились бреши и Блорд начал заполняться странными тенями, словно из мира мертвых. Они мучили людей, являясь во снах. Забирали их жизненную силу, передавая ее вечно молодой госпоже, и превращая останки несчастных в бездушный тлен. Но люди схватили ведьму и сожгли ее на костре, а сами успели бежать до того, как тени их поглотили. Согласно легенде, у девушки осталась маленькая дочка, в которую ее мать пыталась переместить свою душу, когда осознала что ее конец близок. Но, убитый горем отец, не позволил растерзать малышку и пообещал сделать это сам, после чего в спешке покинул город с остальными людьми. Теперь я смотрела на Мелани в ужасе. Судя по всему, отчаявшийся отец не смог лишить жизни собственное дитя. Но как она выжила в своем диком заточении без еды и воды, если не по благоволению чего-то сверхъестественного? Кто этот ребенок? И ребенок ли это вообще?
Дни шли все длиннее и длиннее, по мере того, как угасала моя последняя искра здравомыслия и трепетной любви. Мне становилось все хуже и хуже, а в голову забралась жуткая мысль о том, что Мелани становится сильнее с каждым часом. Я больше не могла ждать, пока смерть в черном балахоне явится ко мне на порог и назовет по имени. В тот осенний вечер, когда воцарилась полная луна и ветры уснули в небесах, я решилась на отчаянный поступок, который невозможно описать кроме как словом "безумие". Набрав полную ванную воды среди ночи, с демонической яростью я бросилась в ее кроватку и схватив малышку, рванула обратно, погружая кричащего от неожиданности ребенка все глубже. В этом необъяснимом адском исступлении только страх и ужас за собственную жизнь придавали мне сил, отвергая любую мысль о том, что это мерзкий и не богоугодный поступок умерщвления человека. Я кричала и рыдала, когда ладони Мелани, бессознательно дрожа, бились о мои руки, а испуганные глаза молили не совершать такой большой грех, по мере того, как угасала ее жизнь. В какой-то момент слабеющее тело, у которого уже не осталось сил сопротивляться, вырвалось из моих цепких, но содрогавшихся рук, и ее лицо на несколько секунд показалось из воды. Мелани уже не сопротивлялась, как будто была готова к неминуемой участи, которая ее ждёт.
— Я умираю, Кейт — прошептала она, захлебываясь — И все же, я буду жить. Не было ни дня, когда ты не любила меня. Но ту малышку, которая вселяла тебе отвращение при жизни, после смерти ты будешь боготворить. Ведь внутри меня скрыт плод той нежности, который ты питала к утраченной частице самой себя много лет назад.
Мелани закрыла глаза и умиротворенно опустилась на самое дно, оставив меня наедине с самой собою и всеми демонами, вырвавшимися из моей души. Я похоронила ребенка в тайне, глубокой ночью под голубым отблеском луны. Оставив на могиле букет цветов, со слезами на глазах и сердцем, вновь разрывающимся на части. Поднимая голову к небесам и проклиная бога за то, что он вновь дал мне шанс, но не оставил другого выбора. Ребенок оказался прав, я каждую ночь корила себя за содеянное и опять слышала эти мерзкие звуки скрежета той Кейт, оставленной глубоко внутри моей души. Она каждую ночь напоминала рассудку, что невыносимые страдания больше не оставят меня в покое ни в мире живых, ни в мире мертвых. Бесконечные мрачные дни стали днями безудержной печали. Той, которая долговечнее всех чувств, ибо часы моего недолгого счастья миновали вновь, а цветы радости не распускаются дважды в одной жизни. Но по велению судьбы, этому приговору одиночества и безутешного горя не было суждено существовать более нескольких дней. В мою дверь постучали, разорвав смутную бессонную пелену ночного пребывания наедине с собою. Это была она, голос Мелани вновь разливался в моей душе, заполняя все скрытые от посторонних лабиринты и уголки дрогнувшего сознания. Ее пение было самым чудесным, что приходилось слышать в своей одинокой жизни. По моему телу бежит дрожь от необъяснимого ужаса, охватившего меня целиком. Но несмотря на это, поверьте, я уже не боюсь. Она зовёт меня и плачет, моя милая малышка, моя душа. Сейчас я подойду и открою дверь, прижав ее дрожащее тельце к себе так сильно, что сердце вновь воспылает жаром неописуемой любви к этой маленькой королеве теней, а разум навсегда заполонит мысль о том, что нас больше никто не разлучит. Надеюсь, ты слышишь меня, господь? И пусть я сгину в этой пучине зловещего и необъяснимого мрака в ее объятиях, честно, мне уже все равно.
377 просмотров
1 комментарий
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
